- Вода для ванны готова, - сказала Пэнси из-за двери. Велвет открыла другой сундучок и вытащила из него халат.
- Открывай дверь, Алекс, - - приказала она. Ее красивые зеленые глаза вспыхивали веселыми искорками, а он скрипел зубами от разочарования, ибо вдруг обнаружил, к собственному удивлению, что опять хочет ее.
С тяжелым вздохом он пересек комнату и открыл дверь, чтобы впустить Пэнси и лакеев, которые тащили с собой кувшины с горячей водой для ванны. Не было никакой возможности остаться сегодня дома. Ведь это последний праздник перед Великим постом, а после полуночи - посты, хождение в церковь, и так все шесть недель. Он поморщился. Королева все замечает вокруг и наверняка будет точно знать, кто из приглашенных явился, а кто нет. А так как он уже получил высочайшее соизволение забрать жену в Шотландию, не дожидаясь Пасхи, ему просто необходимо появиться на балу, да еще обязательно с Велвет. Королева может и отменить свое разрешение с такой же легкостью, с какой она его и дала.
- Горячая вода только для миледи? - угрюмо осведомился он у лакея и ушел в свою спальню.
Ее ванну наполнили до краев, и поднимающийся пар пах левкоями. Как только лакеи вышли, Велвет скинула халат и погрузилась в горячую воду, счастливо задохнувшись.
- Вам приготовили ванну, милорд? - спросила она у Алекса самым сладким голосом, какой только могла изобразить, через открытую дверь, соединявшую их спальни.
- Мне досталось столько воды, сколько осталось после вас, и хотя этого явно недостаточно, но хорошо, что хоть что-то есть, - ответил он кисло.
- А моя ванна просто превосходна, - промурлыкала Велвет. - Думаю, понежусь подольше. - Она легонько шлепнула ладонью по воде и громко вздохнула.
- Некогда нежиться! - сердито рявкнул он. В его собственной ванне воды было в лучшем случае на ладонь, и он уже начал замерзать. - Мы опоздаем, если вы надумаете сидеть в ванне чуть ли не час. Вы же знаете, ее величество не любит опозданий. Мне совсем не хочется вызывать сейчас ее неудовольствие.
- Если мы опоздаем, - дразнила его Велвет, - я скажу ее величеству, что это по вашей вине, расскажу ей, что вы задержали меня, развлекаясь со мной весь вечер, милорд.
Он громко рассмеялся, потеплев от воспоминаний об их долгом и чудесном вечере, который они посвятили любви.
- Если вы наговорите на меня, мадам, нас никогда больше и близко не подпустят ко двору Елизаветы Тюдор. Вы что намерены провести остаток жизни в Дан-Броке? Правда, что касается меня, я не имею ничего против такой перспективы.
Велвет рассмеялась в ответ.
- Господи, нет, конечно, - отозвалась она с глубоким чувством.
- Тогда я предлагаю, мадам, - проговорил он со смешком, - чтобы вы или поторопились, или приготовились к жизни в Шотландии.
Пэнси заговорщически подмигнула своей госпоже, и Велвет улыбнулась ей в ответ, пока камеристка терла ей спину. Две молоденькие девушки-служанки, переругиваясь, сновали по спальне, доставая из шкафов и сундуков одежду, которую Велвет предстояло надеть сегодня. Ее нижнее шелковое с кружевами белье, изысканно надушенное, лежало на постели. Ее шелковые чулки, расписанные под алмазную грань золотыми и серебряными нитями, покоились рядом с нижними юбками. Наконец, на свет появилось платье и было расстелено на кресле. Это было настоящее произведение искусства из серебряной парчи и серебристых кружев. Лиф платья сплошь расшит прозрачным зеленоватым янтарем в форме папоротника и бабочек, а рукава обшиты такими же серебристыми кружевами, как и само платье.
