На следующее утро Крис снова вышел из квартиры рано утром, когда Саманта еще спала. Впереди был целый день, и день этот с каждым часом приносил все новые и новые неприятности.
Все началось не так уж плохо. Он задержал подростка, обворовавшего три дня назад уличного торговца и проигнорировавшего вызов в суд. Сэм взял его в салоне игровых автоматов, где незадачливый юнец весело проводил время в компании трех приятелей и так испугался, когда на нем защелкнулись наручники, что обмочил штаны.
Потом, потратив несколько часов на поиски нужной информации, он узнал, что наркодилер Даг Шорн покинул пределы Соединенных Штатов, предпочтя им Мексику.
Его следующей клиенткой стала женщина, обвиненная в регулярном избиении супруга. Посчитав посещение суда пустой затеей, она забаррикадировалась в квартире, а когда Крис все же добрался до нее, орала так, что на крики сбежался, чуть ли не весь квартал. Вдобавок, пока он тащил ее к машине, эта ведьма дважды пнула его в голень.
Да, день выдался не самый удачный. Пожалуй, даже худший за последний год. Но зато впервые за долгое время он видел свет в конце туннеля.
Потому что впереди его ждал вечер с Самантой.
Позволив ей остаться, Крис нисколько не сомневался, что гостья перевернет его жизнь вверх дном. Так и случилось. Жизнь перевернулась. Она не только нарушила покой и одиночество. Не только сожгла ужин. Не только заняла половину дивана в гостиной и забрызгала ванную. Изменилось кое-что еще. В квартире появилась красивая молодая женщина, которая расхаживала по комнатам, болтала без остановки, смеялась и шутила и даже втягивала его в разговор. Пустота вдруг заполнилась. В течение дня Крис то и дело ловил себя на том, что думает о ней. Он прекрасно понимал, насколько это опасно. Все последнее десятилетие Крис строил и доводил до совершенства систему существования в полном одиночестве, но стоило появиться Саманте, как система пошатнулась и дала трещины.
Успокойся. Это не навсегда. Рано или поздно она уйдет. Это обязательно случится, и тогда все станет на место.
«Шевроле» уже был на стоянке. Значит, она дома.
Саманта ждет. И ужин тоже. Разве это плохо?
Он поднялся по лестнице, ощущая непривычное и приятное возбуждение. Открыл дверь. Вошел в гостиную. И застыл в изумлении.
Саманта сидела с книжкой на диване. Неподалеку мирно дремал Том. Картина радовала глаз, но ничего необычного в ней не было. Необычно выглядел пол. Серый линолеум скрылся под пушистым бежевым с зеленым ковриком. А на тумбочке горела шикарная лампа под радужным абажуром.
— Ну? Нравится?
Он не нашелся, что ответить. Гостиная изменилась, как будто наполнившись теплом, светом и чем-то еще — мягким, нежным… домашним.
— Давай. Попробуй. — Саманта вскочила с дивана, подбежала к нему, стащила с него куртку и, взяв за руку, подвела к дивану. — Садись. Возьми книгу.
Он безропотно подчинился.
— Читай. Правда, видно лучше?
Крис посмотрел на страницу. Строчки разбегались, скрывая заключенный в них смысл, но сама бумага и буквы на ней выглядели по-другому.
— Посмотри на кота. В этом свете даже проказник Том смотрится иначе.
Кот, словно поняв, что речь идет о нем, поднял голову и потянулся.
— Где ты все это взяла?
— Подарки принимают, не спрашивая, откуда они взялись.
— Ты же собиралась откладывать деньги на поездку.
Она уселась рядом и подобрала под себя ноги.
— Я и откладываю. Но Марина выдала аванс, и я решила, что с этими вещами комната будет выглядеть лучше. Уютнее.
— Но ведь это, должно быть, стоит кучу денег.
— Только не в той лавке чудес, которую ты мне показал. Ничего, что они не совсем новые?
— Я не против. — Сами по себе покупки значения не имели, дело было в другом.
В Саманте.
