- Нет, он жесток, - горько перебил ее Уильям. - Ему понадобился Оррик и он получил его... и тебя...
- И я не буду стоять столбом и глядеть, как вы отнимаете у меня все это! - громыхнул Корбетт.
Он пересек комнату и отшвырнул Уильяма от Лиллианы. Уильям приземлился на низенькую скамейку, а оттуда свалился на пол.
Тем временем, словно Уильям его больше не интересовал, Корбетт рывком поднял Лиллиану на ноги.
- Положи ребенка! - прорычал он.
Теперь уже по-настоящему перепуганная, она повиновалась немедленно. Потом он подтащил ее к двери и позвал стражу.
У нее не было возможности протестовать или умолять. Элизу быстро передали проходящей мимо служанке, которая и унесла девочку. Лиллиану поспешно отвели в спальню двое ее собственных дородных стражников. Последним, что она услышала, прежде чем они завернули за угол, был зловещий стук захлопнувшейся двери, а вслед за этим - тоненький плач ребенка.
Глава 18
- Не разрушай все из-за нее.
- С каких это пор ты стал защитником Уильяма? Или моей жены? накинулся Корбетт на Рокка. - Может быть убить его сейчас было бы самым верным решением. Некому будет затевать заговоры против короля. Некому искушать мою милую женушку!
- Не один Уильям замешан в этом изменническом умысле. Есть и другие.
Корбетт цинично ухмыльнулся.
- Ты, кажется, не договорил. Как же ты не добавил, что и в шашнях с моей женой замешан не один Уильям, и что тут тоже могут найтись "другие"? Но, кажется, никто не замечал, чтобы она позволила себе лишнее с любым другим мужчиной. Мне всегда причинял беспокойство только Уильям. Всегда это был Уильям, и только он!
- Это еще не значит, что она изменница.
Глаза Корбетта сузились.
- Что я слышу? Ты запел новую песенку о Лиллиане? Я-то думал, ты будешь первым, кто скажет, что ее измена доказана. Вы с ней не очень-то подружились.
Рокк скорчил гримасу, но тут же принял прежний угрюмый вид.
- С этим я спорить не стану. Но она странная женщина. Когда ее посадили под замок, она была в бешенстве. И напугана. Она обвиняла тебя, она рыдала и умоляла пожалеть малышку, но даже словом не упомянула Уильяма.
Корбетт пожал плечами.
- Может быть, ты придаешь этому слишком большое значение. Может быть, она так же виновна, как и он, и просто не хочет идти ко дну вместе с ним.
- Да, могло быть и так, - медленно признал Рокк. - И все же я начинаю думать, что вещи не всегда таковы, какими кажутся.
- Есть один способ установить это, - провозгласил Корбетт, бросив многозначительный взгляд на тяжелую дверь, за которую был брошен Уильям. Не потребуется больших усилий, чтобы вырвать у него правду.
- Но разве сейчас время для этого?
Ответа пришлось ждать долго; казалось, Корбетт борется самим собой. Когда же он заговорил, речь его была вполне рассудительна, хотя в голосе и звенела опасная язвительность:
- Я буду осторожен. Ни об Эдуарде, ни о государственной измене никто не упомянет.
Корбетт вошел в сырую камеру один. Уильям, сидевший на грубой каменной скамье, вскочил на ноги при виде посетителя.
- Наконец-то пожаловал хозяин замка, - сказал Уильям с издевкой. - Вы, может быть, не уверены, что ваши распоряжения будут исполнены, и желаете сами убедиться, что меня впихнули в это подземелье? Или вы находите наслаждение в страданиях тех, кто попался вам в когти? - Он горько засмеялся. - Зря я не увел у вас Лиллиану еще в Лондоне. Такая глупость с моей стороны!
- Глупость? Я так и думал, что не честь помешала вам, а что-то другое, - фыркнул Корбетт, но челюсти его окаменели.
- Мой ребенок был тогда в Оррике. Кто знает, на какую месть оказался бы способен Королевский Ястреб, если бы его супруга открыто предпочла ему другого!
- Лиллиана никогда не унизилась бы сама - и не унизила бы меня - таким способом. А вы недостойны даже презрения, если намекаете на это. - Хотя Корбетт говорил ровным, бесстрастным голосом, руки его сжались в кулаки.
- Она - леди, - признал Уильям. - Но прежде всего она женщина. И она не любит вас.
Корбетт холодно улыбнулся.
- Вы совершенно упускаете из виду весьма важное обстоятельство. О любви здесь и речи нет. Она моя жена. Она останется моей женой. И вам не дано это изменить. Нет, я полагаю, что вам пора покинуть Оррик раз и навсегда.
Он резко повернулся, как бы собираясь уйти, но тут Уильяма прорвало:
- Если мне придется уехать, я заберу свою дочь! Я не допущу, чтобы она росла в вашем доме!
- Никого вы не заберете. Ни Лиллиану, ни Элизу. Сейчас зима. Эта малышка не выдержит долгого пути до Дирна. Нет. Она останется здесь... с Лиллианой.
Лицо Уильяма исказилось от ярости.
- Может быть, она и останется с Лиллианой. Но вы заблуждаетесь, если верите, что Лиллиана надолго останется с вами!
Корбетт взглянул на взъерошенного узника, словно считая эти угрозы совершенно не заслуживающими внимания, и еще больше подстрекнул Уильяма, умышленно доводя того до неистовства:
- Лиллиана знает, в чем ее долг. А долг велит ей быть со мной.
- Но она последует зову сердца. А сердце велит ей быть со мной.
- Вы все толкуете о чувствах, как будто они что-то значат, нетерпеливо бросил Корбетт. - Всем очень хорошо известно, что я женился на ней не по любви.
- Еще бы! Вы женились на ней ради Оррика и ради детей, которых она сможет вам подарить. Что ж, рассмотрим дело с этой стороны, - глумливо предложил Уильям, и злобная улыбка искривила его губы. - Когда она принесет вам ребенка... он может оказаться не вашим.
На мгновение в камере воцарилась полнейшая тишина. Оба замерли. Казалось, они даже не дышали.
Если Корбетт хотел раздразнить Уильяма до такой степени, чтобы у того сорвалось невольное признание, он, очевидно, получил больше, чем ожидал.
Если Уильям хотел нанести Корбетту удар посильнее - он преуспел. Но, судя по его настороженному выражению, он, очевидно, беспокоился, какую цену ему придется платить за этот успех.
Целую вечность они смотрели друг на друга - и на лице у одного явственно читалось изумление, а на лице другого - страх. Потом Корбетт, не произнеся более ни слова, повернулся на каблуках и покинул камеру, громко захлопнув за собой дверь.
***
Весь замок замер в ожидании. Каждый знал, что леди Лиллиане запрещено покидать свою комнату, и что сэр Уильям заключен в редко используемой подземной темнице. Никто не мог точно сказать, что именно случилось, но каждому было известно, что хозяин разгневан.