Велвет вышла из ванны, ее завернули в большую купальную простыню. Сев у огня, она позволила двум служанкам вытереть ее, в то время как Пэнси расчесывала волосы надушенной щеткой. Потом она встала, и все три служанки принялись ее одевать. Нагнувшись, она сама натянула на каждую ногу подвязки, приходя в восторг от вышитых на них серебряных бабочек с зелеными усиками.
- Ну разве не прелесть! - воскликнула Пэнси. - Даже жаль, что их никому нельзя показать.
- Только его милости, если я хочу, чтобы мы благополучно добрались до Дан-Брока. - Она взглянула на свою камеристку. - Ты не огорчена, что нам придется жить в Шотландии, Пэнси? Наш новый дом стоит в глуши, вдалеке от двора Стюартов. Там будет довольно скучно, почти уверена. Может быть, ты предпочитаешь остаться здесь, в Англии?
- Нет, миледи! Как и вы, я привыкла к жизни в провинции. Ведь мы с вами выросли в Королевском Молверне. Лондон, конечно, превосходен, надо сознаться, но я-то предпочитаю более тихую, спокойную жизнь. Дагалд просит моей руки, а он хороший человек. От добра добра не ищут.
- Надеюсь, ты любишь его, если собралась за него замуж, Пэнси? - мягко спросила Велвет. Пэнси счастливо улыбнулась.
- Да, - призналась она. - Я люблю этого мошенника! - Потом она обернулась к двум молоденьким служанкам. - Скажите только кому-нибудь хоть слово о том, что услышали сейчас, и вы не доживете до весны! Мне совсем не нужно, чтобы Дагалд знал о моих чувствах!
Служанки согласно закивали головами.
- Да, - уверенно сказала одна из них, по имени Сара. - Плохо, когда мужчина слишком уверен в тебе. Я не обмолвлюсь ни словечком, госпожа Пэнси, и Милли тоже. Ведь правда, Милли?
Девушка, которую назвали Милли, потрясла головой.
- Нет, - сказала она, - я не стану болтать. Велвет теперь была готова, чтобы надеть платье, и Пэнси зашипела на своих помощниц:
- Не стойте без дела! Быстренько несите платье миледи! Через несколько минут Велвет уже стояла перед зеркалом, с удовольствием разглядывая свое отражение. Ее костюм, конечно, был триумфом, решила она и, очень довольная собой, улыбнулась себе в зеркало. Грудь ее была опасно близка к тому, чтобы выскочить наружу из пены серебристых кружев, которыми был обшит ее очень низко вырезанный лиф.
Шею обвивало, опускаясь на грудь, чудесное ожерелье из прозрачного зеленоватого янтаря с желтыми бриллиантами, а в ушах сияли такие же серьги. Пэнси зачесала ей волосы назад, так что они свободно ниспадали на спину, и приколола за левым ухом букетик серебряных роз.
- Миледи, ваши драгоценности, - сказала Пэнси, протягивая ей шкатулку с кольцами и перстнями.
Велвет на минуту задержалась, подумав о том, что еще год назад у нее вообще не было никаких драгоценностей, а сейчас она обладает несколькими ожерельями, серьгами, браслетами, кольцами, перстнями, булавками и другими драгоценными безделушками. Алексу доставляло удовольствие осыпать ее красивыми вещами. Затем, сосредоточенно нахмурившись, она выбрала несколько колец - с желтым алмазом, с изумрудом, с фиолетово-голубоватой шпинелью и с крупной кремовой жемчужиной - и быстро унизала ими свои тонкие пальчики.
- Мадам, вы великолепны!
Она обернулась и увидела входящего в спальню мужа. Он был с головы до ног в красном бархате, в камзоле, расшитом в геометрическом порядке золотыми бусинками.
- Вы, милорд, не менее великолепны! - искренне вернула она комплимент, думая о том, как чертовски он хорош и как выросла ее любовь к нему.
