– Не беспокойся, травы, которыми пользуется мой народ, окажут нужное действие, – успокоила его Эбби.
Зак уставился на ее губы, сгорая от желания поцеловать девушку. Но он так и не отважился приблизиться к ней, потому что в соседней комнате находились Пор-теры.
– Мне пора уходить, Эбби. Будь счастлива, – прошептал он нежно, повернулся и вышел за дверь.
Эбби уныло смотрела ему вслед. Мысли путались. Она вспомнила ночь, когда они с Заком лежали в объятиях друг у друга. Тогда они не были врагами, они стали любовниками. Он сделал ее женщиной, она отдала ему девственность, с готовностью падшей женщины приняла его страсть. Она наслаждалась прекрасными ощущениями, подчинялась ему горячо и искренне и не хотела, чтобы все это кончилось. Но все хорошее, всегда заканчивается. Ощущение раскованности сменяется чувством вины и раскаяния. К несчастью, она не очень раскаивалась в содеянном. Ей хотелось еще раз испытать радость и отчаяние любовных объятий.
Но она ненавидела его в те минуты, когда он жалел ее. Отказалась выйти замуж, потому что он сделал предложение только из чувства вины. Он белый, а бледнолицым нельзя доверять. Сердце Эбби было хрупким и нежным, чтобы доверить его мужчине, который способен на жестокие поступки.
В комнату вошла Белинда и расстроилась, увидев, что Зак ушел.
– Он уже ушел? – разочарованно спросила она.
– Да, – безразлично ответила Эбби. Белинда строго посмотрела на нее.
– Между тобой и капитаном Мерсером было что-нибудь такое, о чем я не знаю?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала Эбби, прикидываясь дурочкой. – Язык белых людей труден для меня.
– Мне кажется, ты все отлично понимаешь, – заявила Белинда. – Я все знаю об индейцах. Они дикие язычники без всяких моральных норм. Сколько у тебя было мужчин, с которыми ты переспала? Десять? Двадцать? Ого? Интересно, Зак тоже входит в число твоих любовников?
Если бы Эбби не была сбита с толку столь яростными нападками, она тотчас же бросилась бы в бой, быстро и проворно выхватив нож из чехла. Распахнув бизонью шкуру, которая все еще была накинута на плечи, она осторожно потрогала рукоятку ножа, висевшего у нее на поясе, но все-таки сдержалась, подавила желание вонзить его в сердце белокурой ведьмы.
Белинда испуганно побледнела, когда увидела охотничий нож, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Девица медленно попятилась к двери, с ужасом глядя, как Эбби ласково поглаживает рукоятку.
– Ты не посмеешь, – прошептала она сквозь стиснутые зубы.
– Ты так считаешь? – угрожающе парировала Эбби. – Ты оскорбила меня своими подлыми словами. Чей-ены – благородный народ. Их девушки чисты и невинны. Советую тебе пересмотреть свое мнение об индейцах, иначе ты горько пожалеешь.
– Ты блефуешь, – вызывающе заявила Белинда. – Ты не посмеешь дотронуться до меня. Капитан Мерсер привел тебя в наш дом. Подумай, как отразится твой поступок на его репутации. Он больше не отвечает за тебя, с тех пор, как привез в Форт Лион, – она злобно рассмеялась. – Он не обременит свою жизнь такой дикаркой, как ты.
– Возможно, его устроит такая женщина, как ты, – ласково сказала Эбби. – Ты хочешь получить его, Белинда. Может быть, он даже возьмет тебя в Бостон, когда будет уезжать. Но если бы я находилась на твоем месте, то не слишком бы на это рассчитывала. Сомневаюсь, что ты подходишь Заку.
– Ты зовешь его Заком? – ужаснулась Белинда. – Ни одна порядочная женщина не должна обращаться к мужчине по христианскому имени.
– А я не христианка и не собираюсь подчиняться вашим правилам. Я заслужила это право, когда спасла Заку жизнь и сделала его своим рабом.
– Рабом! – изумленно вытаращилась на нее Белинда. – О, Боже, все гораздо хуже, чем я могла себе представить. А что конкретно обязан делать раб? – заинтересовалась она, мрачно взглянув на Эбби.
– Зак делал все, что я ему приказывала, – коротко ответила Эбби.
Белинда все еще стояла с открытым от удивления ртом, когда в комнату вошла Милли.
