Лукреция и Джованни стали на колени на позолоченные подушки у ног Святого Петра и подтвердили свое согласие вступить в брак перед нотариусом Камиллом Бенеимбене. Среди присутствующих выделялся загорелый красавец Альфонсо д'Эсте, сын Геркулеса I, герцога Феррарского. Он еще не знает, что через несколько лет ему тоже суждено жениться на Лукреции. Епископ надел кольца молодым супругам, после чего начался грандиозный праздник. Все присутствующие расселись у подножия папского трона в первом зале апартаментов Борджиа.
В опочивальню молодых отвел сам Александр, исполнявший при дочери роль камеристки. Все семейство первосвященника находилось здесь же и наблюдало за происходящим в постели. Самые сильные проявления страсти отмечались дружными похвалами и тостами. Историки изображают свадьбу Лукреции как настоящую вакханалию, организованную для удовлетворения самых низменных инстинктов Папы и его окружения. Но на самом деле эта вакханалия символизировала заключение мира Римом, где правили Борджиа, и Миланом, подвластном семейству Сфорца.
* * *
Медовый месяц Лукреции продлился всего неделю. Предпочитая общество Папы и его утонченные пиршества, она почти не покидала Ватиканского дворца. Мужа с самого начала она третировала и наотрез отказалась переехать в его владения. Лукреция почти перестала выходить из своего дома, расположенного совсем близко от входа в папский дворец. В ее доме была собственная часовня, через которую можно было пройти в собор Святого Петра, а оттуда через Сикстинскую капеллу - в личные апартаменты Святого отца.
С каждым днем Джованни Сфорца все отчетливее понимал, что стал всего лишь орудием в политической игре, и конец 1493 года он решил провести в провинции. А весной следующего года осмелился выразить Александру неудовольствие по поводу союза, заключенного с Неаполем, с которым враждовали миланцы.
- Я умоляю Ваше Святейшество не вынуждать меня идти против моей собственной крови и разорвать узы долга, которые связывают меня одновременно с Вашим Святейшеством и Миланским государством, - говорит он Александру VI.
- Вы слишком много занимаетесь моими делами, - осадил его Папа.
Александр не хотел удалять из Рима зятя и дочь. Он привык к спокойному присутствию Лукреции в двух шагах от Ватикана, во дворце Санта-Мария-ин-Портику. Однако весной 1494 года Лукреции все-таки приходится покинуть блестящий и радостный римский двор. Понтифик приказал своему зятю Джованни Сфорца отправиться в Пезаро, чтобы собрать армию. Вместе с неаполитанцами ему предстояло бороться против французского нашествия. Джованни поставил условие - он едет с Лукрецией, а если без нее - тогда ни о каких военных сборах и речи не может быть. Папе пришлось согласиться.
По случаю отъезда Лукреции он организовал пышный парад. Правда, праздник ничуть не радует Лукрецию, она переживает, что несколько месяцев будет оторвана от высшего света. Она уже представила, какая скука ее ожидает. Кроме того, где гарантия, что стоит ей выпасть из череды событий, как другая не займет ее место?
Приезд в Пезаро 8 июня 1494 года оказался испорченным из-за ливня. В честь приезда синьоров горожане украсили город гирляндами цветов и возвели множество триумфальных арок, однако все было снесено сильным дождем. Тем не менее люди стояли на улицах и приветствовали папскую дочь и свою хозяйку.
В течение нескольких дней Лукреция знакомилась со своим княжеством. Это маленькая равнина, зажатая между зеленых холмов с тихой речкой Фольей. У Лукреции начинается размеренная жизнь, которая протекает между замком и деревней, иногда ее оживляют скромные развлечения. Например, Лукреция любила проводить в деревне конкурсы красоты между девушками. Самой красивой она преподносила подарок и приглашала пожить в своем замке. Обычно девушки не отказывались, кто бы стал перечить хозяйке, от которой зависит жизнь? В деревне распространились слухи, что госпожа заманивает к себе местных красоток неспроста - якобы темпераментной Лукреции недостаточно внимания вечно занятого мужа. И она развлекалась с девушками.