Она вдруг вскочила, отодвинула в сторону кофейный столик, уселась, скрестив ноги, на коврик, погладила ласково мягкий ворс и закрыла глаза. Потом, к немалому его изумлению, сбросила тапочки и стащила носки.
— Какое удовольствие! Хочешь попробовать?
— Нет уж, спасибо.
— Перестань, не упрямься. — Саманта схватила его за ногу и начала стягивать сапог. — Разуйся.
— Что ты делаешь?! — Первый сапог полетел в сторону. За ним носок. Крис поспешно отступил. — Хватит!
Но ее было уже не остановить.
— Стой спокойно, ладно? — Избавляя его от второго сапога, она заметила синяки. — Ого! А это еще что такое?
— Одна леди оставила на память.
— Больно? Ах, ты бедняжка. Надеюсь, прошедший день оставил не только плохие воспоминания?
— Я бы предпочел их забыть.
— Понятно. Тем более нужно расслабиться. — Стащив второй носок, Саманта покачала головой. — Ну и ножищи!
— А ты ожидала чего-то другого?
— Логично. — Она поднялась на колени, взяла его за руку и потянула.
Сопротивляться было бесполезно, и Крис с тяжким вздохом опустился.
— Глупости, — проворчал он.
— А вот и нет. Попробуй, тебе понравится. Пошевели пальцами.
Боже! Увидели бы его сейчас уголовники… Да, с карьерой можно было бы попрощаться.
— Ну? Мягко, да?
Он угрюмо посмотрел на нее.
— Да. Мягко.
Ковер действительно был мягкий, приятный на ощупь, но Крис почти его не чувствовал. Он прислонился спиной к дивану. Саманта сделала то же самое, Тепло под ногами. Тепло от лампы. До сего момента он даже не представлял, что в комнате было так холодно и неуютно.
— Что еще интересного случилось за день? — спросила Саманта. — Кроме того, что женщина наставила тебе синяков.
— Хорошего мало. Наркодилер, за которым я охотился несколько недель, улизнул, по слухам, за границу, а паренек, подозреваемый в ограблении, обмочился, когда я надевал на него наручники.
— Шутишь?
— Если бы. В общем, такой день, что хуже и не придумаешь.
Она сочувственно улыбнулась.
— Ничего. Завтра будет лучше.
— Я бы на это не рассчитывал. Те, с кем мы имеем дело, приятных сюрпризов не готовят.
— Да, интересная профессия. А как ты в нее попал? Как стал охотником?
Он пожал плечами.
— Марина предложила работу, и я согласился. Мне было тогда восемнадцать.
— И с тех пор ты только этим и занимаешься?
— Да. А ты? Откуда у тебя желание стать актрисой?
— Как тебе сказать. Прежде всего, я хотела вырваться из Милфорда. Унылый городишко. Из него все уезжают, а кто остается, чувствует себя обреченным.
— Что же в нем такого плохого?
— Объяснить трудно. Наверное, ничего, если ты не против, до конца дней проработать на бумажной фабрике. Там работала моя мать, туда же пошли мои брат и сестры. Я и сама отдала ей два года. А потом решила, что больше так не могу. По-моему, если бы я осталась там еще на один день, то сошла бы с ума.
— В наше время многие рады иметь хоть какую-то работу.
— Только не я. Представь, изо дня в день одно и то же. Полнейшее однообразие. Ужасно. Невыносимо.
— И ты решила стать актрисой?
— Да. Началось это, конечно, раньше, еще в школе. У нас был театральный кружок. Я сходила туда два раза, и мне понравилось. Потом Джессика, руководительница кружка, сказала, что у меня есть способности, и посоветовала попробовать силы на Бродвее. В общем, в один прекрасный день я собрала свои сбережения, сложила вещи и отправилась в Нью-Йорк.
— Но тогда у тебя не получилось?
— Как я уже говорила, в Нью-Йорке свои законы. Там можно довольно быстро пробиться на театральную сцену, но в кино попасть неизмеримо труднее. Целый год я билась лбом о стену, пока не сказала сама себе: Эй, что ты тут делаешь? Твое место в Голливуде.
