Николас был настолько взбешен, что, вернувшись в отель, довольно резко ответил что-то дежурному клерку, учтиво поприветствовавшему его. Проигнорировав лифт, он пешком взбежал по лестнице до того этажа, где располагались апартаменты Марии, и, нетерпеливо распахнув дверь, буквально ворвался в ее гостиную.
Девушка сидела на диване и листала журнал, поедая шоколадные конфеты из стоявшей рядом роскошной коробки. Когда в ее комнате возник отец, она лениво улыбнулась ему. Он был мрачен, как грозовая туча, так что Мария не стала задавать лишних вопросов. Много лет назад она отучилась от любопытства, поскольку в ответ могла получить далеко не вежливую отповедь.
— Привет! — поздоровалась она на английском. — Вот так сюрприз. — Они часто, когда оставались вдвоем, говорили по-английски, поскольку для Николаса этот язык стал родным.
Отец устало опустился в просторное кресло.
— Налей мне выпить, — резко сказал он. — Ты знаешь, что я люблю.
— И как ты это любишь, — безмятежно заметила дочь, соскользнув с дивана. Она выглядела такой свежей и спокойной, что у Николаса сразу потеплело на душе. Ну почему Диана Скотт не может быть нормальным, уравновешенным ребенком?
— Вот, папочка. — Она протянула ему стакан с прохладным напитком. Она нахмурилась. — Ты себя хорошо чувствуешь?
— Я чувствую себя раздавленным! — помотал головой он, еще сильнее нахмурившись.
Мария невозмутимо вернулась на диван и снова взялась за журнал. Николас сердито воззрился на нее:
— Где мисс Сайкс?
— В своей комнате. Ты хочешь ее видеть?
— Нет, — угрюмо буркнул Николас. — Чем ты занималась, кроме того, что неумеренно уничтожала шоколад?
— Да ничем особенным. Мы гуляли утром — но это ты и сам знаешь, потом пили кофе в настоящей английской чайной комнате. По крайней мере, так нам назвали это место, но, я думаю, это было просто милое маленькое кафе. Там было здорово. — Она улыбнулась.
Николас был раздосадован и чувствовал себя ужасно. Напряжение последних суток дало себя знать ломотой в костях, и он ощутил, что последнюю ночь практически не спал. Словно дикий зверь, запертый в клетку, он принялся ходить взад-вперед по комнате. Мария поняла, что произошло что-то очень серьезное, поэтому ласково произнесла:
— Ну хватит метаться, папа. Ты заставляешь меня нервничать.
Николас, проигнорировав ее замечание, продолжал бродить по комнате. Налив себе еще выпить, он спросил:
— На машине прокатиться хочешь?
— Ну я… я думаю, мы могли бы. А ты уверен, что именно меня хочешь взять с собой?
— Абсолютно, — гневно пробормотал он.
Мария, пожав плечами, встала с дивана:
— Судя по твоему настроению, я не тот человек, с которым тебе хочется сейчас побыть.
Николас нахмурился еще сильнее, чем прежде:
— Что, черт возьми, значит это твое замечание?
— Ну… женское общество… внимание любящей женщины, — замявшись, начала она.
— Черт побери, — проворчал он. — Ты ошибаешься.
— А что с Маделин? — не сдержалась Мария.
— Забудь про Маделин, — холодно посоветовал он. — Ты будешь переодеваться?
— Конечно. Только не будь таким злюкой. Я Мария… помнишь?
— Помню. — Глаза его на мгновение потеплели. — Ладно, красавица. Не заставляй меня долго ждать.
Он легонько шлепнул ее по спине, поторапливая, а она весело улыбнулась ему; что бы ни произошло между отцом и Маделин, сейчас было не время разговаривать об этом.
Мария переоделась в белые брюки из тяжелого шелковистого джерси и белый, с ярко-красной отделкой жакет. В этом наряде она выглядела лет на восемнадцать, а уж пятнадцать ей точно никто бы не дал. Когда она присоединилась к Николасу, он почувствовал прилив гордости за дочь — уверенную в себе стройную красавицу. Он на некоторое время позабыл о неприятностях, с удовольствием глядя на нее.
Красный «шеридан» ждал их, припаркованный у гостиницы, и Мария с удовольствием скользнула на сиденье. С тех пор как она приехала в Англию, отец уделял ей не так уж много времени, и она радовалась неожиданно подвернувшейся возможности подольше побыть с ним.
На торговой площади Оттербери в воскресенье было многолюдно. Повсюду прохаживалась, смеясь и болтая, веселая молодежь, и Мария позавидовала их беспечности. Дома в Италии у нее было много друзей, и практически все выходные она проводила с ними на озерах. Она скучала по своим друзьям — в Оттербери друзей у нее еще не было. Но, одернула она себя, здесь она была, с Ником и Харви, а это не так уж и мало.
Внезапно она подалась вперед:
— Ой, это же друг Дианы Скотт. Выглядит так, словно он кого-то ждет. Как думаешь, может, Диану?
— Вполне вероятно, — сухо ответил Николас. — Если так, то ждать ему придется долго и напрасно. Вряд ли она придет. Она в постели. — Голос его был так ироничен, что Мария мгновение пристально смотрела на него.
