Она взяла у нас у всех четверых сразу. Один во влагалище, один в рот и два в обе руки. А затем она изменила позицию, и уже её имели два парня одновременно: один во влагалище, другой в задний проход. Все это уже дошло до крайности, и, казалось, чем больше ей причиняешь боль, тем больше ей нравится.
Прошло уже почти два года, как я начал трахать свою мать. Все это время я ни с кем не имел секса, только с ней. Это все, наверное, смешно, учитывая мои юные годы. Но когда ваш член работает регулярно, то вы тем самым получаете более зрелое представление о жизни.
Мне больше никто не нужен был для секса. Моя мать давала мне в этом всё, что мне было нужно. Учитывая, что я был всего лишь ребенком, мой член вставал, наверное, каждые пять минут. У меня была хорошая потенция, такая, как у всех ребят моего возраста. Но даже при этом моя мама доводила меня до изнеможения.
Все беды начались с того времени, когда она познакомилась с Филом. Мне тогда было пятнадцать лет. Я имел много половых актов и ждал от матери ещё большего. Но затем появился на горизонте этот Фил. Как раз через пару дней после того, как мы отпраздновали мои пятнадцать лет. Можно сказать, он был подарком мне день рождения.
Какого черта этот ублюдок пришел к нам? Все было так здорово. Я хорошо проводил время, и она тоже. Она, конечно, все больше проявляла причуд. Но ее устраивал заведенный порядок вещей, и, как я уже сказал, она бросила работу и стала ошиваться в барах и подобных заведениях еще чаще. У нас было по четыре — пять группешников в неделю. И я получал любой вид секса, который хотел. А я ведь был всего лишь ребенком, которому еще много чего надо.
Вряд ли мы делали что–то не так. И откуда ребенку знать, что не так, если он вырос на этом. Я имею ввиду, что если ты вырос на воровстве, то это будет единственным способом добывания пищи, и никто тебя не убедит, что это неправильно, независимо от того, что говорят другие. И я считал само собой разумеющимся, что дети делают то же, что и я.
Я имею ввиду, что каждый ребенок трахает свою мать, и она сосет у него член, и все это происходит на глазах у доброй половины мужского населения города.
У меня не было настоящих друзей, чтобы понять, в чем же разница между нами. Мне и не нужны были сверстники в друзья, и я не хотел никого. Кроме того, мать любила мужиков постарше, кроме меня. Постарше и поинтереснее. Она держала меня при себе только потому, что это её возбуждало, что сын сношает ее во влагалище. То же самое действие оказывало это и на ее дружков.
Но, кажется, я отклонился от темы. Как я уже говорил, все было замечательно. Мы имели секс почти каждую ночь. Приходили все новые люди, и что–нибудь да происходило. Я хорошо проводил время. К тому же я повзрослел, в смысле размеров моего члена. Я уже не уступал в этом каждому. Я мог сношать в числе лучших из мужчин.
А затем однажды вечером мама притащила домой этого Фила. Я думал, что ситуация будет типичной. Я стоял за дверью со стоящим членом, ждал, когда можно будет войти в спальню. Я дрочил член, как ненормальный, наблюдая за тем, как они оба приступили к предварительным действиям: сосали и облизывали друг друга. У меня и мамой был условный сигнал. Когда мать хотела, чтобы я появился, она произносила слово «кухня». Это звучит глупо, но именно так она давала мне знать, когда входить. Например, она говорила: «Я слышу шум в кухне», и я вваливался в комнату голый со стоячим членом, твердым, как камень, и готовым к сношению. И позвольте заметить, что к тому времени, когда она меня впускала в комнату, мне действительно нужно было потрахаться.
В эту ночь она что–то долго не произносила заветного слова. Я заглядывал внутрь, чтобы узнать, что там происходит, и чего они так долго. Но, кажется, я понял, в чем дело. Фил подложил под нее подушку, так что ее половая щель была на виду полностью, а его голова была у нее между ног. У него был такой язык, как будто это был второй член. И мать наслаждалась им. Он целиком зарылся в ее гениталии, и она начала стонать. «Я кончаю» — кричала она. А он продолжал слизывать ее соки, вытекающие оттуда.
Они были в таком положении, что я видел весь акт полностью. Фил пальцами раздвинул ее половые губы. Затем он стал лизать там с внутренней стороны. Он взял в рот ее клитор и стал слегка его покусывать. Это заставило ее приподнять свой зад. Затем он полностью погрузил в это место свое лицо как можно глубже. Его язык ходил туда–сюда. Затем он прекращал, и все начинал сначала.
