- Я не могу ждать, - сказал он более серьезно. - Ты должна поверить мне в этом.
- Поверить Колчестеру? - фыркнула она. - Я была бы дурой, если бы позволила себе это.
При этих словах он угрюмо насупился, и его рассеченная бровь опустилась.
- Так же как и я был бы дураком, если бы поверил той особе, которую застал, когда она копалась в моих вещах, - напомнил он ей жестко. - Решайся, Лиллиана. Либо будь по-настоящему моей женой... либо объяви себя сейчас моим противником. Ты не можешь быть и тем и другим одновременно.
Лиллиану раздирали противоречия. Она не должна подчиняться ему. Не должна! И все же ему была свойственна прямота, которую нельзя было не уважать. Ее пробрал озноб.
- Итак, Лилли, что ты выбираешь?
Его настороженные серые глаза, казалось, пронзали душу.
- Я твоя жена, - признала она наконец.
И в голосе, и в глазах Лиллианы все еще читались сопротивление и вызов, но она знала, что от реальности не спрячешься. Они женаты и останутся мужем и женой еще много лет. Постоянно идти ему наперекор было бы просто глупо.
Тогда он притянул ее ближе к себе, и она даже сама не сознавала, как смягчилось выражение ее лица.
- Когда ты вернешься?
- Как можно скорее, - тихо ответил он, не сводя с нее глаз. - Я буду спешить: ведь я знаю, что меня здесь ожидает.
Потом он наклонился к ней и захватил ее губы глубоким, волнующим поцелуем. Словно заколдованная, Лиллиана была не способна сопротивляться. Более того, когда поцелуй стал еще более требовательным, она вдруг обнаружила, что прильнула к нему, как какая-нибудь бесстыжая потаскушка. Когда они наконец оторвались друг от друга, она дышала с трудом, щеки у нее горели и, к ее великому смущению, она снова была охвачена желанием. Да неужели она настолько безумна, чтобы так стремиться к нему?
Потом, все еще ошеломленная, Лиллиана позволила ему проводить себя к сторожевой башне у ворот, где собралось множество обитателей замка, включая ее отца, Уильяма и Олдиса, желающих присутствовать при отъезде рыцарей. Она видела неодобрение на лицах Уильяма и Олдиса и явное восхищение в глазах отца. Если бы только ее чувства к мужу могли быть такими же простыми, думала она, наблюдая, как Корбетт возвращается к ожидающему его отряду.
Корбетт взял с собой в поход только половину своих рыцарей и нескольких оруженосцев.
Усевшись на коня, он поднял руку, приветствуя Лиллиану. Потом Корбетт обратил внимание на сэра Рокка, который взялся за уздечку его коня.
- Не нравится мне эта вылазка, - проворчал Рокк.
- Думаешь, мне нравится? - коротко бросил Корбетт.
- Тогда позволь мне отправиться вместо тебя. У меня нет никакого желания тут оставаться... а у тебя, кажется, есть.
Корбетт взглянул на своего угрюмого помощника.
- Это дело поручено мне, как тебе отлично известно. Кроме того, мне нужно, чтобы здесь был твой глаз. - Корбетт перевел взгляд туда, где стояла Лиллиана, между отцом и сэром Уильямом. - За Уильямом надо смотреть в оба.
- А за твоей молодой женой - не надо?
Корбетт яростно сверкнул глазами.
- Думай, что говоришь! Она теперь госпожа и для тебя, и для любого другого - и заслуживает твоей преданности.
- Но не моего доверия. Ты уже забыл, как она шпионила? Как скрывала от нас, кто она такая? А как насчет ее любви к Уильяму? - продолжал он, не обращая внимания на разгорающийся гнев Корбетта. - Она прекраснейшим образом может играть в те же игры, что и Уильям.
- Придержи язык, Рокк! Я предупреждаю тебя - и дважды предупреждать не стану. - В возмущении он дал шпоры коню. - Время все расставит по местам. Ты знаешь свои обязанности. Вот и выполняй их.
Когда отряд миновал тяжелый подъемный мост, Лиллиана по крутой каменной лестнице поднялась на зубчатую стену. Она была в смятении и тревоге. Меньше всего ей сейчас хотелось бы слушать, как отец нахваливает Корбетта, или видеть кислое лицо Уильяма, не скрывающего своей неприязни к ее мужу.
Уильям просто кипел от злости с того самого момента, когда Корбетт поцеловал ее, и явно стремился подстеречь ее, когда она будет одна. Но Лиллиана еще сама не разобралась как следует в своих чувствах и не хотела ни в чем ни перед кем оправдываться. Кроме того, решила она, поспешно поднимаясь по последнему лестничному пролету, она вообще не обязана давать Уильяму какие-либо объяснения. Он женат на другой. И она тоже замужем.
