— Как мне нравится этот ответ, — прошептал он, целуя ее.
Когда, обессиленные, они лежали на широкой, почти такой же широкой, как в номере монакского отеля, кровати (гигантомания у него, что ли?), Марк положил ей руку на живот и спросил:
— А это для ребенка не опасно?
Поверх его руки Алекса положила свою.
— Думаю, что нет. А откуда ты знаешь про ребенка?
— Сильви сказала.
— Я хотела, чтобы ты узнал от меня…
Не давая ей продолжить, он снова заговорил:
— Лекси, это ничего не меняет. Наверное, Бену будет нелегко, все-таки его первый ребенок, но для меня это не имеет значения. Я люблю тебя и буду любить твоего ребенка.
Она тихо рассмеялась. Он замолчал и непонимающе посмотрел на нее. Алекса привстала и легонько поцеловала его.
— Марк, мама, похоже, сказала тебе не все. Это твой ребенок. Я «привезла» его из Монако.
— Лекси…
Если кто-то не знает, как выглядит счастье, то, посмотрев в эту минуту на Марка, он бы это понял. Оно сияло в его улыбке, плескалось в его глазах, скользило в движениях его рук, нежно обнимающих любимую, Богом данную ему женщину.
Немного придя в себя, он забеспокоился.
— Лекси, все-таки тебя надо покормить. Тебе ведь надо есть теперь за двоих. — И он счастливо улыбнулся.
— Ты прямо как мама. У нее тоже навязчивая идея превратить меня в бегемотиху. Надо есть не много, а полезно.
— Значит, надо покормить тебя чем-то полезным, — настаивал он.
Поднявшись, он ушел на кухню и через несколько минут принес оттуда блюдо с виноградом.
— Это тебе для разминки.
Отправляя в рот спелые сладкие ягоды, она решила немного пококетничать.
— Вот превращусь в толстую некрасивую тетку, сразу разлюбишь.
Он притянул ее к себе поближе и поддразнил:
— А что? У меня еще никогда не было толстых некрасивых теток…
Она уперлась кулаками в его грудь и напомнила:
— А та, из ресторана? Совсем не худенькая.
— Значит, все-таки ревновала? — улыбаясь, спросил Марк.
Пришлось признаться.
— Ревновала. Только ты сильно не задавайся.
— Не буду, — не стал сопротивляться Марк. И, глядя ей в глаза, продолжил уже серьезно: — А я, если честно, даже думать не могу о том, что ты в объятиях другого. Когда ты поговоришь с Беном?
Алекса вздохнула.
— Сегодня и поговорю. Если он не поздно вернется.
Марк сжал ее плечи.
— Пообещай мне кое-что.
— Что?
— Пообещай, что вы будете спать в разных комнатах.
Она прильнула к нему всем телом, целуя.
— Конечно.
Марк почувствовал, как на него вновь накатывает желание, но все-таки успел спросить:
— Это точно не опасно для ребенка?
— Точно…
Алексе совсем не хотелось уезжать от Марка. Вот если бы все решилось само собой — без объяснений и вообще без ее участия… Конечно, если бы она захотела, Марк избавил бы ее от неприятного разговора. Но это было бы малодушно. Она должна сказать Бену сама. Однако про ребенка говорить все же не станет — признаваться в измене совсем не хотелось, хотя в свете предстоящего разрыва это, может, уже и не имеет значения.
Подъехав к дому, Алекса привычно щелкнула пультом, въехала в ворота, потом в гараж, прошла в дом. Она нервничала. Достала успокоительное, потом подумала, что это может навредить малышу, и положила упаковку назад в аптечку. Включила чайник, открыла дверцу шкафа — кажется, там был чай с травами. И вообще, нечего себя накручивать. Бен интеллигентный человек, все поймет правильно. К тому же он сам сказал ей когда-то, что ничего от нее не требует. Впрочем, это слабое утешение. Хорошо еще Арни в лагере, с ним ведь тоже предстоит объясниться. Как он воспримет известие, неизвестно, подростки — народ непредсказуемый.
Алекса налила себе чай, посомневавшись, все-таки взяла пирожное, и в этот момент за окном раздался визг тормозов. Ричард — вот некстати!
— А, ты дома! — начал он с порога, тряся журналом.
Она испугалась.
— Что там? Серьезный косяк? Постой… но это же не наш журнал. Что ты трясешь им? — Алекса смотрела на него с недоумением.
— Конечно, не наш. Это конкуренты. И, знаешь, на обложку последнего номера они поместили замечательного персонажа.
Он швырнул журнал на низкий столик, и тот проскользил почти в руки к Алексе, которая сидела в кресле по другую сторону. Она взяла его в руки и замерла.
На обложке крупным планом был изображен не кто-нибудь, а Сэнди Морель собственной персоной, в струящемся платье с декольте и в ожерелье с изумрудами. И анонс рядом — «Главный редактор известного журнала отдыхает в Монако без семьи. Но не одна. Кто же он, ее мачо? Читайте на стр. 78». Да, значит, впечатление безмятежности, царившее в маленьком княжестве, было обманчивым. Папарацци достают людей и там. А она ведь тогда совсем потеряла голову, она просто сошла с ума. Но Ричарду сказала, усмехнувшись: