- Доктор Маккормак, спасибо большое, что вернулись. Фанни вроде бы хуже сделалось, - объявил Джеймс, едва я вылез из грузовика.
- Кажется, я понял, в чем проблема, Джеймс, - отозвался я. - Введем-ка ей пятьсот кубиков доброго старого кальция и поглядим, не взбодрится ли она.
Очень скоро темно-бурый раствор под названием Кал-декстро №2, побулькивая, неспешно потек через двухдюймовую иглу номер шестнадцать прямо в левую яремную вену. Кобыла стояла неподвижно, разве что время от времени ржанием окликала жеребенка, - она словно знала, что для всех этих тычков, прощупываний и надавливаний имеется причина весьма веская. Жеребенок же так и танцевал на месте, вертел коротеньким хвостиком, тряс головой, - но далеко от мамы не отходил. Я знал, что спустя какие-нибудь несколько дней Брайанты смогут полюбоваться чудесным зрелищем: молодой жеребчик станет носиться по пастбищу и скакать и прыгать, точно счастливее его на ферме никого нет и не было.
Пока раствор кальция с глюкозой медленно поступал в вену, мы с Джеймсом мирно беседовали о том, о сем. Уж так повелось, что владелец животного и ветеринар, чтобы снять напряжение, заводят разговор об иных, более приятных вещах. Мистер Брайант пинал землю и разглагольствовал о состоянии популяции диких индеек в южной части графства Самтер; я согласно кивал, рассеянно поглаживая шею Фанни одной рукой, а другой держа на весу бутылку с кальцием. По всей видимости, мозг самопроизвольно включает некий механизм подсознания, не позволяющий думать о неудачном исходе лечения и всевозможных сопутствующих неприятностях. Однако в конце концов владельцу стетоскопа и шприца приходится-таки посмотреть в лицо фактам и сформулировать некий прогноз. Многие клиенты робеют спросить напрямую, выживет их занедужившая лошадь или умрет. И вместо того задают вопрос-другой на предмет планов на будущее, непосредственно касающихся пациента.
- Как думаете, болезнь не помешает ей зажеребиться? - полюбопытствовал мистер Брайант. - Я вот как раз собирался снова отправить ее на случку. Разумеется, ответ мой прозвучал столь же уклончиво.
- Особых проблем не вижу; но думаю, вам стоит подождать денек-другой, посмотреть, как она отреагирует на лечение. И помните: если вы повезете ее на север графства или хотя бы за несколько миль отсюда, в Чокто, для нее это чревато стрессом, так что может случиться рецидив. - Я готов был поручиться, что ни словом не погрешил против истины; однако на вопрос Джеймса не ответил-таки однозначно ни да, ни нет.
Затем владелец Фанни спросил меня, что я порекомендую в отношении питания на ближайшие несколько дней, равно как и на весь примерно шестимесячный период, пока она кормит жеребенка. Последовали еще несколько вопросов по существу, прежде чем Джеймс отважился-таки подступиться к главному.
- Как думаете, она-таки выкарабкается? - вопросил он извиняющимся тоном.
К тому времени кальций неспешно поступал в кровь вот уже пятнадцать минут, и на моих глазах пациентка преображалась словно по волшебству. Дыхание ее выравнялось, "икота" почти прекратилась, тревожное выражение на морде тоже исчезло. По мере того, как минуты текли, я обнаружил, что на меня снизошла некоторая доля того апломба, что мне доводилось наблюдать у прославленных светил конской ветеринарии, - тех, что на вызовы ездят в огромных роскошных автомобилях и не иначе как в костюме.
- О да, сэр, полагаю, с ней все будет в полном порядке. Думаю, уместно было бы ввести некоторые изменения в ее рацион: я сей же миг все для вас запишу. - Последние капли лекарства ушли по трубке в кровь, я извлек иглу и помассировал место укола, - ну ни дать ни взять, заправский специалист по лошадям из Кентукки! Затем я помыл оборудование, убрал все в пикап, а Джеймс повел Фанни через двор к корыту с водой.
- Доктор, а ведь ей, кажется, и в самом деле лучше. Гляньте, да ведь она пьет! - воскликнул Джеймс.
- Да, сэр, вы абсолютно правы, - небрежно обронил я.
"Думаю, я и впрямь вполне мог бы заниматься лошадьми, - размышлял я про себя. - Конечно, пришлось бы обзавестись машиной попригляднее, каким-нибудь там "кадиллаком", и парочкой новомодных костюмов, и галстуком-ленточкой с изображением лошадки". Я широко ухмыльнулся, представив, как, вырядившись таким образом, я торжественно въезжаю прямо на ринг всех окрестных конных выставок - и произвожу изрядный фурор. Возможно, при мне даже будет ассистент или хотя бы подручный, - чтобы носил черный чемоданчик, открывал ворота и придерживал лошадей, в то время как я безошибочно ставлю наводящие ужас диагнозы и сообщаю владельцам и всем собравшимся положение дел касательно здоровья очередного пациента, - пока при мне мои древние учебники, разумеется. Но вот голос нынешнего моего клиента вернул меня с небес на грешную землю.