Он действительно любил сосать женские половые органы, потому что он делал это в течение получаса. Моя мать кончила, наверное, раз десять оттого, что мужик лижет ее гениталии. Он лизал ее бедра и живот до грудей. Ее соски были похожи на 25 — центовые монеты. Но он опять возвращался к влагалищу. Клянусь богом, когда он один раз остановился на несколько секунд, чтобы передохнуть, лицо у него от лба до подбородка было влажным от соков из влагалища.
Мать не спешила меня туда затаскивать. И я это понял. Я дрочил член до тех пор, пока не кончил. Сперма разбрызгалась всюду: по стене, на коврах. Мне было плевать, куда она попадает. Мне надоело ждать. Я хотел засунуть ей член во влагалище.
По–видимому, Фил услышал шум, который я произвёл, когда кончал, потому что, когда я заглянул в комнату, я увидел, что он направляется к двери. Он открыл ее и увидел меня голым со стоячим членом и что все вокруг забрызгано спермой. Я не знаю, что мне тогда было делать? Веселиться? А мать решила не помогать мне в этой ситуации. Эта проститутка лежала и говорила что–то вроде: «Кто там, Фил? Чёртова шлюха! Она прекрасно знала, кто там. Её ребенок, вот кто. Это тоже как–то отвращало от нее. Она всегда звала меня «мой ребенок». И это было ничего, когда она давала мне трахать ее. Но я терпеть этого не мог, когда мы были вне дома. Тогда это действительно меня раздражало. Наверное, она просто привыкла так звать меня и представляла меня своим хахалям таким образом, когда привлекала меня к половому акту. «Это мой ребенок» — говорила она, а затем начинала заодно сосать мой член.
Но в ту ночь не было никакого секса: Фил выглядел, как будто он собирается избить меня до полусмерти за то, что я подглядывал. Он ничего не сказал, но я видел, как у него сжимались кулаки, и покраснело лицо. Наверное, он не любил, когда за ним подглядывают. Затем мать подошла к двери, сука, с голым задом и свисающими грудями. Я даже в десяти футах от себя почувствовал запах ее влагалища. На бедрах у нее еще оставались влажные следы. А из нее самой текло, как из водопроводного крана. Затем она сказала: «Томми! Что ты тут делаешь?» Я хотел ее ударить. Я настолько распалился, а она еще спрашивает, что я тут делаю. Понятно, что я делаю. Следы от спермы были еще всюду на стене, на полу и на двери.
— Кто это? — спросил Фил. — Какой–то ублюдок?
Теперь я уже его хотел ударить. Но он был крупным мужчиной. Этот сукин сын был огромным не в смысле размеров члена. Здесь у него все было средних размеров, но все остальное было большим, особенно язык. По маминой реакции, я бы сказал, что язык был самым крупным органом его тела.
Она не пришла мне на защиту. Она просто сказала идти спать. Я был так расстроен, что просто взял, да и отправился в свою комнату без лишних слов. Но я слышал, как они говорят обо мне.
Чуть позже я снова пробрался в холл. Дверь еще не была полностью закрыта. К тому времени мы ее так отрегулировали, чтобы она не закрывалась, даже если бы вы захотели этого. Я слегка толкнул ее, чтобы разглядеть, что происходит, и держу пари на один доллар, что я был спокоен, как мумия. Я не хотел, чтобы Фил набросился на меня и сделал бы из меня отбивную, хотя был уверен, что застукай он меня здесь, мне не сдобровать.
Теперь Фил обрабатывал ее чем–то большим, чем язык. Она все еще лежала на спине с подушкой под задом, а он вытащил банку с чем–то и намазывал ей вокруг половых органов, изнутри и снаружи. Он размазывал это вещество, как будто это была смазка. Но я–то знал, что моей матери не нужна никакая смазка.
Затем он стал водить ей внутри её органа пальцем, хотя я бы сказал, что это был кулак. Он засунул всю свою руку ей во влагалище. По моему, это ее и в самом деле возбуждало. Но нет, вру. Я думаю, что крем начал действовать на нее и вызывал в ней зуд или что–то в этом роде, потому что он сводил ее с ума. Она металась по кровати и кричала: «Трахни меня!». Но Фил продолжал сношать ее кулаком во влагалище.
Наконец, после длительного времени сношения кулаком он спросил ее:
Чего ты хочешь от меня теперь?
— Трахни меня, Фил! Выпари меня, как следует!
— Что ты сказала? — спросил он ее
— Пожалуйста, Фил, отдери меня во влагалище посильнее!
— Готова ли ты на всё, чтобы добиться этого? спросил он.
Она кивнула головой и стала судорожно метаться по кровати.
— Все, что хочешь — говорила она.
— Ну ладно, сука — сказал Фил. И тут на его лице действительно появилось странное выражение.
— Будешь пить мою мочу?