- Жаль, что нам надо идти, не правда ли? - поддразнил он ее. Янтарные глаза графа лучились любовью. Велвет вздохнула:
- Да, жаль, но нельзя же разочаровать мою крестную мать, королеву, которая так любит нас и так добра. - Велвет благопристойно опустила глаза долу, и он усмехнулся ее притворной застенчивости.
- Очень хорошо, мадам, тогда нам пора, но, если там будет невыносимая скука, отвечать придется вам.
- Тогда мне нечего бояться, милорд, ведь вам никогда не бывает скучно. Не пройдет и нескольких минут, как вас окружит толпа хихикающих женщин, которые едва выносят мое присутствие. Я наблюдала за вами, сэр, и заметила, что в их окружении вы становитесь похожим на избалованного толстого кота. Нет, вам не придется скучать.
- Думаю, что и вам тоже, мадам, - не остался в долгу Алекс. - Если меня окружают женщины, то вас точно так же берут в плен мужчины.
Она весело рассмеялась, зная, насколько он ревнив. Пэнси накинула на госпожу пелерину из серебристой парчи, отороченную соболями, а Дагалд вышел из смежной комнаты с накидкой и шотландской шапочкой своего хозяина. Граф и графиня Брок-Кэрнские отбыли в Гринвич на своей комфортабельной яхте, благо река еще не встала, хотя уже ударили морозы. Они укутались в меховые плащи, а в ноги положили горячие кирпичи.
Велвет нравилось плавать по реке, и она удобно устроилась рядом с мужем на палубе. Солнце только что село, и на горизонте золотисто-оранжево пламенел зимний закат, а над ним в темнеющем вечернем небе уже зажглись первые звезды. Темза спокойно несла свои темные воды. Время прилива не пришло, и их судно плавно скользило по воде, оставляя пенящийся след за кормой. Было безветренно, и, укутанные в меховые плащи, они совсем не ощущали февральского мороза.
- Ты все еще переживаешь из-за необходимости ехать в Шотландию? - тихо спросил он ее.
- Да нет, не очень, - ответила она. - Мне бы, конечно, хотелось до отъезда повидать родителей, но уж коли они заранее обговорили нашу свадьбу, то, думаю, не будут возражать против того, что мы поженились в их отсутствие. Кроме того, - в уголках губ Велвет мелькнула слабая улыбка, - нам уже пора обзаводиться ребенком, не так ли, милорд?
У него удивленно открылся рот от такой перемены в ее настроении.
- Черт побери, дорогая, разве не об этом я толкую тебе все последнее время?
- Да, милорд, но наследник рода Брок-Кэрнов должен появиться на свет не в Англии, ведь так?
- Опять, мадам, вы подвигаете меня к необходимости применить силу. Или вы теперь отказались от мысли дождаться приезда родителей?
- Я много думала об этом, Алекс, - сказала она, - и пришла к выводу, что если у них хватило сил проплыть тысячи миль в Индию и обратно, то поездка в Шотландию для встречи с нами и нашими детьми будет для них легкой прогулкой. Ее затянутая в перчатку рука тронула его руку, и он сжал ее. Потом она повернула голову и, глядя ему в глаза, счастливо улыбнулась. - Мне кажется, я становлюсь взрослой и мне пора обзаводиться домом.
Он почувствовал комок в горле, который постарался побыстрее проглотить. В то же время у него как-то сразу отлегло от сердца. Он хотел, чтобы она полюбила Шотландию и Дан-Брок, которому теперь предстояло стать ее домом. Он слишком любил ее и страшился сделать ее несчастной. Похоже, теперь его мольбы услышаны.
Ему очень хотелось перекинуть ее через колено и высечь так, чтобы ее попка покраснела. Она довела его до сумасшествия своим упрямством в эти последние месяцы, начиная с их первой встречи. Мысли читались на его лице, и Велвет, с обожанием глядя на своего мужа, не смогла сдержать смешка.