Он звонил ей постоянно, и маме вечно приходилось врать, что Хелен нет дома. Обычно она говорила: "Нет, Хелен куда-то пропала, наверное, напилась", а Хелен тем временем стояла в холле, трагически заламывая руки, и шептала: "Скажи ему, что я умерла".
Мама вешала трубку и начинала кричать на Хелен:
- Я не стану больше врать из-за тебя! Не хочу брать такой грех на душу. Почему бы тебе с ним не поговорить? Он славный парень.
- Он придурок, - отвечала Хелен.
- Он просто робкий, - возражала мама.
- Он придурок, - настаивала Хелен, повысив голос.
На праздник святого Валентина и в день рождения Хелен посыльный приносил хотя бы один букет черных роз. По почте приходили самодельные открытки с детальным изображением разбитых сердец или единственной красной слезинкой. Весьма символично.
Было время, когда он постоянно торчал на нашей кухне и разговаривал с мамой. Все в том же черном пальто. Мама стала его лучшим другом. И его единственным союзником в попытке завоевать сердце Хелен.
Надо сказать, большинство поклонников Хелен проводили куда больше времени с мамой, чем с Хелен.
Папа его ненавидел. Возможно, даже больше, чем сама Хелен.
Я думаю, Джим его разочаровал.
Отец так истомился по мужской компании, что готов был подружиться даже с Джимом, тем более что он стал постоянным предметом в нашей кухне, вроде стиральной машины или холодильника.
Однажды папа пришел домой и обнаружил Джима на кухне вместе с мамой (Хелен немедленно удалилась в свою комнату, едва услышала, что Джим в доме). Папа сел рядом и попытался разговорить Джима.
- Ты видел вчерашний матч? - спросил он.
Джим тупо смотрел на отца. Он и слова-то такого не знал.
На том все и кончилось. Теперь папа считает Джима совершенно никчемным.
Он даже однажды сказал, что лучше бы Джим перестал лишь болтать насчет самоубийства, а приступил к делу.
Мама же говорила, что Джим славный, если узнать его получше. И что грех поощрять кого-то совершить самоубийство.
Казалось, Джим постоянно находится в доме. Когда я приезжала из Лондона, он обязательно сидел, ссутулившись, за кухонным столом. Вид у него был трагический. Но я всегда с ним здоровалась. Старалась быть вежливой.
Даже если он меня полностью игнорировал.
Я потом выяснила, почему он меня игнорировал.
На второй день после моего возвращения из Лондона прозвенел дверной звонок, я открыла дверь и увидела на пороге длинное черное пальто, увенчанное шапкой взлохмаченных волос. Я не знала, к кому он пришел, но мамы дома не было, поэтому я позвала Хелен:
- Хелен, Джим пришел!
Хелен спустилась по лестнице со слегка изумленным видом.
- А, привет, Конор, - сказала она мрачному юноше на ступеньках. Потом повернулась ко мне. - А где Джим? - спросила она.
- Ну... вот. Разве это не он? - удивилась я, показывая на юношу в черном пальто.
- Это не Джим, это Конор. Я уже почти год не видела Джима. Ты можешь войти, Конор, - без намека на вежливость сказала она. - Да, кстати, это моя сестра Клэр. Она вернулась из Лондона, потому что ее бросил муж.
- Чтоб тебе пусто было!
Провожая Конора в гостиную, Хелен зло прошипела:
- Я от него весь последний месяц бегаю.
Гореть ей в аду - в этом не было никакого сомнения.
Но по крайней мере это объясняло, почему Джим игнорировал меня, когда я говорила: "Привет, Джим". Потому что это был вовсе не Джим. Но выглядел он как его близнец.
Теперь каждый раз при виде Джима я говорила: "Привет, Конор". И снова ошибалась. Его звали Уильям. Но он был точной копией Джима и Конора.
Так или иначе, Адам даже отдаленно не напоминал Джима и его клонов.
Красивый, умный, презентабельный... ну, вы понимаете, совершенно нормальный. Он был относительно воспитан, не выглядел так, будто рассыплется в пыль, если на него попадет солнечный луч, и явно был способен на большее, чем таращиться остекленевшими глазами на Хелен и пускать слюни.
После того как мы пожали друг другу руки, он вежливо обратился к маме:
- Давайте я помогу вам накрыть на стол.
Мама совсем опешила. И не только от предложения помощи, что само по себе было редкостью. Она пришла в недоумение от самой идеи накрывания стола.
Видите ли, в нашем доме люди привыкли сами заботиться о себе и есть перед телевизором, а не за столом.
- Гм... ничего, Адам, спасибо. Я все сделаю сама, - пробормотала мама и, кажется, сама удивилась своим словам. - Вы сегодня кстати, - заметила она с девичьим кокетством и тут же смутилась. - Клэр приготовила для всех нас ужин.
- Да, я слышал, что Клэр прекрасно готовит, - сказал он и улыбнулся мне, вогнав в краску. "Ему не стоило мне так улыбаться, пока я сливаю воду из макарон, - подумала я, возясь с ошпаренной рукой. - Интересно, кто сказал ему, что я хорошо готовлю? Готова голову дать на отсечение, что это была не Хелен".
Может быть, он просто хотел сделать мне приятное... В конце концов, что в этом особенного?
- Ладно, дамы и господа, займите свои места для вечернего представления, - сказала я, имея в виду, что ужин готов.
Адам засмеялся.
Стыдно признаться, но мне это польстило.
После небольшой суматохи и перестановки стульев все расселись.
За столом Адам выглядел потрясающе. Стул под ним казался крошечным, а он сам большим и очень красивым.
Все равно что обнаружить за своим кухонным столом Супермена или Мела Гибсона, заскочившего на чашку чая. Я готова была снять шляпу перед Хелен: на этот раз она заполучила себе настоящего красавчика. Еше пара лет - и у него отбоя от женщин не будет.
В центр стола я поставила миску с салатом. Затем разложила макароны по тарелкам, полила их соусом и поставила перед каждым из сидящих.