Поначалу мать замешкалась на секунду, но это скоро прошло. Она была в таком экстазе, что готова была даже есть его говно, только бы он засунул в неё свой член. Она вытянула руки и ноги и подставила свое лицо с открытым ртом. Фил встал с кровати и приблизился к ней, направив на нее свой член. Он у него стоял, поэтому он не мог ссать сразу. Он постоял, так ожидая, когда моча соберется, а мать сидела перед ним и просила поскорее помочиться ей в рот. Она даже вытянулась на кровати так, чтобы засунуть свою руку во влагалище. Я видел ее в экстазе, но никогда не видел в таком состоянии.
— Ладно — сказал Фил. И вдруг моча полилась. В начале она не попала ей в рот, но скоро мать приспособилась и стала пить ее, хотя она вытекала сильной струей. Она даже приблизилась к его полустоячему члену, взяла его в рот и стала пить прямо из него. Но мочи было слишком много, и немного пролилось, за что она получила затрещину от этой огромной гориллы. Но маме это понравилось. Я же говорил вам, что она совсем свихнулась.
Когда Фил закончил ссать ей в рот, он оттолкнул ее от себя на кровать. Он встал у нее между ног, и она наконец получила то, что хотела. Он вогнал свой член ей во влагалище на всю длину сразу. Теперь его штука выглядела куда намного больше, чем когда он стоял перед дверью, он стал ее пороть глубокими движениями. Он полностью вытаскивал свой член и снова заталкивал его до конца. Ему было все равно, достигает ли он цели или нет. Если он отклонялся от центра, он просто тыкал свой член куда попало, пока не попадал в отверстие и не проникал внутрь. Он раздвинул ее половые губы, и она наслаждалась каждым мгновением этого акта. Она продолжала кончать, а он все сношал её, и нужно отметить, он долго мог сдерживаться. Он снова привел меня в возбужденное состояние, поэтому я снова начал дрочить свой член, стоя за дверью. Я уже успел кончить, а он все продолжал сношать ее. Я ушел от них. Даже наблюдение за половым актом бывает утомительным, особенно после того, как кончишь пару раз. Я заснул под сладострастные звуки, исходившие от моей трахавшейся матери. Фил, наверное, дрючил мать часа три.
На следующее утро Фила не было с нами за завтраком. Моя мать выглядела, как последняя жертва Троянской войны: глаза красные, на коже пятна, под глазами огромные мешки. Создавалось впечатления, что она приняла героин.
Она должна была бы идти летящей походкой. Она могла всю ночь трахаться, и выглядеть на следующее утро за завтраком, как огурчик, особенно после двух чашек кофе. А после марафета перед зеркалом в течение часа она снова выглядела здорово, как всегда.
Но в то утро я был расстроен ее видом и не разговаривал с ней. Она понимала, в чем дело и стала извиняться.
— Я поставила вопрос о том, чтобы и ты участвовал в нашей сцене, но он не пошел на это. Прости меня, мой ребенок — говорила она.
Это не сняло мою обиду, хотя я и поцеловал ее. Тогда я сказал себе, что ни к чему сходить с ума. Так как я стоял рядом с ней, она нащупала мой член через махровый банный халат. Он уже стоял, как постовой.
— Тебе ничего не досталось в прошлую ночь — сказала она.
Она поиграла с ним немного. Мой член пульсировал и был весь красный, готовый к действию. Она распахнула мой халат, наклонилась и взяла мой член в рот целиком. Затем она выпустила его и стала лизать только его кончик. Затем она тоже самое проделала с венами вдоль длины члена и снова заглотила его целиком, сося, как ненормальная.
Я кончил почти сразу. Она села на пол, высосала мою сперму до конца, глотая ее. В конце концов, я закончил спускать ей рот и отодвинулся от нее.
— Это за то, что он не попал в меня прошлой ночью — сказала она.
Счастливый, я отправился в школу. Я все забыл, даже то, что она пила мочу того ублюдка.
Той ночью ублюдок опять припёрся, причем один, что уже было странно, ибо обычно все парни приходили во второй раз в составе трупы. Фил был один, и по его отношению я понял, что ему принадлежат и моя мать, и я, и весь мир.
Мы вместе поужинали, не проронив ни слова. Я процедил сквозь зубы, что ухожу, и смылся. Я прогулял около часа. Мне не нравилась вся эта ситуация.
Когда я вернулся, я сперва прошел в свою комнату и разделся. Они были еще в спальне. На этот раз я решил все–таки принять участие в акте. Я был возбужден и хотел видеть, как Фил будет сношать ее. Я также хотел сам оседлать ее и показать и ей и ему, как я умею трахать. Я хотел пороть ее по–всякому, вращая членом, толкая его вбок и вниз. Я бы показал этому проклятому Филу, где раки зимуют.