- Док, у меня тут штук двадцать пять телят надо привить от болезни Банга. Не возьметесь?
Перекусив на крыльце куском пеканового пирога, я набросал рекомендации на предмет кормления, затем мы справились с календарями и назначили день для вакцинации. Внося дату в свою записную книжечку, я чувствовал, что статус мой слегка понизился, - от прославленного специалиста по лошадям до заурядного "коровьего доктора".
Перед отъездом я еще раз глянул на Фанни, что мирно пощипывала травку перед конюшней, бодро помахивая хвостом. То и дело она притопывала передней ногой, прогоняя навязчивого слепня. Икота исчезла, ноздри пришли в норму, глаза прояснились. Сколь чудесным образом преобразилась моя пациентка за какой-нибудь час!
- Доктор Джон, спасибо вам большое за то, что вы сделали, - проговорил мистер Брайант, вручая мне чек. - Сдается мне, в лошадях вы разбираетесь лучше всех прочих ветеринаров, вместе взятых.
Как уже, должно быть, догадались записные "лошадники", у Фанни была эклампсия, нарушение метаболизма, которым порою страдают недавно ожеребившиеся кобылы. Допотопный учебник подсказал мне, что "спазм диафрагмы, характеризующийся ритмичными стуками в грудной клетке, классический симптом эклампсии у кобылы в послеродовой период". По сути дела, это - тот же самый недуг, что я диагностировал у только что ощенившейся собачки Хэппи Дюпри. Причиной его служит резкое понижение кальция в крови. По мере того, как наполняется вымя, богатое кальцием молоко вытягивает кальций из крови, и в ряде случаев развиваются симптомы эклампсии. Острая нехватка кальция в организме порой наблюдаются и у других животных, особенно у молочных коров: у них такое заболевание называется родильным парезом или молочной лихорадкой. У коров болезнь развивается куда быстрее и протекает куда серьезнее: обычно пациентку обнаруживают уже лежащей, и, при отсутствии своевременной помощи, исход бывает летальным.
Стандартное лечение заключается в том, чтобы медленно ввести в вену глюконат кальция, причем улучшение наступает мгновенно. Некоторые мои клиенты из числа скотоводов Чокто окрестили лекарство "снадобьем Лазаря", после того, как на их глазах корова, распростертая на земле в коме, вставала и шла на своих ногах менее часа спустя после инъекции кальция. Мне всегда доставляло неизъяснимое удовольствие наблюдать за потрясенным лицом клиента при виде такого "чуда". Впридачу, я чувствовал, что помог не только корове, но и целой семье.
Еще минута-другая - и, обменявшись рукопожатием, улыбками и помахав друг другу на прощанье, мы расстались. И я покатил на юг в настроении весьма приподнятом, заново прокручивая в голове историю с Фанни и "архивируя" весь сценарий в дальних уголках сознания. Суждено мне в один прекрасный день стать знаменитым специалистом по лошадям или нет, в тот момент я поклялся никогда больше не ошибаться в диагнозе только потому, что не осмотрел пациента должным образом, не сопоставил всех обстоятельств и не призвал на помощь самый что ни на есть кондовый, "конюшенный" здравый смысл. Мой коллега доктор Дилмус Блэкмон сформулировал эту мысль наиболее удачно:
"Больше упустишь по невниманию, чем по незнанию!"
16
Складывалось впечатление, что после того, как я "чудесным образом" исцелил Фанни, кобылу мистера Джеймса Брайанта, наша "лошадиная практика" изрядно умножилась. Хотя сам я отнюдь не распространялся во всеуслышание о "блестяще" поставленном диагнозе и "высокопрофессиональном" лечении пациентки, страдающей эклампсией, именно эти эпитеты чаще всего фигурировали в ежедневных обсуждениях истории с Фанни и прочих текущих событий в сельских магазинчиках северного Чокто и южной части графства Самтер. Если верить слухам, пересказываемым в парикмахерской Чаппелла и в кооперативном магазине кормов, здравоохранение лошадей и по достоинству оцененная квалификация "этого ветеринара из Батлера" служили главной пищей для разговоров на протяжении нескольких дней после моих визитов на ферму Брайанта. Продавцы, их подручные и постоянные покупатели обсуждали и критиковали происшедшее, просто-таки фонтанируя всевозможными сведениями, многие из которых, как и следовало ожидать, были очень и очень далеки от истины.