– О, капитан Мерсер уже ушел. Он такой добрый человек, – женщина обратилась к Эбби. – Надеюсь, что ты будешь счастлива в нашем доме, дорогая. Почему бы тебе не пойти с Белиндой? Мы выбрали одежду, уверена, тебе понравится. После хорошей горячей ванны, ты переоденешься и почувствуешь себя совершенно другим человеком. Ты, должно быть, многое пережила за годы, которые провела среди чейенов. Они с тобой плохо обращались, дорогая?
Эбби знала, что Милли добрая и милосердная женщина, но ее злило, что люди верят собственным домыслам, будто Белый Орел и чейены плохо с ней обращались, когда на самом деле все было наоборот. Белый Орел и Серая Горлица были добрейшими родителями, о каких может мечтать девочка, если ее кровных родителей нет в живых.
– Со мной не обращались дурно, – заявила Эбби, решив раз и навсегда покончить с пустыми разговорами. – У меня было счастливое детство. Мои приемные родители обожали меня и Быстрого Ветра.
– Быстрого Ветра? – удивленно спросила Милли.
– Быстрый Ветер – мой брат.
– Твой индейский брат? – презрительно поинтересовалась Белинда.
– Мой белый брат. Мы были вместе, когда Белый Орел нашел нас.
– А где он сейчас? Он приедет в Форт Лион?
– Быстрый Ветер никогда не оставит наш народ.
– Твой народ – белые люди, дорогая, – настойчиво напомнила Милли.
Эбби надменно вздернула подбородок, но ничего не ответила. Что она могла сказать людям, которые ничего не понимают?
– Ну, да. Это неважно. Ты здесь, среди людей, к обществу которых принадлежишь по рождению. Вот увидишь, ты привыкнешь.
«Нет, – подумала Эбби, направляясь в комнату Белинды. – Я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Я не привыкну».
– Я не надену это орудие пыток!
Эбби упрямо сжала губы, серебристые глаза сердито сверкали и красноречиво свидетельствовали о ее презрении к современной одежде.
– Но, дорогая, женщинам необходимо носить корсеты, – с оттенком легкого раздражения объясняла Милли. – Со временем ты привыкнешь.
– Почему я должна носить эту дрянь? – спросила Эбби. – Платье сидит хорошо и без этого. Неужели двух нижних юбок и, – она попыталась найти в своем пока ограниченном словарном запасе нужное слово, – и сорочки недостаточно? В тунике гораздо удобнее. Мне она кажется очень красивой. Я ее сама вышивала.
– Ходить без корсета то же самое, что разгуливать голой, – заявила Белинда, завистливо рассматривая стройную фигуру Эбби. Ей очень хотелось, чтобы у нее была такая же тонкая талия и полные упругие груди. – Твоя туника слишком непристойна. Под ней отчетливо выделяются соски. Неужели тебе не стыдно?
– Чейены не видят ничего позорного в человеческом теле или его отправлениях, – попыталась защититься Эбби.
– Но ты больше не живешь с чейенами, дорогая, – мягко напомнила Милли. – Ты должна привыкать к обычаям белых, коль уж вошла в наше общество. Капитан Мерсер поручил нам заботиться о тебе, потому что мы можем научить, как надлежит вести себя молодой леди.
– По-моему, это бесполезно, – с отвращением выдохнула Белинда. – Не имеет почти никакого значения, что у нее почти белая кожа, а краска с волос смылась. Невозможно изменить ее натуру.
– Я не хочу обижать тебя, Милли, – сказала Эбби. – Но я не надену корсет. В нем невозможно дышать. Я согласна надеть платье и нижние юбки, чтобы угодить тебе, но я твердо отказываюсь мучить тело в корсете.
Милли грациозно приняла поражение, но определенно, не собиралась окончательно капитулировать перед Эбби. Она и так выдержала сражение, заставив Эбби облачиться в платье и нижние юбки.
– Очень хорошо, Эбби. Оставим пока корсет в покое. Но я запрещаю тебе носить мокасины.
Эбби посмотрела на ноги, обутые в удобные мокасины и пошевелила пальцами в мягкой замше. Она однажды попыталась засунуть ноги в твердые кожаные туфли, которые купила для нее Милли, но они очень жали, и Эбби решила, что туфли ей не подходят.
Насколько она успела убедиться, туфли оказались еще одной бесполезной вещью в гардеробе белых. Они явно предназначены для истязания.
– Я не вижу ничего плохого, если буду ходить в мокасинах, – заявила она тем же тоном, каким спорила о корсете. – Почему белые столь непрактичны, когда дело касается удобной одежды и обуви? Чейены…