На следующий день рано утром должны были снимать разговор между Марти Кейл и Биллом Колманом на берегу океана. Ни свет ни заря Марти вышла из гостиницы и увидела Билла.
Он сидел на скамейке, а около него лежал большой букет белых роз. Билл увидел Марти и улыбнулся.
— Угадай, о чем я сейчас думал, — сказал он.
Марти тоже улыбнулась.
— О чем же? — спросила она.
— Я молился, чтобы ты вышла из гостиницы первая, — сказал Билл.
— Почему?
— Мне было бы неудобно перед остальными, потому что я именно тебе хотел подарить этот букет.
Билл взял розы и протянул их Марти. Она приняла цветы и вдохнула их нежнейший аромат.
— А если бы вышла какая-нибудь другая женщина, мне пришлось бы спрятаться под скамейку, — сказал, смеясь, Билл.
Марти тоже рассмеялась. А потом Билл подставил ей согнутую в локте руку.
— Ты проводишь меня к машине? — спросила Марти.
— Городок такой маленький, давай пройдемся к берегу пешком, — улыбнулся он.
— Давай, — согласилась она.
Они пришли на берег, когда все уже было готово к съемке. Даже Ричард Дармер был бодр и трезв и суетился, помогая Бенджамину Мортону. Все-таки работа действительно отвлекала от горя.
Бенджамин кивнул Марти и Биллу, но никак не стал реагировать на их появление «под ручку». На огромный букет роз, который Марти прижимала к груди свободной рукой, он тоже не взглянул.
Марти и Биллом позанимались гримеры и костюмеры, и какое-то время спустя они уже сидели на берегу и мило беседовали. Прохладный утренний ветер обдувал их лица, синие волны океана мягко накатывали на песчаный берег.
Бенджамин Мортон сел в режиссерское кресло, оператор Тони Блейк стал снимать крупным планом Марти Кейл и Билла Колмана. В их глазах отражалось восходящее солнце.
— Знаешь, Энни, — сказал по роли Билл, — в этой жизни главным является только один момент.
— Какой? — спросила Марти.
— Главное — кто находится рядом с тобой.
Марти смотрела на него своими большими и грустными глазами.
— А все остальное, Энни, — сказал ей Билл, — полная ерунда.
— А как же работа и другие радости жизни? — сказала по роли Марти Кейл.
— Ни работа, ни другие радости жизни не радуют, если рядом с тобой нет того человека, который нужен тебе больше всех остальных людей.
— Миллионы людей живут без тех, кто им нужен больше всех остальных людей.
— Что ты, Энни, — сказал по роли Билл Колман, — разве это жизнь?
И океан накатывал свои утренние волны к их ногам, и солнце все ярче отражалось в синей глади океана.
— Снято, — сказал Бенджамин Мортон.
— Будем еще пробовать? — спросил Ричард Дармер.
— Нет.
— Вот прямо так, с первого дубля, нам все подходит? — спросил оператор Тони Блейк.
— Да, все было так, как надо, — сказал Бенджамин, закуривая сигарету.
— Мне кажется, что он должен был на нее как-то более грустно смотреть, — сказал Ричард Дармер.
— Нет, он должен был смотреть на нее как обычно, — сказал Бенджамин, — он не должен падать в обморок от счастья, что эта женщина находится рядом с ним. Он воспринимает это естественно.
— Как скажешь, — согласился Ричард.
Марти задумчиво посмотрела на Бенджамина Мортона.
— Раз все снято, пойдем завтракать, — сказал Билл и за руку увел Марти с берега.
Питеру Голду не нужно было в этот день просыпаться ни свет ни заря, а поэтому он проснулся только к завтраку. И букет белых роз для Марти Кейл он принес прямо в трейлер-столовую.
Аманда Мур и Клоди Томас чуть своими салатами не подавились.
— У нее что, очередной столетний юбилей? — сказала сквозь зубы Аманда.
— Насколько я знаю, вроде нет, — ответила сквозь зубы Клоди.
— А что же тогда? — спросила Аманда.
— Наверное, она тут самая красивая, — сказала Клоди.
— Ха-ха, — сказала Аманда.
— Хи-хи, — сказала Клоди.
Общая зависть сплачивала. Клоди Томас и Аманда Мур подумали, что они вполне могли бы дружить против Марти Кейл. Если бы так сильно друг друга не ненавидели.
— Это тебе, — сказал Питер Голд, протягивая Марти цветы.
Марти была смущена.
— Просто возьми и ничего не говори, — сказал Питер.
— А спасибо можно сказать? — улыбнулась Марти.
— Спасибо — можно, — улыбнулся Питер.
Марти обняла оба своих букета белых роз. Ричард Дармер, входивший в трейлер-столовую, оторопело застыл при виде этой картины. Бенджамин Мортон, тоже входивший в трейлер-столовую, не обратил на эту картину никакого внимания.
Следующую сцену снимали на аллее пансионата. Марта Кейл и Питер Голд сидели на скамейке под вековыми деревьями, а Билл Колман сидел перед ними в своем «режиссерском» кресле.
От океана дул легкий утренний ветерок, на деревьях шуршали листья, дорожки на аллеях были залиты солнечным светом. Бенджамин Мортон выстроил две съемочные команды, и оператор Тони Блейк приготовился снимать.
