Логически это было совсем не трудно сделать, я должна была принять все заблуждения на свой счет. Это было смешно, но я решила, что служащие Юмимото были бы только признательны мне за то, что таким образом они не теряли лица и сразу опровергли бы меня, протестуя: "Не говорите о себе так плохо, вы очень хороший человек!"
Я попросила мою начальницу об аудиенции. Она назначила мне встречу после обеда в пустом кабинете. В тот момент, когда я увидела ее, бес шепнул мне: "Скажи ей, что в качестве мадам Пипи ты можешь заработать больше в другом месте". Мне пришлось побороться с нечистым, чтобы усмирить его, и я уже готова была расхохотаться, когда уселась напротив красавицы.
Бес выбрал этот момент, чтобы снова шепнуть мне: "Скажи ей, что останешься только при условии, что возле унитазов поставят тарелочку, куда каждый будет бросать по 50 йен".
Я укусила себя за щеку изнутри, чтобы сохранить серьезность. Это было так нелегко, что я не могла заговорить.
Фубуки вздохнула:
- Итак? Вы хотели мне что-то сказать?
Чтобы скрыть свой кривившийся рот, я опустила голову насколько возможно, что придало мне смиренный вид, который должен был удовлетворить мою начальницу.
- Срок моего контракта заканчивается, и я хотела сообщить вам, со всем сожалением, на которое только способна, что не смогу возобновить его.
Мой робкий покорный голос соответствовал голосу существа низшего типа.
- Да? И почему же? -- сухо спросила она.
Что за великолепный вопрос! Значит, я не одна здесь ломала комедию. Я вторила ей карикатурным ответом:
- Компания Юмимото предоставила мне много разных возможностей проявить себя. Я буду ей бесконечно за это благодарна. Увы, я оказалась не на высоте и не смогла оправдать чести, оказанной мне.
Мне пришлось остановиться и снова закусить внутренность щек, настолько то, что я несла, казалось мне смешным. Фубуки же не видела в этом ничего смешного, поскольку она сказала мне:
- Это верно. Как по-вашему, отчего вы оказались не на высоте?
Я не смогла удержаться, чтобы не поднять голову и не посмотреть на нее с изумлением. Как можно спрашивать, почему я оказалась не на высоте в уборной? Неужели ее желание унизить меня было столь сильно? И если так, то каковы были ее настоящие чувства, которые она испытывала ко мне?
Следя за ее глазами, чтобы не упустить ее реакцию, я произнесла следующую грандиозную чушь:
- У меня не хватило на это умственных способностей.
Мне было не так важно знать, какими умственными способностями необходимо обладать, чтобы чистить загаженный унитаз, как увидеть, придется ли по вкусу моей мучительнице такое гротескное доказательство моей покорности.
Ее лицо хорошо воспитанной японки осталось бесстрастным и непроницаемым, мне понадобился бы сейсмограф, чтобы уловить легкое сжатие ее челюстей, произведенное моим ответом: она наслаждалась.
Не собираясь останавливаться на пути к наслаждению, она продолжила:
- Я тоже так думаю. Каковы, по-вашему, причины этой ограниченности?
Ответ был под стать вопросу. Я жутко забавлялась:
- Причина в неполноценности западного мозга по сравнению с японским мозгом.
Очарованная моей покорностью, отвечающей ее желаниям, Фубуки нашла справедливый ответ:
- Без сомнения, этот так и есть. Однако, не стоит преувеличивать неполноценность среднего западного мозга. Не думаете ли вы, что причина этой недееспособности проистекает из ограниченности вашего собственного мозга?
- Конечно.
- В начале я думала, что вы хотели саботировать Юмимото. Поклянитесь, что вы не симулировали свою глупость.
- Клянусь вам.
- Вы отдаете себе отчет в вашей ограниченности?
- Да. Компания Юмимото раскрыла мне на это глаза.
Лицо моей начальницы оставалось непроницаемым, но я чувствовала по голосу, что в горле у нее пересохло. Я была счастлива, наконец, подарить ей момент удовольствия.
- Таким образом, предприятие оказало вам большую услугу.
- Я буду ему за это вечно благодарна.
Мне очень нравился сюрреалистический оттенок, который приняла наша беседа, и который неожиданно доставил Фубуки такую радость. Это был очень волнующий момент.
"Дорогая снежная буря, если мне так просто послужить причиной твоего наслаждения, не стесняйся, забросай меня жесткими твердыми комьями, градинами, заточенными как кремень. Твои тучи отяжелели от ярости. Я согласна быть смертной, затерянной в горах, на которые они извергают свой гнев, брызги ледяной слюны летят мне прямо в лицо. Мне это не вредит, а зрелище это прекрасно. Ты хочешь изрезать мою кожу градом оскорблений, но ты стреляешь холостыми, милая снежная буря. Я отказалась завязать глаза перед твоим войском, потому что я так давно жаждала увидеть наслаждение в твоем взоре".
Я решила, что Фубуки достигла удовлетворения, потому что она задала мне вопрос, показавшийся мне простой формальностью:
- Чем вы думаете заняться после?
Мне не хотелось говорит ей о рукописи, над которой я работала. Я отделалась банальным ответом:
- Я могла бы преподавать французский.
Моя начальница презрительно рассмеялась:
- Преподавать! Вы! Вы считаете себя способной преподавать!
Черт возьми, снежная буря, твои боеприпасы не иссякают!
Я поняла, что это был вопрос мне, но я не совершила глупости и не призналась в том, что имела диплом преподавателя.
Я опустила голову.
- Вы правы. Я еще не до конца осознала предел моих возможностей.
- В самом деле. Скажите прямо, чем вы могли бы заниматься?
Я должна была заставить ее достичь полного экстаза.
В старинном японском императорском своде правил поведения оговорено, что обращаться к Императору нужно с "дрожью и оцепенением". Меня всегда очаровывала эта формулировка, которая так хорошо соответствовала игре актеров в фильмах про самураев, когда они обращались к своему начальству голосом, искаженным сверхчеловеческим почтением.
Я надела маску оцепенения и задрожала. Со страхом взглянув в глаза молодой женщины, я пролепетала: