- Что теперь?
- Я вынужден сменить место. Полковник Фейн говорит, что он не потерпит моего присутствия в полку.
- Он объяснил почему?
- Все потому же - отсутствие без уважительной причины. И еще одно. Ты помнишь те векселя, которые были выписаны на имя Расселла Маннерса и которые мама подписала, а ты отправила мне? По ним можно было получить деньги через Роуланда Молтби в Фишмангерз Холле, и незадолго до того, как я заболел и уехал в отпуск, я получил от казначея в Лидсе наличные. Но по векселям платить отказались, а мы не можем доказать, что были уверены в своевременной оплате. Командир части говорит, что меня могут обвинить в мошенничестве.
- Странно. Роуланд Молтби всегда оплачивал векселя Расселла.
- Мой случай оказался исключением: Молтби отказался оплатить именно эти векселя. Может, у тебя были какие-то трения с Молтби и Маннерсом до твоего отъезда в Локтон? Может, ты не хотела их видеть?
- Великий Боже! Да они оба напились до потери сознания.
- Так... теперь все понятно. Но казначей дал мне денег, а потом векселя вернули. Если дело дойдет до суда, это будет моим концом.
- А разве полковник Фейн сказал, что против тебя будет выдвинуто обвинение?
- Он сказал, что дело закроют только в том случае, если я перейду в другой полк.
- Отлично. Мы добьемся твоего перевода. К Рождеству.
Но на этот раз ничего не получилось. Письма, отправленные на Портман-сквер, возвращались нераспечатанными. Чарли просил его о встрече. Отказ. Марта, водившая дружбу со слугами на Портман-сквер, решила зайти в гости к своей давней подруге, кухарке. Но никого из старых слуг там не оказалось, а новые просто не пустили ее на порог. У нее возникло впечатление, что все ее старые друзья были уволены господином Эдамом. За Мери и Элен, гулявшими по Нис-стрит, наблюдали. Гувернантка-француженка устроила из-за этого истерику и попросила расчет: какой-то мужчина дотронулся до нее и начал расспрашивать: "Госпожа Кларк в Хэмпстеде? Какой у нее адрес?"
Это могли быть кредиторы или даже Джозеф, но, скорее всего, за ними следили шпики Эдама. Чарли беспокойно шагал из угла в угол по маленькой гостиной, грыз ногти и выглядывал в окно.
- Есть что-нибудь о моем переводе?
- Пока нет. Я уже написала.
Не было надобности говориь ему, что его продвижение по служебной лестнице намеренно задерживали. Она написала в пятьдесят полков и отовсюду получила отказ. Никакое агентство не хотело брать его на учет. Очевидно, все получили негласный приказ: "Внести в черный список: Ч.Ф.Томпсон". Друзья, которые всего два года назад с радостью бросились бы ей на помощь, внезапно оказывались за городом, или больны, или заняты. Она отправилась к Виллу Огилви. По крайней мере, он скажет ей правду.
- Что произошло, Вилл?
- Разве вы не читали газеты?
- Вы же знаете, что я все лето и почти всю очень провела в Локтоне.
- Я же просил вас следить за развитием событий. Тогда вы бы все поняли. А вместо этого вы позволили себе расслабиться и смотреть, как Коксхед-Марш кольцует фазанов.
- Если вы считаете, что я получала от этого удовольствие... Так о чем пишут газеты?
- Они почти ежедневно нападают на Его Королевское Высочество. Оскорбительные, граничащие с неприличием памфлеты.
- А какое отношение это имеет ко мне?
- Официально - никакого. Но все военное министерство считает, что их пишете вы.
- Боже мой! Жаль, что не я.
- Они хорошо поработали, чтобы выяснить кое-что о вашем прошлом. Вернее, Эдам и Гринвуд. Но не о вашем замужестве, дорогая, - о вашем сотрудничестве с парнями с Граб-стрит, о ваших побочных приработках, когда вы жили в Холборне.
- Поэтому они пытаются выкинуть Чарли из полка?
- Конечно. Раз он ваш брат, значит, он увяз вместе с вами.
- Но, Вилл, ведь это же ложь...
- Не имеет значения. Вы опозорены, и их это очень устраивает. Дело в том, что люди, читая памфлеты, говорят: "Дыма без огня не бывает, рыба начинает гнить с головы" - и так далее. К нашему другу, Его Королевскому Высочеству, начинают относиться с меньшей благосклонностью. Его популярность падает, а следовательно, падает популярность того, что за ним стоит: армии, церкви, правительства тори, войны с Францией, конституции страны. Еще несколько месяцев, и мы сможем совершенно открыто вести свое дело. Вы не играете в шахматы - как же мне объяснить вам? Вы отличная пешка, Мери Энн, в той игре, в которую я играю уже четырнадцать лет, с 1793 года, когда Франция освободила себя.
Она раздраженно пожала плечами.
- Все еще продолжаете надоедать с разговорами о республике? Ладно, играйте в одиночку. Я вам и раньше говорила: для меня важнее всего безопасность. Моей семьи и моя собственная. В настоящий момент меня больше всего беспокоит мой брат Чарли. Они пытаются уволить его из 59-го.
- Ну и пусть увольняют... Это ни для кого не имеет значения.
- А для него имеет. И для меня. Будь я проклята, если допущу, чтобы его уволили без всякой причины. Вы можете подыскать ему другое место?
- Он в черном списке. Ни я, ни кто-либо другой не сможет ничего сделать. Попытайтесь быть более дальновидной, моя дорогая, и не надо нервничать. Через год правительство падет, Его Королевское Высочество сдаст свое командование... почему вы не можете подождать?
- Я люблю моего брата, а он очень переживает. Единственное, на что я надеюсь, это поговорить с герцогом и выяснить причины. Он все еще ездит в Фулхэм к госпоже Карей?
- Вы совсем отстали, он теперь развлекается с супругой пэра... Сейчас, поверьте мне, совершенно другая тактика. Вам следует стремиться не к тому, чтобы вернуть его. Вам следует стремиться нанести ему сокрушительный удар. Маска вежливости спала. Темные глаза сверкали. Перед ней стоял совершенно другой Огилви, жесткий и безжалостный. - Из-за вашей дурацкой возни с братом вы теряете время. Но когда его наконец выпрут, а выпрут его обязательно, приходите ко мне: я расскажу вам, что делать. В Локтоне было очень скучно, не так ли? Но в Девоне, среди морских водорослей, еще скучнее.
Она ненавиделя его, он ей нравился, она боялась его и доверяла ему.
- Почему, - спросила она, - я все время должна делать то, что вы от меня хотите?
- Потому, - ответил он, - что вы не можете жить по-другому.
Он проводил ее вниз, до экипажа, и закрыл дверь. Когда она вернулась в Хэмпстед, она увидела, что дети собрались вокруг Чарли и все чем-то обеспокоены.
- За нами все время наблюдал какой-то мужчина. Он спросил госпожу Николс, писала ли ты письма на Флит-стрит.
- Глупости. Не обращайте внимания. Какой-нибудь пьяница.
Она в последний раз отправила записку на Портман-сквер, а потом Чарли написал письмо в штаб.
На ее записку пришел ответ: "Я не знаю, что вы имеете в виду. Я никогда никому не давал указаний преследовать вас, так что можете быть спокойны относительно меня".
Ответ на письмо Чарли был краток и официален: ему предписывалось немедленно отправиться в Уолчестер.
- Значит, все в порядке? Меня не переведут?
Чарли радостно помахал бланком. Его глаза сияли. Он опять обрел уверенность в себе.
- Да... Наверное, это так, - с улыбкой ответила она и поцеловала его.