- Значит, вы готовы выпить чаю. Вас проводят в зал.
- Чай! - вскрикнул Фейвел. - Я бы сказал, чертовски хорошая идея! Я мог бы съесть тарелку приличных тостов и несколько сандвичей... Да, я составлю вам компанию, у нас есть о чем поговорить.
- Вообще-то говоря, - сказала я, протягивая руку к сумке, - у меня совсем нет времени. Я закажу такси и отправлюсь на вокзал. Меня ждет Максим.
- Нет. - Фейвел махнул своим ужасным чемоданом. - Я настаиваю. Вы выпьете чаю, и потом, разве вы не хотите услышать, как поживает ваш старый друг?
- Если хотите услышать правду - не очень.
- Ага. - Он остановился в дверях зала. - Правду. Что ж, кое-что мы все об этом помним.
Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо.
- Думаю, вы выпьете чаю, - сказал он, - не так ли? - И пошел вперед, в дальний угол зала, где перед серебряными чайниками, кувшинами и белоснежными тарелками с булочками сидели, спасаясь от жары, осоловевшие пары и пожилые леди. Мне было отчаянно стыдно за то, что я в одной компании с Фейвелом. Люди поднимали головы, удивленно смотрели на нас и поспешно отворачивались. Мне захотелось повернуться и бежать, бежать отсюда что есть сил. Однако он сжал мне локоть, появился официант, мне пододвинули стул, и я уже ничего не могла поделать.
- Чаю, - сказала я, - китайского чаю...
- С сандвичами и пирожным, мадам?
- Я... я не...
- О да, и побольше! - перебил меня Фейвел, громко, противно засмеявшись, и головы сидевших за соседним столиком снова повернулись в нашу сторону. - Сдобу, булочки и прочее, только я буду пить виски с содовой, а не чай, и вы принесете это в первую очередь.
- Простите, сэр, боюсь, что бар в это время не работает.
- Не работает? Черт побери! И как вы называете такое обслуживание?
- Весьма сожалею, сэр.
- Ну а... не мог бы ты... ну, ты меня понимаешь... - Фейвел подмигнул официанту и сделал жест, как будто он потирает ладонь.
Я готова была сгореть от стыда, и в прежние времена так бы оно и случилось. Но теперь я стала старше, у меня уже был кое-какой опыт, к тому же меня согревало заключение доктора, я вспомнила о своем счастье, о том, что все будет хорошо и, главное, что Джек Фейвел не может причинить мне вреда.
- Спасибо, - очень спокойно сказала я официанту. - Только чаю и чего-нибудь немного перекусить.
- Послушайте, дайте мне возможность поесть, я не ел целый день.
- В таком случае - несколько сандвичей, для одного. - Я попыталась мило улыбнуться официанту, чтобы привлечь его на свою сторону, однако мне это не удалось - на его лице без труда можно было прочитать неприязнь и неодобрение. Я никак не могла его за это винить. Фейвел был похож на бродягу, изношенные брюки сидели на нем безобразно, носки ботинок прохудились, подошвы спереди отставали. Воротник был сальный и грязный, к волосам давно не прикасались ножницы, и весь он казался каким-то немытым. Глядя на него, я подумала, что он, должно быть, живет где-то на улице или, в лучшем случае, временно обретается в какой-нибудь грязной ночлежке, если судить по его картонному чемодану.
- О да, - проговорил он, вперив в меня дикий, безумный взгляд. Посмотрите на меня как следует. Пока вы и Максим с комфортом жили по разным заграницам, для некоторых из нас наступили суровые времена. И ему нужно сделать очень много, чтобы это компенсировать, можете передать ему мои слова.
- Боюсь, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
- Да бросьте, все вы прекрасно понимаете, не надо смотреть на меня такими невинно-голубыми детскими глазами!
- Почему вы позволяете себе какие-то оскорбительные намеки? Что, по-вашему, мы вам сделали?
- Вы? Готов признать, что вы лично в самом деле ничего не сделали. Вас тогда там не было, вы даже не знали его в то время, не так ли? Вы были совершенно невинной, готов с этим согласиться. Но достаточно изобретательны и умны; вы вовсе не были такой уж простушкой, как вам нравилось себя представлять. Вы узнали истину; он ведь рассказал вам, правда? А это делает и вас виновной стороной, вы стали соучастницей преступления. - Фейвел возвысил голос.
- Мистер Фейвел...
- Я потратил много времени за последние десять лет, почти все свое время после войны, чтобы сдвинуть с места это дело. Все безуспешно. И вот теперь - такая удача!
- Не могли бы вы говорить потише - на нас обращают внимание.
- Да, конечно, этого нельзя допустить. - Он наклонился вперед, расставив ноги, положив ладони на колени. Руки у него были оплывшие, ногти грязные. - У вас есть сигареты?
- Нет, я не курю.
- Ну конечно, не курите, я это помню. - Он повернулся на стуле и оглядел зал. - Попробую стрельнуть одну вон у того старикана, у меня, как вы понимаете, нет денег.
