- Не-а, ни одного. Небось, у всех на уме только одна охота на оленя. Может, останешься? Ты, небось, с ног валишься от усталости. Ведь тебе на самом деле вовсе не хочется возвращаться туда, в чисто мужскую компанию, правда? Она улыбнулась мне иронической, типично женской улыбкой, - одним краем губ, - и обняла меня за плечи.
- И вовсе там не чисто мужская компания. Среди охотников и парочка дам найдется, - возразил я. Джан снова иронически улыбнулась, но на сей раз без прежней теплоты.
Где-то ближе к полудню, когда мясо прожарилось и его можно было срезать с костей, самые страстные приверженцы горячительных напитков к работе оказались непригодны, к изрядной досаде распорядителя: они так и уснули, улегшись кто где вокруг ямы, один - свернувшись "калачиком", и двое других - распростершись под капотом грузовика, в состоянии абсолютно бесчувственном, и безмятежно похрапывали себе, открыв рты. Чтобы избежать подобного конфуза, я быстро научился вежливо отказываться от любого предложенного зелья, способного вызвать ступор.
Во время ланча я насчитал одиннадцать туш, подвешенных вверх ногами на перекладинах. "Славно поохотились!" - подумал я, однако несколько старожилов, включая Карни Сэма Дженкинса, горестно сокрушались о том, что добыча уж не так богата, как в добрые старые дни, да и олени с каждым годом мельчают. Постепенно я свыкался с тем, что в компании рыбаков или охотников такие разговоры неизбежны. Неважно, насколько удачной оказалась рыбалка или охота, всегда найдется парочка бездельников-старожилов, которых хлебом не корми, дай напомнить молодежи про лучшие времена. Стоит лишь заглянуть в магазинчик, торгующий наживкой, и непременно услышишь такого рода пересуды.
- Ну как рыбка, клюет? - спрашиваю я.
- Жаль, тебя здесь на прошлой неделе не было! - звучит традиционный ответ. - Такой клев был - чего не кинешь в воду, все заглотают!
Никогда не слыхал о том, чтобы рыба сама запрыгивала в лодку, но наверняка в прошлом месяце и такое случалось.
Очень скоро охотники уже сидели за длинными столами внутри старого помещения клуба, уплетая барбекю, салат из шинкованной капусты, запеченные бобы и дрожжевой хлеб и запивая это все чаем со льдом. К барбекю хлеб подают особый: свежую, буквально-таки в тот же день испеченную буханку, причем пакет надрывается в середине, чтобы каждому обедающему не приходилось просовывать руку с открытого конца. Во-первых, это существенно упрощает раздачу; во-вторых, так оно гигиеничнее. Среди всей этой волнующей суматохи кое-кто из беспечных охотников забывает вымыть руки у колодца; так что разумно лишить их возможности цапать грязными пальцами куски, оставшиеся на дне упаковки.
Едва я жадно поднес к губам пластиковую вилку с первым куском мяса, в зал с парадного входа вбежал человек и закричал, перекрывая разговоры сотен едоков:
- Есть здесь доктор?
Сей же миг все головы обернулись в сторону новоприбывшего, а в следующую секунду охотники принялись оглядывать зал в поисках одного из врачей графства. Не иначе, люди подумали, что кто-нибудь порезал себе руку, свежуя оленя, или, может быть, с кем-то из старожилов приключился приступ.
"Бедные доктора, и минуты покоя не знают: куда бы ни пошли, везде больные и раненые", - подумал я про себя.
- Доктор Кларк через пару минут подойдет, - крикнул кто-то в ответ. Ну, если, конечно, его срочно в госпиталь не вызвали.
- Да нет, я про собачьего доктора. Олень Чарльзову псу брюхо пропорол! - заорал он. - Кишки прям так наружу и вываливаются!
Сей же миг все вилки были отложены в стороны, стаканы с чаем со стуком поставлены на стол, жующие челюсти замерли на полдороге, а куски мяса отправились в желудки не перемолотыми должным образом. По меньшей мере половина народу, как мне показалось, указывала пальцами и вилками в моем направлении, в то время как вторая половина нацелилась на моего коллегу, Карни Сэма Дженкинса. Видимо, породистая охотничья собака, пострадавшая от оленьих рогов, - это дело серьезное. Можно махнуть рукой на дворовую беспородную шавку, можно забросить собственных родственников, но натасканный на оленя пес - это вам не фунт изюму!
Мы с Карни направились к главному выходу. По дороге к нам присоединились еще несколько человек: одни - близкие родственники Чарльза, другие - потенциальные помощники и пособники. Нашлись и те, что сродни зевакам на месте дорожного происшествия: им страх как любопытно поглазеть на последствия аварии поближе, вот только толку от них никакого, только под ногами путаются.