— И ты пустилась в путь на автомобиле чуть ли не через всю Америку. Удивительно, что тебе удалось добраться до Дартстоуна.
Саманта улыбнулась.
— Ничего страшного не случилось. И от своей цели я определенно не отказываюсь. — Она вздохнула. — Ты только не думай, что я не понимаю, какие впереди трудности. Да, сразу, конечно, ничего не получится. Большие роли просто так не раздают. Сначала придется довольствоваться второстепенными, но, помяни мое слово, уже через пару лет ты увидишь меня на обложке «Пипл» или «Энтертейнмент уикли». Вот тогда я сама пойму, что кое-чего достигла.
— Я в тебе не сомневаюсь.
— Я тоже. У меня такой принцип: все или ничего.
— Ничего — это вернуться домой?
— Да. Но, думаю, до этого не дойдет. Я неплохая актриса и выгляжу как надо. По крайней мере, почти. У меня есть обаяние, я фотогенична. Если еще подправить кое-что в фигуре и перекрасить волосы…
— Перекрасить волосы? Зачем? Тебе и с темными хорошо. И фигура, на мой взгляд…
Саманта усмехнулась.
— Это на твой взгляд. Но есть еще голливудская формула. Стройная блондинка с большим бюстом. Волосы, конечно, не проблема, да и бюст тоже. Были бы деньги. Салоны на то и существуют, чтобы поправлять недосмотр природы.
Интересно, подумал Крис, где это она обнаружила у себя недосмотры природы. При мысли о том, что эти роскошные волнистые волосы подвергнутся атаке химикалий, его бросило в дрожь.
— Но ведь в кино снимаются не только блондинки, — попробовал протестовать он.
— Конечно. Я могу сниматься и со своими волосами, но у блондинки больше шансов.
— У тебя же темные глаза. Со светлыми волосами будет выглядеть странно.
— Нисколько. Если ты блондинка, на глаза никто уже внимания не обращает, будь они хоть фиолетовые. К тому же в случае необходимости цвет всегда можно исправить с помощью линз.
Взгляд Криса сам собой скользнул ниже, на то, что Саманта считала вторым недосмотром природы. Она заметила это и закатила глаза.
— Эх вы, мужчины. Думаете, мы ничего не видим. И ответ на ваш вопрос — пластическая операция.
— Боже, ты это всерьез?
— Конечно. Девушка ложится на операционный стол, претерпевает некоторые, муки и встает уже совсем другой. Цена невелика — выигрыш очевиден. Впрочем, насчет цены я, наверное, погорячилась.
И тут он понял.
— Так эти деньги… те, что были у тебя с собой… они предназначались для операции?
— Да.
Крис недоверчиво уставился на нее, потом покачал головой.
— Тебе повезло, что их украли. Ты и без операции хороша.
Она презрительно фыркнула.
— Вы все так говорите. Милая, тебе не нужно ничего менять. А стоит на горизонте показаться красотке с бюстом четвертого размера…
— Тебе не нужен никакой четвертый размер.
— Неужели? А вот представь, что перед тобой две женщины. Брюнетка с плоской, как Атлантический океан, грудью и блондинка с шарами, как футбольный мяч. Которая привлечет к себе большее внимание?
Он ненадолго задумался.
— Они обе голые?
Саманта всплеснула руками.
— Ну вот! Видишь?
— Знаешь, ты можешь провести опрос и получить какой-то результат, но для меня это не важно. По-моему, каждый должен довольствоваться тем, что дает природа.
— Но ты сам позавчера предлагал мне затолкать в бюстгальтер салфеток!
— Так было нужно. Ты же собиралась исполнить роль проститутки!
— Вот именно! Большинство мужчин привлекает большая грудь, а те, кто утверждает, что им все равно, просто лгуны.
— Я говорил только о себе! Она улыбнулась.
— Значит, ты принадлежишь к лживому меньшинству.
Крис поднял руки.
