– Точнее только в аптеке. Он недавно оформлял жене новый «фольксваген».
– Серебристый?
– Ну, такие подробности не знаю, но можно пробить по базе…
– Пробейте, пожалуйста, Максим Игоревич! Век буду обязана.
– Да мне это ничего не стоит. Минутку! Он вызвал секретаршу, дал распоряжение, и пока они мило беседовали о дачных делах, информация поступила.
– Вот номер «фольксвагена», пожалуйста. Владелица – Григорьева Зоя Антоновна.
– Вы мне очень помогли, Максим Игоревич! До свидания! Удачи вам и процветания!
Итак, Григорьев Сергей Иванович – зять Плужникова. Большая шишка среди налоговиков, да и вообще среди чиновничьего братства. Наверняка оброс связями, как дно старой баржи ракушками. Кругом блат и кумовство. Но в областной прокуратуре, в этом чистилище и даже, как до сих пор полагала Татьяна, в святая святых, какие могут быть у этого налоговика крючки? Может, старое знакомство? Или дружба? Скорее всего. Интересно, какое образование у Григорьева? А если юридическое? Тогда все сходится. Студенческая дружба – самая крепкая и долговечная дружба, порой на всю жизнь. Ему 50 лет. Значит, диплом получал двадцать восемь лет назад. Давненько. Но ничего. Надо вспомнить знакомых юристов примерно его лет. Так. Фролов, адвокат. Нет, он молодой. Не подходит. Пронченко, юрисконсульт у Семенова, тоже на пять лет моложе. Не то. Кто же еще? Гриднева, мировой судья. Нашла! Она ровесница Григорьева. Точно! О ней в связи с юбилеем недавно писали в газете.
Татьяна попросила Мару связать ее с Гридневой. Через пять минут в трубке прозвучал низкий грудной голос судьи:
– Гриднева слушает.
– Марина Васильевна, добрый день! Кармашева беспокоит.
– Здравствуйте, Татьяна Михайловна! Что-то случилось?
– Нет, ничего. У меня небольшой вопросик. Мы тут вспоминаем ваш выпуск. Я имею в виду юридический институт. Возник спор. Скажите, а Григорьев не с вами учился?
– Сережка?
– Да.
– С нами. На параллельном потоке.
– Надо же. Всех до сих пор помните!
– А как же. Григорьев – яркая личность, такого не забудешь.
– По-моему, вы яду добавили в голос. Или мне показалось?
– Нет, не показалось. Он из тех, про кого говорят: без масла в любую щель пролезет.
– Понятно. Ладно. Не буду отрывать от дел. Спасибо.
– А о других ничего не хотите услышать?
– Хотим. Например, в прокуратуре из вашего выпуска кто-нибудь работает?
– В городской?
– Нет, в областной.
– Работает. Друг Григорьева, Соболев Виктор. А в городской три человека.
– Нет, меня интересовала только областная. Ладно, вы мне очень помогли. Всего доброго!
– До свидания.
Неужели она нашла верхушку этой банды? Татьяна не могла поверить такому успеху. Случайно услышанная на выставке фраза распутала клубок преступных связей, из-за которых столько лет тянется это дело с Красным бором. Но ведь тут не только Красный бор, но и наркотики. Чего Григорьев с Соболевым сейчас боятся? Что Плужников их выдаст? Вряд ли. Он все возьмет на себя, в надежде, что его как-нибудь отмажут, сохранят часть его капиталов, помогут потом встать на ноги. Или просто бережет свою шкуру. Болтуны долго не живут. Нет, они боятся не из-за Плужникова. Из-за Симакова? Скорее всего. Он что-то знает. А значит, связан с ними. Симаков – взяточник. Ему платят за молчание. Но дело не только в незаконном вывозе мусора. Он связан с наркотиками. Но каким образом? В том, что им манипулируют сверху, нет никакого сомнения. Наверняка он принимал в киднепинге участие. Ладно. Не хватает у нее мозгов для решения такой шарады. Надо идти к областному прокурору. Завтра же.
Татьяна набрала номер приваловской прокуратуры. Ответил Рочев.
– Игорь Иванович! Срочно приезжайте. По телефону не буду ни о чем говорить. Скажу лишь, что нужны все документы по Симакову и Плужникову. Завтра пойдем в областную прокуратуру.
– Открылись новые обстоятельства?
– Да.
– По голосу слышу – что-то важное.
– Очень. Буду ждать вас.
– Хорошо. Отложу все дела и приеду. А может, с прокурором?
– Решайте сами.
– Договорились.
Жизнь, как это часто бывает, внесла свои коррективы в Татьянины планы. Утром позвонил Рочев и сообщил о внезапной смерти Симакова.
– Поездка в город откладывается до выяснения обстоятельств. Сейчас готовится заключение о причине смерти. Вот такие дела, Татьяна Михайловна.
– Я думаю, нет, я уверена, что это убийство и организовано оно здесь, у нас. Возможно, что и убийца приехал из города.
– Даже так? Значит, не зря вы нас вызываете?
– Разумеется, не зря.
– Постараемся не задерживаться без уважительных причин.
– Позвоните мне, если появятся новые факты.
– Хорошо. Вечером Татьяна пошла на очередную презентацию.
Солидный литературный журнал отмечал свой юбилей, а заодно первый выпуск в новом формате, и редактор дважды звонил, спрашивая, не забыла ли она о столь важном событии.
После презентации за ней заехал Солодовников, и они отправились в ресторан. Надо признаться, Татьяне было не по себе в этой обстановке. Нет, ее не смущало, что могут поползти слухи: о своей репутации она не слишком беспокоилась. Сказывалась журналистская закалка, да и по природе своей она была смелым и независимым человеком. А не по себе ей было по той простой причине, что Солодовников ей был не нужен. Абсолютно. Получалось, что она обманывала его. «Я никогда не выйду замуж со своими капризами», – ругала она себя. Но это был не пустой каприз. Перед глазами неотступно стоял Андрей и смотрел на нее своими васильковыми глазами, прозрачными, как лесной ручей. Она даже тряхнула головой, прогоняя это видение.
– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросил Владимир, оторвавшись от карты вин, которую держал в руках.