Роберт Саутвуд взглянул на Уолтера Рэлея.
- Надеюсь, вы не возражаете против той простоты, с которой мм отмечаем этот день? - спросил он с улыбкой, тоже следя за детьми. - Эйнджел хотела, чтобы вы и Бесс встретили этот праздник с нами, но вообще-то я в отличие от многих других людей моего положения предпочитаю семейные торжества.
Уолтер Рэлей улыбнулся в ответ и кивнул:
- Только что Бесс и я говорили о том, как нам не хватает простой жизни. Я, однако, слышал, что вы решили возродить традиции своего отца и устроить для двора бал-маскарад по случаю кануна Крещения в новом году.
- Да! Королева пожелала этого, и я не смог отказать ей. После, однако, я постараюсь отойти от двора, по крайней мере до тех пор, пока моя жена не родит весной. Это ее первые роды, и мне посоветовали избавить ее от волнений. Если получится, мы вернемся домой в Девон, чтобы ребенок появился на свет в Линмуте.
Время было позднее, детей увели спать, и музыканты заиграли быструю лавольту. Граф Линмутский вывел свою жену в центр зала, и они открыли танцы. К ним быстро примкнули все остальные, но, когда кончилась лавольта и музыканты заиграли испанскую кэнери, Эйнджел ее танцевать уже не стала - зажигательная джига опасна в ее нынешнем положении. Наконец, когда день Рождества почти перешел в День святого Стефана, праздник подошел к концу.
Сэр Уолтер Рэлей и госпожа Трокмортон уехали еще раньше, помня о своих обязанностях перед королевой. Виллоу с мужем остались в Линмут-Хаусе еще на несколько дней, а Велвет и Алекс отправились домой через сад, оба весьма довольные своим первым совместно встреченным Рождеством.
Оказавшись вновь в своих апартаментах, Алекс нежно сказал своей жене:
- Сегодня у нас не было времени обменяться подарками, дорогая. Загляни под подушку.
Зеленые глаза Велвет округлились в предвкушении сюрприза, и она бросилась через спальню к своей постели. Сунув руку под пышную подушку, она вытащила из-под нее прочный, обтянутый белой кожей футляр для ювелирных изделий и, открыв его, обнаружила в нем роскошное ожерелье из бриллиантов и рубинов с укрепленным в центре его ограненным в форме сердечка камнем темно-красного цвета.
- О, Алекс! - Она вынула ожерелье из белого атласного ложа и подержала его против света. - О, Алекс! Он довольно улыбнулся:
- Я рад, что наконец-то смог лишить тебя дара речи, Велвет. Значит ли это, что вещица тебе нравится?
- О да, милорд! Она мне нравится! Очень нравится! Это самая красивая вещь, которая у меня когда-нибудь была! - Сжимая в руке подарок, она повисла на нем и крепко обняла.
Его руки скользнули вокруг ее талии, и он вдохнул теплый аромат духов. Затем склонился к ее шее и вздохнул.
- Черт возьми, дорогая, как же я тебя люблю! Никогда не подозревал, что любовь может быть таким всезахватывающим чувством, и Господь свидетель, я не жалею ни о едином мгновении! Я кляну себя за то, что был таким самонадеянным болваном по отношению к тебе все эти годы.
Велвет прильнула к плечу Алекса, ее сердце переполняло какое-то чудесное тепло. Так вот какая она, любовь, подумала она. Совсем не неприятное чувство. Более чем терпимое. Она счастливо вздохнула, когда он теснее прижал ее к себе.
Лицо Алекса, закаменевшее во всепоглощающей страсти, вдруг зажглось любопытством. Он размышлял, о чем она думает, и был недалек от истины. Он чувствовал, как его сердце дико бьется в груди, пока ему не стало казаться, что оно сейчас разорвется от любви к этой женщине. Господи, как же он любит ее! И однако, ей совсем не надо знать всю глубину его чувств. Женщины, которые слишком уверены В любви мужчины, часто становятся неуправляемыми. Лучше закончить этот момент ласки до того, как он скажет что-нибудь такое, о чем потом будет жалеть. И он бесстрастно спросил:
- А ты мне что-нибудь подаришь, дорогая?
- О Господи! - воскликнула она. - Конечно! - Она пробежала через комнату и, открыв большой шкаф у двери, нагнулась и вытащила из него какой-то сверток. Развернув, она с триумфом извлекла на свет Божий маленькую картину в резной позолоченной раме. Когда она повернула ее к нему, он увидел, что это был ее портрет в материном кремовом шелковом подвенечном платье.
Алекс с удивлением воззрился на портрет, чувствуя, что у него отвисла челюсть, - Как? - воскликнул он. - Как это могло быть? На это просто не было времени! - Его глаза с восхищением разглядывали портрет.
Велвет триумфально улыбнулась.
- Это все маэстро Хиллард, - гордо сказала она. - Когда я впервые попала ко двору, он написал с меня миниатюру, предназначенную в подарок моим родителям на Рождество. Когда мы вернулись из Шотландии, я пошла к нему и упросила его написать с миниатюры большой портрет, чтобы я могла подарить его тебе на Рождество. Он редко пишет портреты в полный рост, так что это особая честь, Алекс. Он перерисовал голову с миниатюры, а потом я дважды позировала ему в платье, чтобы он мог, как он сказал, набросать его в общих чертах. Потом я просто оставила ему платье, и он срисовал с него все детали. Ты и не подозревал, да? - радостно закончила она.