* * *
Осенью Лукреция сильно простудилась, а ее муж постоянно нервничал из-за неуверенности перед неизбежным французским вторжением. Не надеясь особо на помощь тестя, Джованни решил на всякий случай сблизиться со своим профранцузским дядей Людовико Моро. Папа Александр VI, напротив, готовился к вооруженному сопротивлению французам и уже встречался с Альфонсом II Неаполитанским, чтобы вместе разработать стратегию общих действий. Александр VI начинает подозревать о соглашениях зятя с противником. Но схватить его за руку нет возможности - дочь, которая могла бы помочь, больна.
Война с французами была изнурительной, но все же Папа одерживает победу. Более того, ему удалось настроить против Франции многие европейские державы, чему немало способствовала невиданная болезнь, которую принесли с собой французы. Еще в марте 1494 года французский король Карл VIII, собрав огромное по меркам того времени войско, двинул его на юг. Под его знаменами маршировали наемники, прибывшие из разоренных феодалами деревень Германии, Франции, Англии, Швейцарии, Испании, Венгрии и Польши. Всем им выплачивалось регулярное жалованье золотыми "сольдо", от названия которых и произошло слово "солдат". Среди воинов Карла VIII были и матросы, вернувшиеся недавно из Южной Америки на кораблях Христофора Колумба. Карл еще не знал, что успех его едва начавшейся военной кампании уже поставлен под угрозу, вместе с моряками Колумба в Европу приплыла новая страшная болезнь - сифилис.
На коже людей начинают появляться розовые пятна, язвы и лопающиеся пузыри. Волосы на голове редеют словно побитая молью шерстяная одежда. Ухудшается зрение, в мышцах возникают острые колющие боли. Боеспособность солдат резко падает. Сначала медики склонялись к мнению, что они имеют дело с проказой, но вскоре становится очевидно, что это не так. Военный врач венецианского войска Марцеллус Куманус в 1495 году делает беглые записки на полях знаменитой в то время "Хирургии" Петра Аргелаты. Они удивительно точно совпадают с первичными проявлениями сифилиса. Чуть позже его начальник и главный врач венецианцев Алессандро Бенедетта опубликует описания первичных и вторичных признаков заболевания.
Оккупация итальянских территорий войсками Карла VIII вызвала эпидемию сифилиса среди мирного населения. Поэт и историк того времени Пьетро Бембо, который спустя годы станет самым верным возлюбленным Лукреции, писал: "Вскоре в городе, занятом пришельцами, вследствие контагия и влияния светил началась жесточайшая болезнь, получившая название галльской".
Любпытно, что слух о новом опасном заболевании быстро докатился и до Москвы. Великий князь Иван III, посылая в Литву боярского сына Ивана Мамонова, поручил ему "разведать, не приезжал ли кто с болезнью, в которой тело покрывается болячками и которая называется французскою".
Эпидемия сифилиса в Италии стала повальной, и уж кому, как не распутной Лукреции, по расхожему мнению менявшей любовников и любовниц каждую ночь, грозила опасность заразиться. Но ничего похожего не происходит.
* * *
Зимой 1495 года Лукреция с мужем возвращаются во дворец Санта-Мария-ин-Портику. Обстановка в Риме остается по-прежнему тревожной, только теперь угроза исходит изнутри Вечного города.
Весной происходят массовые беспорядки, римский народ уже открыто обвиняет Папу во всех смертных грехах. Это и неудивительно, ведь у Александра VI, давшего обет безбрачия, только что родился сын от любовницы. И тут еще на арену выходит пятнадцатилетняя папская дочь. Мало того что она каждый день устраивает пиры, опустошая казну, так еще и вмешивается в государственные дела. Лукреция вскрывает папские депеши и созывает священную коллегию кардиналов. Туда она непременно является в одежде проститутки, полуприкрытая прозрачным муслином, садится возле отца и с томным видом принимает ласки Папы. Лукреция не скрывает скандальную связь с отцом и братом.
Складывается впечатление, что Святой престол не уважает ни собственную честь, ни честь других. Муж Лукреции Джованни не находит себе места. Он понимает, что Борджиа уже не нуждаются в союзе с Сфорца, а спесь сыновей Папы ранит его до глубины души. Что касается драгоценной женушки, она уже не сторонится его, как прежде, она открыто выказывает ему свое презрение. И он отправляется якобы в паломничество в один из пригородных монастырей, а на самом деле просто бежит из Рима.