Чарльз, один из загонщиков, сидел в пикапе, держа собаку на руках; пациент был завернут в несколько фланелевых рубашек и охотничьих курток. Хозяин осторожно принялся разворачивать слой за слоем: внутри обнаружилась собака-полукровка весом фунтов в тридцать, наполовину бигль, наполовину какая-то еще разновидность гончей, - существенно мельче обычной охотничьей собаки, что в графстве Чокто используются для охоты на оленя. В левом боку пациента зияла рваная рана, но об истинных ее размерах оставалось только гадать: наружу, точно огромный гриб, торчал огромный алый сгусток внутренностей. Ни перфораций, ни повреждений на самом кишечнике я не заметил, однако в самой середине селезенки красовался огромный сгусток крови: здесь разрыв словно по волшебству затянулся сам собою.
- Док, вы сможете сделать хоть что-нибудь? Он же для меня больше чем просто собака; он за меня в огонь и в воду. Решил, что олень на меня нападает, и прыгнул вперед, а этот старый рогач, небось, футов на пятнадцать его в воздух подбросил. Ох, лучше бы он меня забодал, рассказывал Чарльз. Голос его дрожал, на глазах выступили слезы. Любопытствующие "прилипли" к ветровому стеклу; некоторые даже запрыгнули в кузов и теперь таращились сквозь заднее окно; а те, кому не хватило места, толкались и теснились у открытой двери, пытаясь получше разглядеть раненого четвероногого героя.
- А ну, осади назад! - заорал Карни. - Можно подумать, в жизни своей пса с пропоротым брюхом не видели. Ступайте-ка лучше в дом! - И, словно упрек прозвучал из уст самого Господа, зеваки молча отошли от грузовика и, засунув руки в карманы и понурив головы, неспешно побрели обратно к зданию клуба, то и дело украдкой оглядываясь через плечо на пса и его "свиту".
- Чарльз, как его зовут? - спросил я.
- Да мы его Броськой кличем; его, видите ли, еще совсем маленьким щеночком выбросили на дорогу рядом с папиным домом. Мы беднягу подобрали уже полумертвым; но детишки его выходили - заботились о нем, точно о младенце.
- Цвет десен у него хороший, док, - возвестил Карни. - Верно, не так много крови потерял, как вы думаете. И чувствует себя вроде неплохо. - Он раз-другой погладил пострадавшего, и пациент слабо вильнул хвостом. Но когда маленький бигль поднял на меня глаза, в них отчетливо читалось:
"Мне страшно неловко вас всех затруднять, мистер, и ужасно не хочется огорчать хозяина, но если бы вы смогли мне хоть чем-нибудь помочь, я вам уж так был бы признателен!", - казалось, говорил этот взгляд. И если я когда-либо недоумевал, с какой стати меня потянуло в ветеринары, в этот самый миг ответ стал очевиден.
- Как давно это произошло? - спросил я.
- Хм-м-м... где-то с полчаса назад, - ответил Чарльз, сверяясь с часами. - Понимаете, он взвизгнул, перекувырнулся в воздухе, - и убежал, только его и видели! Как раз столько я его проискал - а потом еще на себе тащил до машины.
- О'кей, вот что мы сделаем, Чарли. Вы сидите здесь и держите собаку, а я попрошу кого-нибудь отвезти вас в клинику. Надо ввести псу обезболивающее; а тогда уж посмотрим, сильно ли пострадали внутренние органы, и зашьем рану.
- Док, я бы сел за руль, вот только мне нельзя, сами знаете; с глазами-то у меня неважно, - объявил Карни. Собственно говоря, водить-то он немного водил - этот свой допотопный, 1941 года выпуска пикап-интернэшнл, редко набиравший скорость больше двадцати миль в час. Дорожные знаки он почти всегда игнорировал, возможно, потому, что из-за плохого зрения толком их не различал. - Но мне страх как хочется поглядеть, как ты Чарльзову собаченцию полечишь. Я прям к тебе и поеду, не возражаешь?
- Конечно, буду очень рад. Возможно, мне потребуется ваше содействие; держу пари, вы таких ран на своем веку повидали куда больше меня, - отвечал я. А за подмогой я решил обратиться к своему закадычному другу, аптекарю Лорену Кодлу. Он частенько выезжал со мной на ночные вызовы и заглядывал в клинику поздно вечером, в то время как я работал с пациентами.
- Кореш, жуть как не хочется отрывать тебя от ланча, но мне нужна твоя помощь. Ты можешь довезти Чарльзов пикап до клиники? Я не хочу, чтобы он спускал с рук собаку.
- Как скажешь, Друган, только сперва сооружу-ка себе "на дорожку" сэндвич. А ты поезжай вперед, подготовишь там все.