- Прошу вас, не надо. Послушайте, - я открыла сумку, - пойдите и купите себе, а здесь, пожалуйста, ни к кому не подходите.
Он ухмыльнулся, снова продемонстрировал свои желтые гнилые зубы и, протянув руку, взял из моих рук фунт.
- Спасибо, - будничным тоном произнес он, встал, но, прежде чем уйти, задержался и в упор посмотрел на меня. - Не уходите. Мы должны кое о чем поговорить.
Я проследила за тем, как он шел через зал в поисках сигарет. Свой чемодан он оставил возле стула; он вполне мог подобрать его на мусорной свалке; петли чемодана заржавели и погнулись, углы оббились, в нем, подумала я, нет ничего, кроме тряпья и газет, ну и, возможно, двух-трех нужных вещей. Он был полусумасшедший, без средств к существованию и станет еще мне чем-то угрожать.
Дам ему денег, решила я; у меня была с собой чековая книжка и немного наличными. Это будет несложно, я спрошу, сколько ему нужно, чтобы он исчез из нашей жизни. Он не знал, где мы живем, а когда я буду уезжать, то позабочусь, чтобы он не увязался за мной. Он стал было что-то твердить об истине, но я помню, как он выглядел после дознания по поводу смерти Ребекки и заключения о ее самоубийстве; тогда он хотел лишь одного - денег.
Официант принес на подносе чай. Пока он аккуратно накрывал на стол, я вспомнила, как в Мэндерли ежедневно во второй половине дня Фрис и Роберт приносили нам чай, вспомнила весь этот торжественный ритуал, серебряные чайники, тарелки с треугольными сандвичами, горячие, посыпанные сахарной пудрой булочки, тосты с тающим маслом, сдобу, пирожные. Нынешний ассортимент на подносе был скромнее, однако аромат, исходящий из носика чайника, и запах горячих тостов напомнили мне далекое прошлое. Только в отличие от Фриса на лице официанта было написано выражение превосходства. Я увидела, как он бросил взгляд на пустующий стул напротив меня и брезгливо скривил рот. Я сделала попытку поймать его взгляд и показать, что мне тоже все это противно, но я бессильна что-либо сделать, и что Фейвел отнюдь не относится к разряду моих друзей, мне отнюдь не доставляет удовольствия его общество, однако официант не удостоил меня вниманием. - Благодарю вас, - сказала я. Он едва заметно поклонился и ушел. Я не стану рассказывать об этом Максиму, подумала я, наливая себе чай, который оказался вкусным, крепким и горячим. Именно это мне требовалось, я выпила его сразу же, обжигая рот и нёбо и не обращая на это внимания. Я просто дам Фейвелу то, что он попросит, и отделаюсь от него. Максим никогда об этом не узнает. Фейвел жалкий, конченый человек, полуразвалина и полубезумец, мне даже в какой-то степени его жаль.
Когда он возвращался назад, на лице его появилось некое подобие былого высокомерия, во рту торчала сигарета, руки он держал в карманах. Вид у него был весьма неприятный, однако я перестала его бояться.
Он снова уселся на стул и некоторое время молча курил, позволив мне налить ему чаю. Он сохранял молчание до тех пор, пока жадно не съел несколько сандвичей и тостов, запивая их чаем. Два-три раза он взглянул на меня поверх чашки своими голубыми, воспаленными, безумными глазами. Я ждала, ничего не ела, лишь пила чай, стараясь не смотреть на него. Сколько он потребует, размышляла я, хватит ли на моем счету денег, чтобы заплатить ему? Или же мне придется заключать с ним какое-то тайное соглашение? Хотелось надеяться, что до этого не дойдет, хотелось раз и навсегда с этим покончить, у меня не было ни малейшего желания впредь иметь дело с Джеком Фейвелом.
Наконец он неаккуратно поставил на блюдце чашку, так, что она накренилась, и я вынуждена была ее поправить. Я чувствовала, что его глаза устремились на меня и что он наблюдает за каждым моим движением. Я же изо всех сил старалась на него не смотреть. Он снова закурил и откинулся на стуле назад.
- Приличный чай, - высокомерно бросил он, - хотя это вовсе не то, что мне должен старина Макс.
Вот оно, начинается. Я была к этому готова и ждала продолжения.
- Я так думаю, вы хотели бы знать, что же произошло? - спросил он.
- Произошло?
- Той ночью. Только не говорите мне, что вы не думали и не гадали об этом. Могу сказать, что никто этого не знает. Старая баба Фрэнк Кроли какое-то время там все вынюхивал, приезжал ко мне и учинял допросы, потом привязался Джулиан. Я послал их обоих к черту... Как и Дэн ни.
- Миссис Дэнверс? - Меня снова кольнуло в сердце. Это была столь знакомая мне боль. - Где она? Я думала, что...
- Что? Что вы думали?
Я не ответила. Я не могла. Фейвел скрестил ноги.
- Дэнни все еще где-то неподалеку обретается. Я точно не знаю, несколько лет ее не видел. - Глаза у него сверкнули. - Мэндерли... Какое зрелище! Ужасное! Полагаю, вы видели?