лице. Они у нее всегда становятся заметными в решительные моменты. Сашка только
махнула рукой:
— У химички память, как у курицы. Я скажу, что она ошиблась. Что я была и
даже спросила ее, как зовут Эйнштейна.
И правда, Сашка когда-то на уроке химии об этом спрашивала. Все очень
смеялись.
— Как зовут Эйнштейна, ну, того, который таблицу Менделеева придумал? –
спросила тогда она. — Я фамилию запомнила, а имя постоянно вылетает из головы.
Сашка сказала, что у учительницы все спутается, и еще она долго будет
извиняться за лишнюю энку. А потом случайно перейдет к биографии Менделеева,
после чего скажет: «А к чему это я?». Вид у учительницы был худой, какой-то
немного высушенный и разнесчастный. Настоящий чернослив да и только. Наверное,
это все из-за фамилии. Вот она думает, думает о чем-то одном, и внезапно
вспоминает: «Ах, какая же у меня ужасная фамилия! Почему она у меня именно
такая? Бедная я бедная. И при чем тут Менделеев?».
Звали ее Лилия Владимировна, а фамилия у нее была Ухо. Химию она преподавала
хорошо, потому что часто рассказывала одну и ту же тему по нескольку раз.
Мы вдруг опомнились — а вдруг она сидит в лаборатории и слушает, как мы про
нее шепчемся? И вообще — с чего Сашка взяла, что дверь открыта?
— С того, — объяснила Сашка. — Что дверь она тоже постоянно забывает
закрывать.
Все складывалось как нельзя лучше. И дверь была открыта, а та, что ведет из
лаборатории в класс — закрыта. Сашка прислушалась — в классе шла не химия, а
география. Значит, химички поблизости нет. Тем лучше, меньше подозрений.
На столе лежала стопка тетрадей. Сашка подтолкнула меня:
— Ты иди в коридор и прикрывай меня. Я быстро суну тетрадь в середину стопки
и вернусь.
— Да засунь сразу и пойдем, — занервничала я.
— Нет, — буркнула Сашка. — Я хочу, чтобы она мою работу до твоей проверяла.
Надо обе переложить. Шкурный интерес.
Я пожала плечами и вышла из лаборатории. И на меня просто-таки наскочила
Лилия Владимировна! В руках у нее была треснувшая колба.
— Самойлова! — крикнула она. — Что ты здесь делаешь?
От растерянности я не знала, куда деваться. Лучшее, что я придумала — это
встать плотно спиной к двери в лабораторию и развести в стороны руки. Лилия
Владимировна попыталась отодвинуть меня от двери, но я, сцепив губы, не
двигалась с места. Наконец до нее дошло:
— Там кто-то есть?
Я молчала, учительница молчала, и вдруг, как это бывает в фильмах ужасов,
когда из-за угла вдруг высовывается страшная морда, Лилия Владимировна резко
спросила:
— Кто там?
Я так перепугалась, что выпалила:
— Сашка.
— Капля?
— Капля, — призналась я. Куда мне теперь было деваться?
Капля — это Сашкина фамилия. Я стараюсь ее представлять по имени, потому что
по фамилии к ней сразу не так относиться будут. Потому что она никакая не Капля.
Она — настоящий водопад, шторм, стихийное бедствие! Хотя последнюю каплю