Он на секунду оторвался от портрета, чтобы взглянуть на нее.
- Нет, дорогая, не подозревал.
Чудесная картина, думал он, глядя на портрет жены. Она стояла выпрямившись, с двумя сеттерами по бокам, одного из которых она гладила по голове. Другая рука была опущена на уровень талии, и в ней она держала маленькую, покрытую искусным орнаментом бонбоньерку для ароматических шариков. Велвет глядела с портрета прямо перед собой, ее изумрудные глаз, а сияли невинностью молодости и пытливостью. Она была такой, какой он увидел ее впервые много лет назад. Казалось, она несла в себе некую тайну, которой не собиралась ни с кем делиться, и выражение ее лица, ясно говорило зрителю: я горда, я знаю нечто такое, что вам неведомо. Фоном портрету служило чистое голубое небо, но, когда Алекс пригляделся к картине повнимательнее, он заметил в левом нижнем углу, на турецком ковре, на котором она стояла, барсука в украшенном драгоценными камнями ошейнике.
Она увидела, как у него от удивления широко раскрылись глаза, и довольно рассмеялась.
- Ну, разве я не жена барсука, Алекс? - поддразнила она его.
- У барсуков не бывает жен, у них самки. Ты же жена, но моя, - ответил он.
- Да, - медленно сказала она, - я ваша жена. Но и вы мой муж, милорд. Четырежды я клялась вам в верности, но так же, как я клялась в моей верности и преданности вам, так же и вы клялись мне. Помните об этом, когда вас постараются затащить в чужую постель, милорд. Я не потерплю ни малейшей тени на моей чести.
Он в удивлении уставился на нее. - Кой черт заставляет тебя говорить подобные вещи? - спросил он, разгневанный не только ее словами, но и тем угрожающим тоном, каким они были произнесены.
- Эйнджел сказала мне, что Робин был вынужден пригласить на свой бал-маскарад по случаю Крещения лорда и леди де Боулт. Лорд де Боулт недавно оказал королеве какую-то маленькую, но важную услугу и сейчас у нее в фаворе. Не пригласить его было бы оскорблением.
- Ты думаешь, я буду приставать к даме на людях? - Его голос был опасно спокойным.
- Когда-то она уже была вашей любовницей! - резко ответила Велвет.
- Никогда! - столь же яростно воскликнул Алекс с потемневшими от гнева глазами.
- Никогда? - Она явно сомневалась.
- Никогда, мадам! Все это делалось для того, чтобы заставить вас ревновать, но никогда я не спал с этой змеей! Как ты могла такое подумать и как ты вообще могла предположить, что теперь, когда мы с тобой поженились, я возобновлю эту связь, даже если бы таковая и была!
- Верю вам на слово, Алекс, что между вами и леди де Боулт ничего не было, но вы должны признать, что очень хорошо разыгрывали передо мной роль ее любовника и, насколько я помню, наша первая свадьба и стала результатом того, что я нашла вас в королевском саду, обнимающим эту стерву! Что я, по-вашему, должна была делать, молиться, милорд? Если я оскорбила вас, приношу свои извинения, но я не могла быть полностью уверенной, что у вас не было связи с этой тварью!
- Было или не было, но осмеливаться учить меня, как мне следует себя вести, - это невиданно!
- Да неужели, милорд? Разве вы не пытались учить меня, как себя вести?
- Вы моя жена!
- А вы мой муж!
Внезапно до него дошла вся нелепость положения, и он фыркнул.
- Кажется, мы опять добрались до лошадей и собак, - сдавленно рассмеялся он.
- Негодяй! - улыбнулась она в ответ. - Господи, Алекс, мы с тобой - как два самодовольных павлина! Между нами когда-нибудь будет мир и покой?
- Ничего не имею против маленьких сражений, - мягко проговорил он, привлекая ее к себе. Зарывшись лицом в ее душистые волосы, он поцеловал ее в макушку и повторил:
- Ничего не имею против сражений, ибо так люблю процесс примирения.
Велвет почувствовала, как вся оттаяла от этих слов. В его руках она всегда чувствовала себя так тепло и спокойно. Может быть, из этого замужества еще что-нибудь и получится. Они любят друг друга, и она достаточно умна и понимает, что он вообще-то хороший человек, несмотря на все творимые им глупости. Она улыбнулась про себя. И творимые ею глупости тоже, ибо истинная правда заключалась в том, что она ничем не лучше его. Закинув руки ему на шею, она прошептала:
- Здесь холодно, милорд. Не стоит ли нам продолжить обсуждение достигнутого договора в постели?
Ничего не говоря, он поднял ее на руки, пересек спальню и, откинув одеяла, уложил ее и сам пристроился рядом. Они провели ночь, усиленно "торгуясь" друг с другом, но, когда пришел рассвет, граф Брок-Кэрнский и его графиня были вполне удовлетворены результатами сделки.