Двадцать минут спустя Броська уже лежал на операционном столе; в качестве обезболивающего я ввел ему пентобарбитал натрия. Чарльз и Лорен стояли тут же, наблюдая за происходящим и готовые помочь, если что. Осмотр выявил наличие четырехдюймовой рваной раны, однако кишки повреждены не были, если не считать загрязнения. Тем не менее, пропоротую селезенку следовало извлечь: едва я сдвинул орган, проверяя, нет ли иных увечий, разрыв вновь начал сочиться кровью. Я обернул клубок внутренних органов стерильным полотенцем, пропитанным солевым раствором, а затем приступил к самой трудоемкой работе: надо было выбрить, продезинфицировать и всячески подготовить кожу вокруг раны.
Вздувшийся сгусток кишечника так разбух от отека, что вновь вложить его в брюшную полость через отверстие раны не представлялось возможным. Опухший орган стал до чрезвычайности хрупким, и любые неосторожные манипуляции могли повлечь за собою разрыв кишки, брыжейки или кровеносных сосудов. Вооружившись скальпелем, я удлинил рану снизу дюйма на два. Теперь я смог извлечь все то, что еще оставалось внутри, и проверить, в каком все это состоянии.
- Друган, а ну, по-быстрому мой руки и надевай перчатки. Подержишь вот это добро, пока я тут в брюхе покопаюсь.
Пока Лорен покорно держал петли кишки, чуть отведя их в сторону, я прощупал брюшную полость, осматривая остальные внутренние органы. Пальпируя мышечную стенку, я обнаружил изрядную рваную рану в правом Броськином боку. Видимо, рог прошел насквозь и прорвал небольшое двухдюймовое отверстие в брюшине и мышечной оболочке.
Пока я зашивал только что обнаруженную рану, наконец-то подоспел и Карни Сэм.
- Карни, ты что, никак, через город Галфпорт ехал? Где тебя столько времени носило? - усмехнулся Лорен. Его было хлебом не корми, дай подразнить Карни.
- А то ты, Лорен, не знаешь, что езжу я медленно, а все из-за зрения. С глазами-то у меня все в порядке было, пока я не стал принимать всю эту пакость, что вы с окулистом мне прописали. Понятия не имею, что со мной не так, но будь я коровой, я бы разрезал себе хвост, да насыпал туда соли и перцу, - ответствовал вновь прибывший.
- Так ты дока попроси. Друган, я его подержу, а ты режь, - предложил Лорен.
- Дай я с одним пациентом закончу, а там посмотрим. Боюсь, что в клиники мы перца не держим, - возразил я. - Карни, гляньте-ка сюда, внутрь, где рог этого прохвоста прошел насквозь и едва не вышел с другой стороны. Вы когда-нибудь такое видели?
Карни сощурился, заглянул в брюшную полость и сказал ровно то, чего я от него ждал:
- Ага, сто раз. Пес отлично поправится; еще сезон не закончится, а он уже снова станет за оленями бегать.
- В самом деле? Просто ушам своим не верю! - воскликнул Чарльз из коридора: он названивал по телефону, сообщая семье и друзьям о случившемся.
- Так точно, сэр; и на ноги он встанет куда быстрее, если каждый день вливать в бедолагу по два наперстка виски Кента Фарриса, - посоветовал Карни. Судя по исходившему от него благоуханию, он и сам вкусил наперсток-другой того же средства не далее как нынче утром.
- А что в том пользы? - полюбопытствовал я, сосредоточенно изучая рану.
- Да оно ж всех микробов убивает, особенно крупных, - пояснил Карни. Вас что, в большом университете этому не учили? - Мы с Лореном переглянулись и удрученно покачали головами.
- Да уж, Друган, подумать только, сколько денег выброшено зря на ученье да на книжки! Кабы я раньше знал, что нам всего-то и надо, что закупить несколько галлонов контрабандного виски!
- А в бутыли можно было бы разной красочки подлить. Красное зелье это от пневмонии, зеленое - если носом кровь пошла, а желтое - при хирургии в области брюшной полости. Вариантов - хоть отбавляй! - фыркнул я.
- Да издевайтесь себе на здоровье, воля ваша! А в один прекрасный день, небось, сами убедитесь, как все эти ваши сильнодействующие волшебные снадобья против нового нашествия смертоубийственных микробов окажутся без толку, а вот добрые старые домашние средства еще как сработают. Вот посмотрите! - пообещал Карни.
Даже будучи по уши занят, - я промывал внутренние органы и зашивал мышечную стенку, - я услышал, как входная дверь несколько раз открылась и закрылась, и вновь прибывшие зрители принялись взволнованно перешептываться. Я поднял глаза: столпившиеся у входа люди, вытянув шеи, заглядывали в операционную, а те, что оказались сзади, приподнимались на цыпочки, пытаясь рассмотреть, чем занят хирург. Судя по их озабоченным лицам, это были члены семьи: они узнали про несчастье с Броськой по телефону или, может статься, в парикмахерской, и помчались прямиком в ветклинику к своему ненаглядному любимцу.