Интерес Акбара все больше разгорался, и он вдруг обнаружил, что снедавшее его раздражение улетучилось. Весь день он просидел в удушающей духоте, терпеливо выслушивая разнообразные, иногда очень запутанные жалобы своих подданных и разрешая деликатные споры, постоянно возникавшие между религиозными и политическими группировками. Ему необходимо отвлечься, и, кажется, такая возможность представилась.
- Пусть женщину приведут ко мне, - приказал он. - Я хочу взглянуть на нее.
- Господин, - запротестовал Рамеш, - я боюсь за тебя и, кроме того, могу поклясться, что она, как эти драгоценные камни и слоны, не представляет собой ничего особенного. Кожа у нее очень белая, за исключением рук, лица и ног, загоревших по пути от побережья. Португальский губернатор не позаботился даже дать ей слона, или верблюда, или, на худой конец, простые носилки. Ничего не могу сказать о цвете ее волос, настолько они грязные и, подозреваю, кишат вшами и блохами. Глаза у нее, кажется, светлые. Никогда не видел ничего подобного. Очень уродливое существо. Позволь мне послать ее на кухню, может быть, там ей найдут применение. Акбар рассмеялся.
- Я не могу отправить подарок португальцев на кухню, - сказал он. - Я должен хотя бы взглянуть на нее, а потом ее можно будет отправить в гарем. А теперь перестань причитать, как старуха, Рамеш, и давай сюда женщину.
Хан-и-шаман сделал знак одному из своих подчиненных, который тут же поспешил выйти из приемной залы. Несколькими минутами позже нечеловеческий визг пронзил воздух, заставив вздрогнуть всех находившихся в раскаленной комнате. Они услышали женский голос, сердито что-то выкрикивающий, который становился все ближе и ближе, пока двойные двери, ведущие в приемную залу, не распахнулись и двое слуг не втащили в нее голое, отчаянно сопротивляющееся существо, которое визжало и вырывалось из их рук. Тяжелые гладкие волосы метались вокруг ее тела.
- Уберите свои грязные руки от меня, вы, бабуины! - сердито кричала она, но они точно так же не понимали ее протестов, как и она их приказов.
- На колени, женщина! Ты находишься в присутствии самого Властителя! - Они пытались силой поставить ее на колени, - но женщина каким-то непонятным образом вдруг вырвалась и, сорвав с одного из слуг, державших ее, накидку, попыталась прикрыть свою наготу. Потом голой ногой ударила другого, попав ему в самое уязвимое и нежное место.
- А-р-р-р! - прохрипел пострадавший, падая на пол и подтягивая колени к животу.
В общей неразберихе, последовавшей вслед за этим, женщина нагнулась и, быстро выхватив у своей жертвы кинжал, отбежала и забилась в угол, выставив перед собой оружие, угрожая своим мучителям.
- Только подойдите ко мне - и, клянусь, я убью любого, - пригрозила она.
- Ай-яй, - запричитал хан-и-шаман, качая головой из стороны в сторону, - я знал, что это существо принесет всем нам несчастье. У нее дьявольский глаз. Я уверен! Зовите стражу, пока она не причинила вреда Властелину!
- Оставайтесь на местах, вы все! - резко приказал Акбар. - Неужели никто из вас не видит? Женщина напугана. - Сам он никакого страха не испытывал. Глядя на драму, разыгрывающуюся у него на глазах, он вдруг понял, что заинтригован, что ему интересно, как выглядит женщина под слоем грязи. Он никогда до этого не видел европейских женщин и ничего не мог сказать в данный момент об этой грязной, напуганной женщине.
- Никто не понимает ее варварского языка. Величайший, - пожаловался Рамеш.
- Как это похоже на португальцев, не научить ее хотя бы нескольким словам на нашем языке, - проговорил Властитель. - Но, с, другой стороны, зная полное отсутствие у них тонкости ума, можно предположить, что они посчитали это несущественным - о чем может Великий Могол говорить с женщиной?
- Ты думаешь, она португалка? - поинтересовался Рамеш. Акбар отрицательно покачал головой.
- Вряд ли они пошлют мне женщину своего племени, - сказал он.
- Святые отцы научили тебя их языку. Величайший. Ты не можешь поговорить с ней на нем?
- Да, мой старый друг, - сказал Властитель. - Я выучил у святых отцов два их языка. Если эта женщина понимает хотя бы один из них, мы, может быть, сможем развеять ее страхи.
- А чего ей бояться? - взволнованно спросил главный управляющий несколько обиженным голосом. - Это цивилизованная страна. Наши культуры - мусульманская, буддийская, даже индуистская, с их кастовой системой - древние и освященные веками. Гораздо старше, чем европейские, и, уж конечно, более цивилизованные.
Акбар улыбнулся.
- Да, - согласился он, - но знают ли об этом сами европейцы?
Он повернулся к женщине, которая все еще в оборонительной позе стояла, согнувшись в углу. Никто этого не заметил, но он разглядел, как она дрожит. Но, кроме этого, не было никаких других признаков того, что она боится. Это заинтриговало его. Хотя он и слышал о том, что бывают храбрые женщины, сам с такими до сих пор не встречался. Ее глаза, умные, как он заметил, внимательно следили за разговором между ним и Рамешем, как будто она пыталась угадать свою судьбу.
