- Боюсь, что это так, дорогая. Помимо того, что она сегодня кошмарно выглядела, она еще и молчала весь вечер.
- Ее угнетает не работа, - воскликнула Эмили. - Она привыкла к стрессам, к ночным бдениям в конторе, к огромной ответственности. У нее сил как у быка она вся в бабушку.
- Да, Эмили. Я знаю Полу почти также хорошо, как и ты. Именно это я имел в виду, когда говорил про врата ада. Ясно, что она не больна физически. У нее моральные проблемы... - Уинстон спустил ноги на пол и начал рыться в кармане в поисках сигарет. - В их браке многое неладно.
- Ты абсолютно прав, Уинстон. В последнее время я несколько раз пробовала затронуть эту тему, но она только бросает на меня убийственные взгляды и замыкается в себе, уходя от ответа.
- Но вы всегда были так близки. Неужели она вообще ни словом не обмолвилась? - В его голосе явственно звучало удивление.
- Ну, не совсем. Я уже рассказывала, как расстроилась она из-за Джима и позиции, которую он занял в ее конфликте с Сэмом Феллоузом. Вернувшись из Пеннистоун-Ройял, я сразу поняла, что она плакала. А когда Джим прилетел из Ирландии и мы втроем находились в Лондоне, Пола как-то вскользь пожаловалась на раздражительность и даже вспыльчивость мужа. Я попыталась копнуть поглубже, но она как будто.., отмахнулась от меня и ушла в себя, точно как сегодня. И она буквально сжигает себя на работе. Больше она вообще ничего практически не делает, кроме того, что проводит все свое свободное время с детьми. Я вообще склонна считать, что они стали для нее единственным смыслом жизни разумеется, помимо бизнеса.
- Это плохо. Тетя Эмма будет не в восторге, когда по возвращении домой через месяц увидит, какой она стала. - Уинстон сменил позу и, заметив озабоченное выражение лица Эмили, взял ее за руку. - Хочешь, я поговорю с Полой? - предложил он. - Я мог бы...
- Ни за что! - в ужасе вскричала Эмили. - Она рассердится, сочтет твои слова вмешательством в ее личную жизнь, и за все свои заботы ты получишь хорошую взбучку, и больше ничего.
Уинстон вздохнул:
- Боюсь, ты права. Послушай, если хочешь знать мое мнение, то я считаю: им с Джимом следует развестись.
- Она никогда не пойдет на подобный шаг. Пола относится к разводу так же, как и я.
- Ага. А как именно? - Уинстон навострил уши и внимательно посмотрел на собеседницу.
- Ну, - медленно произнесла Эмили, - мы обе его не одобряем. В конце концов, у нас перед глазами пример моей матери. Я счет потеряла ее мужьям и разводам.
- Твоя мать - исключение из правил. Не отреагировав на его замечание, Эмили продолжала говорить:
- Пола считает, что, если в семье возникают проблемы, их надо преодолеть. Она говорит: нельзя разводиться из-за разбитой чашки, только потому, что на дороге супругам встретилось несколько ухабов. Так вопросы не решают. Она полагает, будто брак требует больших усилий...
- Для танго требуется два партнера. Эмили кивнула с задумчивым видом.
- Ты намекаешь на то, что Джим может со своей стороны не делать никаких усилий... Я правильно тебя поняла?
- Возможно, - после некоторого колебания ответил Уинстон. - Но я могу и ошибаться, и вообще, кто знает, что происходит в личной жизни других людей. Вот почему эту тему следует немедленно оставить. Наш разговор абсолютно бесполезен. - Он поставил бокал и пересел на ее край дивана. Обняв Эмили, он прошептал, уткнувшись губами ей в щеку:
- Так, значит, учитывая твое отношение к разводу, я обречен быть с тобой до конца жизни?
- Да, - прошептала она в ответ. - Мы просто обречены быть друг с другом, слава богу!