Она нашла место между двумя зубцами стены и взглянула на дорогу. Двойная цепочка всадников удалялась от замка, соблюдая строгий порядок, и все они были, очевидно, бывалыми воинами. Но сэра Корбетта можно было узнать безошибочно. Высокий и прямой, он сидел на сером в яблоках боевом коне. Однако из всех других его выделяла не просто осанка или манера держаться в седле: здесь было нечто иное.
Более, чем когда-либо, сбитая с толку этим странным человеком, который стал ее мужем, Лиллиана легко обвела языком губы, еще хранившие воспоминание о его поцелуе. Он, ее муж, был резким и требовательным, но он же был нежным и ласковым. Он вынудил ее вступить с ним в брак и лечь с ним в одну постель.
Но, если быть честной, то следовало признать: с ним она испытала наслаждение. Он очень мало дал ей узнать о себе; даже цель сегодняшнего отъезда оставалась для нее тайной. И все же, даже понимая, какой он загадочный и, очень вероятно, опасный человек, она не могла бы отрицать, что ждет его возвращения из похода с радостью и нетерпением.
Глава 11
- Лежи спокойно. Лежи спокойно, - монотонно уговаривала Лиллиана леди Верону.
Быстрым движением она стерла бисеринки пота со лба юной женщины, судорожно вцепившейся в ее другую руку.
- Вот снадобье от Матушки Гренделлы, - сказала Ферга, торопливо направляясь к кровати.
Лиллиана подняла голову Вероны и держала ее, пока дородная служанка поила больную отваром тысячелистника.
Прошло уже больше недели после свадьбы, и все гости, включая Оделию и Туллию, разъехались по домам. Состояние леди Вероны не позволило ей пуститься в дальний путь, и ей вместе с Уильямом пришлось задержаться в Оррике. Но лучше ей не становилось. И этим утром у нее начались родовые муки.
Все знали, что это слишком рано. К большому облегчению Лиллианы, Гренделла пришла без промедления. Если кто-нибудь и мог предотвратить роды, так это именно Гренделла. Пользуясь более руками, нежели глазами, знахарка обследовала Верону.
- Если она сейчас родит, дитя не выживет, - пробормотала она себе под нос. - Тысячелистник - вот что ей нужно. Иногда он помогает остановить схватки.
Ко всеобщей радости, снадобье, казалось, действительно помогло. Около полудня измученная Верона наконец забылась сном, и Лиллиана, тоже вымотанная вконец, спустилась по широким каменным ступеням.
Парадная зала была почти пуста. Две служанки протирали столы, чтобы мужчины могли раздвинуть их в стороны и составить один на другой. Мальчик-трубочист возился в камине, выгребая оттуда золу и сажу. За столом, расположенным под одним из немногих в Оррике застекленных окон, сидели ее отец и сэр Рокк, занятые игрой в шахматы.
- Ха! Если ваша стратегия в сражениях с неверными была такой же убогой, как стратегия в сегодняшней партии, это просто чудо, что вы вернулись живыми, - торжествовал сэр Бартон, взяв еще одну пешку сэра Рокка и сорвав тем самым намерение противника сделать ход слоном. - Позаботься о защите, друг, или я скоро поведу атаку на твоего короля!
- Я защищал своего короля на Востоке. Сумею защитить и эту костяную куклу, - пробормотал Рокк, изучая положение фигур на инкрустированной доске в поисках наилучшего хода.
Лиллиана немало дивилась тому, что общество именно этого неразговорчивого рыцаря доставляло ее отцу самое неподдельное удовольствие. Оба рыцаря открыто заявляли о своем недоверии друг к другу, но каждый день, после того лорд Бартон заканчивал дела по управлению поместьем, а сэр Рокк отпускал на отдых своих людей после завершения воинских упражнений, оба усаживались за шахматы. Они обменивались ворчливыми обвинениями и попреками, вызывая друг друга на дальнейшие перепалки, и тем не менее Лиллиана видела, что отец искренне наслаждался этими препирательствами.
С усталым вздохом Лиллиана повернулась к дальнему камину. После ее долгого бдения около Вероны ей было необходимо хоть немного подкрепиться. Однако ее перехватил внезапно появившийся Уильям.
- Вы все уже, кажется, сдались Колчестеру? - спросил он саркастически.
Его постоянно дурное настроение успело уже порядком надоесть Лиллиане, и она попробовала прошмыгнуть мимо него.
- Никому не будет вреда от игры в шахматы, - бросила она раздраженно.
Он преградил ей путь.