- Вы португалка, сеньора? - обратился он к ней на этом языке.
Она продолжала бессмысленно смотреть на него.
- Может быть, вы француженка, мадемуазель? - спросил он, переходя на французский. Он увидел, как она облегченно вздохнула.
- Нет, монсеньор, я не француженка, но знаю французский язык, так как мои бабушка и дедушка французы, - ответила женщина. И вдруг по ее овальному лицу потекли слезы, оставляя грязные следы на коже. Она была в затруднении, что же ей делать. В одной руке она сжимала кинжал, другой держала прикрывавшую ее наготу накидку слуги. Наконец она подняла руку с оружием и тыльной стороной ладони вытерла слезы, еще больше размазав грязь по лицу.
- Почему вы плачете? - мягко спросил Акбар, найдя этот отчаянный, такой чисто женский жест обворожительным. Он ранил его сердце.
- Потому что, монсеньор, - всхлипывая, ответила она, - впервые за много недель кто-то заговорил со мной на языке, который я понимаю. У вас чудовищный акцент, но я разбираю, что вы говорите. Знаете ли вы, что это значит оказаться в незнакомом месте, без возможности общаться с окружающими людьми и не представляя, что с тобой будет дальше?
- Нет, - спокойно сказал он. - Я не знаю, но если бы я оказался в подобном положении, то, наверное, был бы б напуган. - Властитель видел, что женщина находится на грани нервного срыва, и, не желая пугать ее дальше, ласково спросил:
- Хотите, я отошлю всех этих людей, мадемуазель? Она кивнула, проговорив:
- Вы можете это сделать? Вы хозяин этого места?
- Да.
- Как вас зовут, монсеньор? Как мне обращаться к вам?
- Я Акбар, по прозвищу Великий Могол. Я властитель всех этих земель, мадемуазель. А вы кто?
Она горделиво выпрямилась, и он был удивлен ее высоким ростом.
- Я графиня Брок-Кэрнская, монсеньор, меня зовут Велвет Гордон.
- Вы голодны, миледи? Может быть, хотите пить?
- О да, милорд. Я хочу и есть, и пить. Так жарко! Властитель обернулся к своим людям.
- Оставьте нас, - приказал он им, - а ты, Рамеш, проследи, чтобы слуги принесли вина и фруктов. Эта женщина совсем никакая не злодейка, как ты вообразил. Насколько я понял, у себя дома она весьма высокопоставленная особа. Я подозреваю какое-то вероломство со стороны португальцев, и это бедное существо стало их жертвой.
- Значит, она португалка, Величайший?
- Нет, мой друг. Я еще не знаю, где она родилась, но она может говорить со мной на языке франков. Скоро я узнаю все, и тебе не стоит опасаться за меня. Она не представляет никакой опасности.
Рамеш кивнул. Властитель излучает какую-то магию, когда дело доходит до общения с людьми. Разве не он фактически в одиночку объединил эту огромную страну, которая на протяжении веков раздиралась на части воинственными группировками, натравливавшими семью на семью, соседа на соседа? Разве не он был первым мусульманским властителем, допустившим индусов в правительство и армию? Рамеш кивнул и вышел из зала, увлекая за собой остальных.
Велвет чуть-чуть расслабилась и быстро взглянула на человека, спокойно сидевшего, скрестив ноги, среди груды разноцветных подушек на возвышении перед ней. Она прикинула, что если он встанет, то окажется среднего роста, не намного выше ее, а она была довольно высокой для женщины. Он был красиво одет и усыпан драгоценностями. Под его легкой блузой она разглядела широкую, гладкую, мускулистую грудь, суживающуюся книзу, к тонкой талии. У него был золотистый цвет лица, он был чисто выбрит, если не считать коротко подстриженных маленьких темных усиков. Брови у него были тонкие и черные; его блестящие глаза тоже были черные, немного раскосые, что выдавало присутствие в нем монгольской крови. Широкий лоб, тонкий, слегка коротковатый нос, а под левой ноздрей маленькая родинка размером с горошину. У Властителя был чувственный рот, но общее выражение его лица оставляло впечатление спокойствия и чувства собственного достоинства.
Акбар дал ей возможность успокоиться и затем сказал:
- Смею уверить вас, мадам, что никто здесь не собирается причинять вам вреда. Может быть, вы подойдете и присядете на ступени рядом со мной? Здесь вам будет гораздо удобнее, чем в вашем углу.
- Я не отдам оружия, - ответила она.
- Если оно придает вам чувство безопасности, оставьте его себе. - Он по-доброму улыбнулся ей. - Идите, - сказал он, протягивая ей руку.
Велвет чисто инстинктивно, сама не зная почему, доверилась ему, медленно выбралась из своего убежища и осторожно присела на длинную удобную подушку, брошенную на мраморные ступени у подножия его трона.
- Благодарю вас, милорд, - просто сказала она. В комнату молча вошел слуга, неся поднос, на котором стояли два кубка с охлажденным вином и блюдо с кусками какого-то сочного плода, который Велвет видела впервые. Низко поклонившись, он предложил поднос сначала Акбару, а потом ей.