- Я слыхал, у вета нужного лекарства не нашлось, так что ему пришлось сгонять в Меридиан и позаимствовать немного у доктора Тилла, - якобы утверждал один.
- Не-а, все было не так, - возражал продавец постарше и поавторитетнее. - Болезнь-то оказалась такая редкостная, что он вернулся в офис, позвонил лучшему ипподромному доктору из Кентукки и проконсультировался с ним на всякий случай, чтобы, не дай Бог, не напортачить с диагнозом и лечением. Я своими ушами слышал, как этот парень со скачек сказал, будто доктор Джон все делает как надо, и что на его месте он бы пользовал кобылу точно так же. И это еще не все!
- А что дальше-то? - спрашивал подручный, изумленно расширив глаза и облокачиваясь на бочонок с гвоздями.
- Он предложил доктору Джону работу - тут же, с места в карьер. Посулил ему в два раза больше, чем он получает здесь, - пусть только приедет. А заниматься ему придется только чистокровными скакунами, и не иначе.
- Ну, а наш вет что? - переспросил другой подручный. (И слово "наш" в подобном сочетании пришлось мне куда как по душе!)
- Не скажу в точности, что он ответил, но слышал я вчера в магазине в магазине Джо Уорда, что жена его всякий день кладет деньги на счета в обоих батлеровских банках. Люди видели, как его грузовик как-то раз на той неделе припарковался перед банком "Суитуотер". Так что яснее ясного: здесь, в Чокто, он денежки лопатой гребет, так что с какой стати ему перебираться на север, где и говорят-то не по-человечески, и холода стоят жуткие! А то вы не видите, как он каждый день носится по здешним дорогам туда-сюда, порою и не единожды!
- В самую точку попал! В толк взять не могу, как человеку может захотеться жить где-нибудь кроме здешних мест, э? - Все головы согласно закивали: это собеседники всерьез задумались над горестной судьбой живущих в иных краях.
- Да он по четвергам на ливингстонском аукционе загребает довольно, чтоб как сыр в масле кататься, - объявил кто-то из скотоводов. - Плюс я всякую неделю вижу, как он коров проверяет на бруцеллез, да свиньям прививки делает. А на прошлой неделе какая-то дамочка прикатила к нему с больной собачонкой; не говоря уж о том, что ему то и дело приводят стельных коров да занедуживших лошадей.
Не знаю, где только люди набираются сведений столь превратных, безграмотных и заведомо неверных, однако, как я уже убедился, этим славится далеко не одна только западная Алабама. Слушая разглагольствования о том, что, якобы, приключилось с бедолагой Фанни, я лишь улыбался: дескать, пусть себе болтают! Для сельского ветеринара лучший способ связи с общественностью - это слухи и сплетни, и в особенности - пересуды в сельских магазинчиках.
Потому не скажу с уверенностью, увеличилась ли моя практика благодаря тому, что во мне оценили и признали эксперта по лошадям, или, может статься, благодаря погожему лету, - в это время "лошадники" чаще ездят верхом и больше внимания уделяют здоровью своих питомцев. Джан, прагматик до мозга костей, уверяла, что разгадка проста: ведь я - единственный специалист в округе с тех пор, как Карни Сэм Дженкинс, доморощенный ветеринар и философ-всезнайка, вроде как ушел на покой. Собственно говоря, он не то, чтобы удалился от дел; просто он стал куда более разборчив насчет приема пациентов и все случаи, требующие хирургического вмешательства, переломы и большинство проблем с лошадьми передоверял нашей клинике. Самому мне казалось, что расширением практики мы обязаны людской молве, однако я знал: права, как всегда, Джан.
Следующим воскресеньем, во второй половине дня, мой закадычный приятель Лорен и я стояли в офисе гольф-клуба, беседуя с менеджером, мистером Идрейном Доггеттом, в предвкушении партии в гольф с нашими местными профи, Билли Дейвисом и "Титаником" Томпсоном. Никому еще не удавалось победить этих двоих, так что мы вот уже несколько недель тренировались по утрам в преддверии великого испытания.
- Идрейн, мне ведь непременно позвонят с просьбой приехать осмотреть заболевшую лошадь. Уж, пожалуйста, не вызывайте меня с поля, разве что случится что-то экстренное, а то если мы не пройдем все восемнадцать лунок, так пари считай что проиграно, - попросил я. - У меня такое предчувствие, что именно сегодня мы этих парней "сделаем".
- Они, между прочим, каждый Божий день тренировались да сговаривались, - предостерег Идрейн.