— Она заболела?
— Говорит, что заболела, — вцепившись пальцами в руль, проворчал Николас.
— Тогда тебе не кажется, что мы должны остановиться и сказать ему об этом? По-моему, ему уже изрядно надоело ждать, наверное, он уже долго стоит здесь.
Николас пожал плечами. У него не было совершенно никакого желания разговаривать с кем бы то ни было, но, чтобы избежать дальнейших расспросов со стороны Марии, он согласился.
Объехав площадь, он подрулил к тому месту, где стоял Джефф.
Мария опустила стекло.
— Эй! — позвала она Джеффа, тот немедленно повернулся — их массивный красный «шеридан» сразу же привлек к себе всеобщее внимание. — Ты ждешь Диану? — Джефф торопливо направился к автомобилю; он был удивлен и польщен одновременно. Мария, понизив голос, быстро обратилась к отцу:
— Можно пригласить его прокатиться с нами?
— Наверное, можно. — Голос у Николаса был совсем не радостным.
— Для разнообразия мне не помешало бы пообщаться с кем-нибудь молодым, — заметила Мария легкомысленным тоном.
— Ну спасибо, — буркнул Николас и бросил на дочь такой взгляд, что она рассмеялась.
— Знаешь, я не имела в виду, что ты старый, — прошептала она, когда Джефф уже вплотную подошел к машине.
— Да, — сказал он, наклоняясь к окну, — я жду Диану. — Глаза его с удовольствием обозревали прекрасную картину — прелестная Мария, сидящая в шикарном автомобиле, и внезапно он решил, что вовсе не расстраивается по поводу того, что Диана не пришла на свидание.
— Она заболела и лежит в постели, — лукаво сверкнув глазами, сообщила Мария. — Наверное, теперь тебе ждать нечего?
Джефф прищурился:
— Полагаю, что так.
— Тогда как насчет того, чтобы поехать с нами? Правда, я не знаю, куда мы направляемся, но все лучше, чем просто так болтаться здесь.
Лицо Джеффа вспыхнуло.
— Но я… — Он бросил быстрый взгляд на Николаса. — А твой… э-э… друг не возражает?
Мария расхохоталась.
— Это мой отец, — пояснила она, заодно и представив их. — Он не возражает. Садись.
Она подвинулась, так что Джефф смог усесться с ними на переднем сиденье. Николас непроизвольно вспомнил, что предыдущим вечером рядом с ним, так же как сейчас Мария, сидела Маделин.
Гнев в его душе вспыхнул с новой силой, он резко рванул с места, перепугав толпу подростков, которые почти окружили его великолепный автомобиль.
Николас приехал на фабрику, когда на часах было уже одиннадцать. Широкими шагами войдя в здание через стеклянные двери, он был остановлен дежурным служащим.
— Мистер Витали! Вас ждет юная леди. Уже с десяти часов ждет. Сказала, что по личному делу, я пропустил ее в приемную.
— Почему ты здесь? — сурово осведомился он.
Диана вспыхнула:
— Я скажу вам, мистер Витали. Я хочу, чтобы вы перестали встречаться с моей мамой. — Она откашлялась. — Так будет лучше, пожалуйста.
— Ты что, серьезно? — гневно спросил он.
Диана судорожно сглотнула:
— Конечно серьезно. Послушайте… мы были счастливы до тех пор, пока не появились вы, вы все испортили, вы настроили мою маму против меня.
— Это ты сама настроила свою маму против себя, а не я. Господи, я не могу понять, как ты вообще можешь постоянно думать о себе.
— Раньше она никогда так не поступала. Она обращается со мной так, словно я ей мешаю…
— Чепуха!
— Это правда! — Диана усмехнулась. — Она думает, что раз вы уделяете ей столько внимания, значит, вы серьезно относитесь к ней.
— Я не понимаю, как ты осмелилась прийти сюда и обсуждать со мной твою маму в таком пренебрежительном тоне! — сердито воскликнул он, вставая. — Кто ты после этого, черт побери!
Диана оскорбленно сжала губы. Потом презрительно продолжила:
— Я люблю мою маму и не хочу, чтобы ей было плохо. Дядя Эдриан хочет жениться на ней. Вы думаете он захочет ее… после вас?
— Замолчи! — окончательно взорвался Николас. — Как ты смеешь говорить, что любишь свою мать? Ты любишь только одного человека — Диану Скотт! Тебя ужасает перспектива того, что твоя мать выйдет за меня замуж. Тебя нимало не заботит, будет ей плохо или нет. Все, что тебя по-настоящему беспокоит, — так это то, сможешь ли ты совать нос в наши дела. Кроме того, у нас ведь могут быть еще дети, правда?
Диана побелела как полотно, словно он задел ее больное место, и неуверенно поднялась на ноги.
— Она никогда не будет счастлива с вами! — тяжело дыша, прокричала Диана.
Продолжать этот бессмысленный спор Николас был не в силах.
— Убирайся! — приказал он. — Прежде чем я потеряю терпение. Вон!
Диана вскочила и бросилась к двери.
— Я вас ненавижу! — в ярости крикнула она и выскочила из приемной, захлопнув за собой дверь.