Между тем вместе с Лукрецией все чаще видят ее второго брата, красавца Хуана. Он похож на мать Ваноццу Катанеи - у него тоже светлые волосы, такие же зеленые, как у Лукреции, глаза. Но в нем нет жестокости Цезаря и надменности отца. В Риме начинают шепотом говорить, что Лукреции не стоило большого труда затащить и его к себе в постель. Отныне девушка делится на троих, пропорционально власти, деньгам и нахальству.
Что же касается не слухов, а документов того времени, то как раз в этот момент пятнадцатилетняя Лукреция, похоже, начинает активно участвовать в политике папского двора. Она самостоятельно приходит к выводу, что ее брак с представителем семейства Сфорца стал невыгоден для Ватикана, и делится этими соображениями с отцом. Папа удивился, потому что те же мысли все чаще посещают и его. Для обеспечения величия Борджиа нужен новый союз, на этот раз желательно с арагонской династией. Вероятно, это понимает и муж Лукреции, во всяком случае, его скоропостижный отъезд скорее напоминает бегство от неминуемой смерти.
Услышав об отъезде зятя, семья Папы сделала вид, что весьма удивлена им. А сама Лукреция во всеуслышание жалуется, что ее бросили, хотя на самом деле занудливый муж ее порядком утомил. Лукреция вынуждена принять правила игры - она притворяется, что покорилась обычаю, который предписывал удалиться в монастырь замужней женщине, оставленной мужем. И в июне 1497 года она затворилась в монастыре Сан-Систо.
А в Риме сплетничают, что с уходом сестры в монастырь Цезарь буквально озверел и причина тому - его брат Хуан, который не только пресытился своей сестрой Лукрецией, но и сплавил ее с глаз подальше. Но если опять обратиться к дипломатической переписке того времени, то вражда между братьями, свидетелем которой стал весь Рим, кроется отнюдь не в их сердечных пристрастиях к красавице сестренке. Дело было в том, что для старшего сына Цезаря Папа Александр VI избрал духовную карьеру, а младший, оставаясь мирянином, уже был герцогом Гандийским. Светская карьера Хуана складывалась более удачно, Папа уверенно вел его по дороге от герцогства в Испании к неаполитанскому трону. А это уже какой-никакой монарший сан, отсюда, если учесть поддержку Папы, наместника Бога на земле для всех христианских монархов Европы, открывались такие перспективы, что и менее горячая голова, чем у Цезаря Борджиа, могла закружиться. И наконец, настоящим ударом для Цезаря стало назначение Хуана папским легатом на коронацию неаполитанского государя.
Гордясь честью, оказанной сыновьям Папой, мать Хуана Ваноцца Катанеи решила устроить праздник и пригласила их в свой дом. Ваноцца искренне надеется, что здесь братья помирятся. На пиру к Хуану подошел человек в маске и что-то прошептал ему на ухо. По улыбке Хуана все поняли, что речь идет о свидании герцога Гандийского с очередной красавицей. Но на следующий день слуги Хуана обнаружили, что ночью герцог не вернулся в свои апартаменты. Папа поднял на ноги всю стражу Вечного города. И спустя сутки тело Хуана с девятью ножевыми ранами выловили из реки.
Увидев тело любимого сына, исколотое кинжалами, Папа разрыдался.
Господи! Чего стоят все его богатства, сила, власть, если он не смог оградить от несчастья родного сына? Кто посмел поднять руку на него? Ведь это не просто убийство - это бунт!
В первый момент Александр VI нисколько не сомневался в том, что враги таким образом решили расправиться именно с ним. А бедный Хуан - он ни в чем не виновен.
Папа закрыл глаза. Как много надежд возлагал он на Хуана! Ведь в отличие от Цезаря Хуан обладал уравновешенным характером, не хватался по каждому поводу за кинжал, его разум всегда возобладал над чувствами. Но чем дальше продвигалось следствие, тем больше подозрений падало на Цезаря Борджиа. Александр VI вспомнил, как он сам боролся за папскую корону. Сколькими друзьями ему пришлось пожертвовать, сколько чужих жизней на его счету! Ему стало почти физически больно от сознания того, что один его сын убил другого. Александр, может впервые за последнее время, искренне обратился к Богу: "Пусть это будет не Цезарь!" Александр несколько дней никого не хотел видеть. А когда вышел из прострации, он приказал свернуть расследование. Александр прилюдно пообещал расправиться с убийцами Хуана. Но с каждым днем ему приносили все новые доказательства того, что Цезарь стал братоубийцей. Злость и разум боролись в Александре. Публично признать вину Цезаря? Об этом не могло быть и речи! Но если не наказывать его вовсе, то не повернет ли сын оружие против отца? И Александр нашел мудрое решение - убрать всех своих врагов в Риме, обвинив их в убийстве сына, а Цезаря на некоторое время выслать из города, чтобы он мог образумиться. Все равно без отца пока он - никто.