В этой сцене «режиссер» Билл Колман рассказывал «актерам» Марти Кейл и Питеру Голду, как им играть следующую сцену. А Мадлен Кроу якобы пришла им всем вредить.
Мадлен подошла к Биллу, обняла его за плечи и взъерошила рукой его волосы. Потом она грациозно наклонилась и стала что-то сладко шептать ему на ухо.
А настоящий режиссер Бенджамин Мортон должен был снять на фоне этого лишь грустный взгляд Марти Кейл. К Питеру Голду эти страдания никак не относились, поэтому ему разрешалось просто терпеливо подождать, когда Мадлен Кроу отлипнет от Билла Колмана.
А Марти подняла печальные глаза на Билла и медленно-медленно отвела их в сторону.
— Снято, — сказал Бенджамин Мортон.
Все приготовились поаплодировать.
— Хорошо получилось, — похвалил Ричард Дармер.
— Нет, — сказал Бенджамин, — будем переснимать.
— Но почему? — не понял Ричард.
— Я тоже не понимаю. Мне, например, все понравилось, — сказал оператор Тони Блейк.
— Марти, — сказал Бенджамин, — твой взгляд был слишком открыт.
— Ну и что?
— А это твои внутренние страдания, — принялся объяснять ей Бенджамин, — и ты никак не должна показывать Биллу, что это ранит тебя.
— По-моему, я это и показала! — возмущенно сказала Марти Кейл.
— Да, — согласился Бенджамин, — ты это показала. Но слишком открыто.
— А я как должна это показать?
— Ты вообще не должна это показывать. Тебя это ранит глубоко-глубоко внутри. Ты сама еле слышишь эту боль. А тем более ее не должен слышать зритель. Он просто должен знать, что эта боль где-то глубоко внутри тебя.
— Я это и показала!
— Марти, не спорь со мной. Покажи это еще раз, не показывая этого всем.
— Ха-ха, — сказала Мадлен Кроу, — но это же — пойди туда, не знаю куда!
— Марти понимает, о чем речь, — спокойно сказал Бенджамин.
И в следующем дубле Марти Кейл показала свою боль, не показывая ее всем. Она еле-еле прикрыла глаза при виде того, как Мадлен Кроу запустила руку в волосы Билла Колмана. А когда Мадлен припала губами к его уху, Марти медленно отвела взгляд в сторону.
— Снято, — сказал Бенджамин Мортон. — Всем спасибо. Марти — отдельное спасибо.
— И мне спасибо? — сладко улыбнулась Мадлен.
— Конечно, и тебе, — сказал Бенджамин, вытаскивая сигарету.
Тут уж Мадлен тоже пришлось срочно захотеть покурить. И она, покачивая бедрами, направилась прикурить свою сигарету от сигареты Бенджамина.
Бенджамин, как закаленный в различных жизненных боях мужчина, стойко выдержал испытание многообещающим взглядом Мадлен в двух дюймах от своей сигареты и уже собирался с облегчением вздохнуть, когда ее сигарета наконец-то раскурилась.
Но не тут-то было. Теперь Мадлен должна была поблагодарить его, и для этого она сладко припала губами к уху Бенджамина. Свою руку она при этом мягко запустила в его отросшие волосы.
Марти прикрыла глаза и медленно-медленно отвела взгляд в сторону.
После съемок Бенджамин подошел к Марти и спросил, о чем она хотела вчера поговорить, когда поздно вечером пришла в его номер.
Марти прищурила глаза.
— Я не помню. Это же было вчера.
А потом она развернулась и ушла. Бенджамин Мортон грустно посмотрел ей вслед.
Поздно вечером Бенджамин Мортон лежал с холодным полотенцем на голове. Ричард Дармер с бутылкой в руках ждал у телефона портье каких-либо изменений в личной жизни. А начинающий сценарист Квентин Домунд успел пригласить Марти Кейл в ближайший японский ресторан, опередив колоритных братьев Дозенталь.
Официанты заставили их стол большим количеством японских яств, половину из которых Марти Кейл уже не очень хотела пробовать. Квентин Домунд налил саке в маленькие чашечки и стал вести светскую беседу.
— Вы — самая лучшая, — сказал он.
— Да что вы, — рассмеялась Марти, — лучших полным-полно.
— Да, но вы — самая лучшая.
Марти посмотрела на него повнимательнее.
— А вы кто вообще в жизни? — заинтересованно спросила она.
— Вообще-то я корректор, — скромно ответил Квентин.
— А-а, — понимающе сказала Марти, — у каждого корректора...
— Да-да, — Квентин гордо улыбнулся, — в кармане лежит сценарий.
— Вы отпуск на работе взяли?
— Нет. Я совсем уволился.
— Зачем?
— Ну теперь же моя жизнь с кино связана.
— А, ну-ну.
Они улыбнулись друг другу.
— Скажите мне, Квентин, вы этот сценарий целиком и полностью сами написали? — задумчиво спросила Марти.
— Нет, там только моя задумка осталась, — признался он, — Бенджамин там все до неузнаваемости переделал.
Марти кивнула.
— То-то мне кажется все там знакомым.
— Что вам кажется знакомым?
— Характеры героев. Трагедия их отношений. Неоправданные надежды.
— Но почему — неоправданные? — не понял Квентин.
Марти подумала.
— Долго объяснять, — сказала она.