— Ладно! Пусть так. Ты права. Признаю. Я соврал. Да. Мне нравятся пышные блондинки, и я считаю, что они должны разгуливать топлес по улицам только ради того, чтобы доставить мне удовольствие. Ты довольна? Ты таким меня представляешь?
Саманта рассмеялась.
— Ух, ты! Какой сарказм! Не знала, что в тебе это есть.
— Сама напросилась.
— Я спровоцировала тебя на сарказм?
— И не только.
— Расскажи. — Она посмотрела на него большими мягкими глазами. — На что еще я тебя провоцирую?
Крис не знал, что ответить. Да, с ее появлением он на многое стал смотреть по-другому. На себя. На свою жизнь. На свою квартиру. Он вдруг понял, что был одинок и что уже не хочет возвращения к одиночеству.
В какой-то момент Крис представил, каково бы это было — жить вместе с ней, проводить с ней вот такие вечера, заниматься любовью… Им овладело вдруг необоримое желание прикоснуться к ней, ощутить упругую плоть, почувствовать тепло и нежность кожи.
Он поднял голову — она смотрела на него.
— У тебя шрам. — Саманта протянула руку и провела пальцем по бледной полоске у него на щеке. — Что случилось?
— Подрался. — Ее прикосновение было приятным, но Крис все же отстранился. — Давно.
— Ты был в уличной банде?
— Нет. Но кое-кто хотел, чтобы я в ней был.
— Почему?
— В пятнадцать лет я уже был довольно здоровым парнем, а мускулы нужны всем. Мне предложили вступить в одну шайку, пообещали наркотики, девочек. Я отказался.
— И?..
— Однажды они подловили меня, когда я возвращался из школы. Сказали, что дают последний шанс. И получили тот же ответ. Ну и…
— Похоже, ты еще легко отделался, а?
— Да, они вполне могли оставить меня в том дворе с ножом в спине или избитым до полусмерти.
— И что потом? Больше тебя уже не трогали?
Он вздохнул. Вспоминать то время было не очень приятно. Проблема заключалась не в выборе между плохими парнями и хорошими, а в том, чтобы остаться в стороне от плохих, потому что хороших там просто не было.
— Пытались. Но у них ничего не получилось.
— А как же учителя, родители? Неужели они ничего не могли сделать?
— Отец умер, когда мне исполнилось двенадцать. Мать постоянно работала, так что мы с братом были предоставлены сами себе. А учителя… Они просто боялись.
— У тебя есть брат?
— Да. Он младше меня на два года.
— А где он сейчас? Чем занимается?
— Роберт закончил колледж и живет сейчас в Денвере. Работает юридическим советником в коммерческой фирме.
— То есть вы пошли разными дорожками.
— Он хорошо учился, у него светлая голова. А у меня только сила. С природой не поспоришь.
— Ты с ним видишься?
— Конечно. Наша мать живет неподалеку, и мы с братом дважды в год, на Рождество и День благодарения, собираемся у нее. У него уже своя семья, прекрасная жена, скоро будет ребенок.
— А ты что же не женился?
— Зачем?
— Я же вижу, что ты хотел бы жить так же, как брат. Что тебе мешает?
— Не знаю, — медленно сказал Крис. Да, он и сам нередко думал об этом. Особенно после встреч с Робертом и Шейлой. Конечно, ему хотелось бы того же, но он знал, что ни одна красивая женщина, рисуя себе будущего мужа, не представляет такого, как он. — Как-то не случилось.
— Но в принципе ты такую возможность не исключаешь?
— Не исключаю. Может быть, когда-нибудь… Крис опустил голову. Какое-то время они сидели молча, потом он вдруг ощутил на лице теплое дыхание. В следующее мгновение ее губы коснулись его губ.
Прежний черно-белый мир словно взорвался и разлетелся миллионами красочных фрагментов. Он поднял глаза, протянул руку и провел ладонью по ее шелковистым волосам, плечу, шее. В пустоте его мира она сияла бриллиантом непревзойденной чистоты.
— Ты такая мягкая, — прошептал Крис и, подавшись к Саманте, поцеловал ее в губы.