- Так ведь и мы тоже, только с утра пораньше. Они, конечно, нас "просекли", да только нам-то что за дело! - гордо объявил я. - А раз уж я здесь, дайте-ка мне упаковочку черных мячей "Титлейст"типа "сотка".
- Думается мне, они и впрямь все про вас знают: слыхал я, как они называли вас "подметателями росы", - прошептал мистер Доггетт, перегибаясь через стойку. - Но, Док, пожалуй, не стоит вам играть мячами с таким высоким показателем плотности. Если удар приходится не в самый центр, ощущение такое, словно по стальному шару кочергой бьешь. Такие мячи - для игроков поопытнее, вроде Дейвиса с Томпсоном.
Мгновение я глядел на него, гадая, не отразится ли его мнение о моих талантах в области гольфа на моем тщательно отработанном свинге13. Однако, судя по безмятежному выражению лица, Идрейн и не подозревал, что замечание его, возможно, чревато психологическими эффектами и, того и гляди, подпортит мне игру. А ведь самолюбие и боевой дух игроков в гольф так уязвимы!
- Да ладно, уж сегодня я силы не пожалею, - поклялся я, стараясь избавиться от неприятного осадка на душе. - И, ради всего святого, помните: отвечайте всем, что я перезвоню, как только вернусь, - если, конечно, случай не экстренный. А в случае там пустяка какого-нибудь, типа бородавки на носу у пони или, скажем, лошади, которая вот уже месяц как ослепла, так дело терпит.
- Все понял. Надеюсь, вы с Лореном зададите им хорошую взбучку, прошептал Идрейн, снова облокачиваясь на стойку и нервно оглядываясь: не ровен час, кто прознает об этаком фаворитизме! - Однако, кто бы уж там ни победил, главное - сыграть как можно лучше! - И я тут же пожелал про себя, чтобы Идрейн взял свои слова обратно.
Десять с половиной лунок мы прошли без сучка, без задоринки. На каждой лунке мои посылы оказывались лучше лучшего, а все благодаря недавним тренировкам. Я изрядно усовершенствовал свинги, а новехонькие мячики высокой плотности взмывали ввысь и летели вдаль прямо как у Сэма Снида14. Лорен выделывал настоящие чудеса своей короткой клюшкой, так называемым паттером, загоняя мячи в лунки с ловкостью победителя турниров. Билли и Ти угрюмо молчали, и лишь изредка что-то бормотали себе под нос.
- Да дурень просто не в себе, - проворчал Билли, когда я послал мяч на триста ярдов. - А у меня, как на грех, коленка ноет. Небось, поэтому патты15 и не ладятся.
- Лорен, видать, совсем сбрендил, - засопел Ти, едва брошенный с дистанции в двадцать футов мяч ударил точнехонько в дно лунки со счетом "игл 3"16. - А тут еще желчный пузырь разболелся, хоть помирай. Какие уж тут драйвы17! - Забавно, как игрока в гольф начинают одолевать разные боли и недуги, когда противник явно одерживает верх!
- Билли, нам остается лишь уповать, что Шальной Эдди Нили опять упьется в стельку, въедет на своем старом драндулете на одиннадцатый грин18 и увезет Дока врачевать какую-нибудь там корову. - При воспоминании об этом происшествии, имевшем место пару месяцев назад, мы так и прыснули.
Дела шли так хорошо, что я знал: ничего уже не испортит этого долгожданного солнечного денька. Впервые за всю мою карьеру гольфиста всякий раз, как клюшка соприкасалась с мячом, мяч летел куда следует, и благодаря играючи достигнутому превосходству над противником наше самомнение воспарило до небывалых высот. Вести себя по-джентльменски, как принято на поле, и сдерживать ликование нам с Лореном становилось все труднее. На протяжении многих месяцев мы с неизменным постоянством бывали побеждены и посрамлены якобы превосходящими игроками, и это не могло не сказаться на нашей уверенности в себе, но сегодня настал наш великий день, и остановить нас уже ничто не могло. Я так глубоко ушел в мысли о том, как лучше нанести следующий удар или пройти очередную лунку, что словно перенесся в иной мир, и даже не задумывался о том, что за трагедия или чума, грозящая животному царству, возможно, таится среди полей и пастбищ реального мира.
Но как только мы дошли до одиннадцатого грина, я очнулся от гипнотического транса: мототележка, ломая упавшие ветки и сучья, с треском продиралась сквозь заросли лаконоса по "бурьяну"19 между одиннадцатой и двенадцатой дорожками. Конечно, это был мистер Доггетт; и нацелился он точнехонько на нашу четверку.
- Как, опять? Ох, нет! - простонал я. - Я же просил Идрейна не передавать мне никаких сообщений!
- Не-а, ты велел ему не появляться на поле, разве что случай окажется экстренным! - поправил Билли.