– Прекрасно понимаю, но нужны большие деньги.
– Вот что. У меня на этот счет такая идея. Они еще полчаса обсуждали Татьянину идею со спонсорами-коммерсантами. Торопов согласился сам утрясти этот щекотливый вопрос.
– Если ничего не выйдет, придется подключить ваше обаяние, Татьяна Михайловна, – сказал он и вальяжной походкой вышел из кабинета.
Татьяна набрала номер Семенова. Ответила секретарь. Голос был другой, не той наглючей стервы. Татьяна представилась и через несколько секунд услышала семеновское:
– Слушаю.
– Здравствуй, Александр Николаевич! Извини, что отрываю от дел. Я снова по поводу Благовещенского храма. Ты как-то неопределенно уехал, оставил нас теряться в догадках: поможет холдинг или нет в восстановлении храма.
– Да, и в самом деле я сейчас занят, спешу на заседание в Думу. А по поводу денег очень сложно. Акционеры против. На нас и без того гроздьями висят благотворительные счета. Не знаю, как тебе помочь…
– Понятно. Что ж. Иди на свое заседание. Больше звонить не буду.
– Постой. Чего ты взъерепенилась? Я ведь не отказываю совсем…
– Знаешь, что я сейчас вспомнила?
– Что?
– Твою фразу, которую ты обронил недавно в кабинете.
– Какую фразу?
– «Не хочу, чтобы ты была счастливее меня. Это тебе за мои сны».
Татьяна бросила трубку, не дожидаясь его ответной реакции.
Вечером позвонил Андрей. Татьяна в этот момент собирала смородину на даче.
– Таня! – услышала она далекий голос и чуть не уронила ведерко с ягодами.
– Я слушаю, Андрей! Ты откуда звонишь?
– Из мастерской. Хочу поделиться с тобой маленьким успехом.
– Делись.
– Я исправил глаза девочки. Теперь ее взгляд мне нравится.
– Молодец. Поздравляю.
– А ты где?
– В саду у мамы. Собираю смородину.
– Все-то ты в трудах…
– Аки пчелка?
– Я скучаю.
– И я. Ну почему по телефону невозможно высказать то, о чем кричит и стонет сердце? Она полночи говорила с ним в своих мыслях, а теперь растерялась и молчала, как рыба в пруду. Но и он не слишком красноречив. Так и промолчали каждый о своем: он – о том, что стало нестерпимо пусто в Кармашах после ее отъезда, а она – о бессонной ночи, каждая минутка которой была заполнена думами о нем.
Торопов не смог договориться с коммерсантами, – видно, со временем теряют хватку даже такие матерые волки. Пришлось взвалить на себя и эту тяжелую ношу. Татьяна не придумала ничего лучше, как обратиться за помощью к той же Инне.
– Я-то зачем тебе нужна, не пойму? – спрашивала Инна, которую телефон отвлекал от американского триллера.
– Слушай, я и сама толком не знаю, какого черта ты мне нужна, но ты мне нужна.
– Кармашева! По-моему, у тебя от любовной горячки крыша съехала. Ты не даешь мне смотреть потрясный фильм. Наши не умеют снимать триллеры. Такой закрученный сюжет мог придумать либо гений, либо…
– Инка, ты можешь меня выслушать?
– Либо такой же чокнутый, как ты! Ладно, валяй! Звук только убавлю.
– Мне нужно уговорить четырех мужиков, крутых коммерсантов, чтобы они добровольно отдали мне кучу денег. Безвозмездно.
– Нет, ты и правда спятила. Значит, не иначе как безвозмездно?
Последнее слово Инна произнесла так смешно, скопировав сову из мультика про ослика Иа, что Татьяна долго хохотала. Проговорив еще десять минут в таком духе, они решили, что пригласят мужчин в ресторан.
– Только учти, Кармашева, у меня, кроме рабочей спецухи, нечем прикрыть бренное тело. Так что гони свой золотой полупрозрачный топик на бретельках, а низ я какой-нибудь придумаю.
– Да он лопнет на твоем «бренном теле», сумасшедшая!
– Он ведь стрейчевый, так что растянется, не боись.
– Ладно, посмотрим. Завтра заедешь ко мне в семь часов, обговорим сценарий, потом в парикмахерскую и…
– Охмурять богатых мужиков!
– Ой, Инка, слышали бы нас в моем департаменте, сказали бы…
– Что их начальница по вечерам в борделях подрабатывает.
– Дура!
– Взаимно.
После работы Татьяна едва успела принять душ, как примчалась Инна.
– Ой, я голодная, спасу нет! Если я сейчас чего-нибудь не съем, со мной говорить о делах – дохлый номер.
– Но мы же идем в ресторан…