- Согласен. - Он слегка отодвинулся, чтобы заглянуть в юное чистое лицо своей невесты. Как она мила, как невинна, и при всей ее молодости в ней такая глубокая мудрость, что он иногда поражался. Он ласково сказал:
- После тебя, Пончик, я никогда не испытал бы счастья с другой.
- Почему? - Она просияла.
- Потому что знаю тебя вдоль и поперек и понимаю тебя, моя любовь, а еще потому, что мы подходим друг другу в сексуальном плане.
- Ты уверен? - поддразнила она.
- Ну, поскольку уж ты затронула эту тему.., возможно, нам следует провести еще один эксперимент. - Он улыбнулся с любовью в глазах. Поднявшись на ноги, Энтони протянул ей руку:
- Пошли в спальню, дорогая, и продолжим опыты. Надо же знать наверняка. И он увел ее наверх.
***
- Как хорошо, что ты провел в доме центральное отопление, иначе мы замерзли бы до костей. Сегодня очень холодно, - заявила Эмили полчаса спустя, завернувшись в простыню.
- Не уверен. По-моему, мы вдвоем способны лед растопить, - подмигнул ей Уинстон, поправил под головой подушку и потянулся за бренди, которое он предусмотрительно захватил с собой. - Хочешь глоточек? - предложил он.
- Нет, спасибо. Больше не хочется. У меня от него сердце заходится.
- Черт побери! А я-то думал, что только я так на тебя действую, ухмыльнулся Уинстон. - Кстати, зажечь камин?
- А разве мы не собираемся спать?
- Сон вовсе не входил в мои ближайшие планы, - улыбнулся он. - А ты что, уже устала?
Эмили со смехом покачала головой.
Ее страсть к нему, ее беспредельное желание воспламеняли и восхищали Уинстона. Он потянулся к Эмили и крепко сжал ее руку, подумав про себя, как ему повезло.
Уинстон закрыл глаза, припомнив тот чудесный воскресный вечер в апреле, когда Эмили приехала на ужин, который он пообещал сам приготовить. Но так и не приготовил. Как только она вошла в дом, они посмотрели друг на друга - и все стало ясно. И уже через десять минут они оказались в его постели, где он, к своему собственному удивлению, овладел ею трижды, и через очень короткие промежутки времени.
Кузина - троюродная кузина, поправил он себя, поразила Уинстона раскрепощенностью, готовностью дарить и получать наслаждение, ее безграничной щедростью и открытостью в постели. В полдвенадцатого, завернувшись в банные полотенца, они устроили импровизированный пикник перед камином в гостиной из того, что нашлось в его холостяцком холодильнике, запивая еду бутылкой коллекционного шампанского из запасов Шейна. Какой замечательный был вечер...
- Уинстон, пожалуйста, не сердись, но мне надо кое-что тебе сказать, проворковала Эмили. - Это очень важно.
С трудом оторвавшись от эротических мечтаний, Уинстон поднял веки и искоса взглянул на любимую.
- Почему я должен сердиться? Ну, давай. Пупс, излагай.
- Господи, Пупс - еще хуже, чем Пончик, - надула губки Эмили в шутливом негодовании. - Ну почему англичане так любят давать глупые прозвища?!
- Потому что прозвищами наделяют близких людей, и они отражают тепло, привязанность, любовь, дружбу. Так ты расскажешь мне это "очень важное" или нет. Пупс?
- Да. - Она подобралась, села к нему вполоборота, опершись о локоть и внимательно глядя ему в лицо. - Дело касается смерти.., то есть расследования.
- О нет, Эмили, только не это! Не надо все начинать сначала! - простонал он и с наигранным отчаянием закатил глаза. - Ты уже свела с ума Полу, а теперь берешься за меня.
- Пожалуйста, выслушай меня ну хоть минуточку.
- Хорошо, но только побыстрее.
- Послушай. Салли сказала мне, что Энтони по-прежнему не уверен, действительно ли Мин покончила жизнь самоубийством. По его мнению, имел место несчастный случай, и я...
- Как я понял, несчастный случай исключается.