* * *
А Лукреция тем временем была озабочена своими проблемами. В монастыре целыми днями размышляла о том, как убрать с пути постылого Сфорца. Конечно, можно при помощи знаменитого "яда Борджиа". С помощью преданных химиков Александру VI удалось создать целый арсенал чрезвычайно тонких ядов. Использовались даже травы, специально привезенные из Нового Света. Говорят, что еще девочкой Лукреция сама подносила жертвам знаменитое вино Борджиа, которое оказывало свое действие лишь спустя время: от месяца до нескольких лет. У человека выпадали зубы, волосы, сходила кожа, а смерть наступала после длительных тяжелых мук. А чтобы решить дело быстро, в Ватикане пользовались излюбленным ядом без цвета и запаха - мелкими кристаллами цвета паросского мрамора. По легенде, с их помощью Лукреция избавлялась от надоевших любовников.
Но в любом случае - думала ли Лукреция отравить мужа или нет Джованни рядом с ней не было. Александр VI попытался через кардинала Асканио убедить Джованни Сфорца разорвать брачный контракт с Лукрецией. Ватикан предъявил ему обвинение в импотенции. Но оскорбленный Джованни и слышать не захотел о расторжении брака и обратился за помощью к своим миланским родственникам. Однако они слишком дорожили отношениями с Папой и, чтобы отмести вздорное обвинение, предложили Джованни публично провести ночь с Лукрецией или с другой женщиной. Джованни отказался. Он выбрал другой путь - нападение, во всеуслышание объявив, что Папа, так истово желающий расторжения брака своей дочери, хочет просто оставить ее для себя.
Но Александр VI не был оскорблен подобным обвинением и пишет письма беглому зятю. Он предлагает ему достойный способ разорвать супружеские узы - ведь его брак недействителен, так как еще раньше Лукреция была помолвлена с Гаспаре д'Аверса. Такой вариант, конечно, был более приемлем для Сфорца. Но тут закусил удила кардинал, ведущий дело и утверждающий, что предыдущая помолвка на момент брака была расторгнута. Папе приходится начинать все заново. В конце концов кардинал Асканио, не желая терять благосклонность Папы, все-таки уговаривает Джованни признать свою супружескую несостоятельность.
* * *
Лукреция ожидала решения о своем разводе, умирая от скуки в монастыре Сан-Систо. После убийства Хуана отец перестал писать ей нежные письма, но его почтальон, испанский камергер Педро Кальдес, зачастил в монастырь уже по собственному почину.
В цветущих садах и апартаментах для почетных гостей монастыря Лукреция чувствует себя свободной. Вдали от постоянной опеки отца и брата она может отдаваться порывам своей натуры, веселой и сладострастной, как у всех Борджиа. Благодаря своему очарованию почтальон убеждает ее воспользоваться временной свободой. Парочка может целыми днями валяться в постели, предаваясь страсти. Но молодые неосторожны - Лукреция забеременела. Какое-то время тайну удается скрывать под просторными одеждами. Но на шестом месяце беременности Лукрецию ожидает тяжелое испытание - она должна присутствовать на церемонии расторжения ее брака.
В этот день толпа любопытных заполонила Ватикан. Лукреции зачитывают приговор церковного суда.
- Брак Лукреции Сфорца и Джованни Сфорца по решению святой церкви считается расторгнутым, так как за шесть лет супружества жена умудрилась остаться девственницей из-за импотенции супруга!
Среди послов и прелатов прошел легкий шумок. Хороша девственница с таким-то пузом! Неужели Папа не мог найти другой повод для расторжения брака?
Джованни покраснел - еще никогда его так не унижали. Он сжал кулаки, эта беременная потаскуха еще узнает о нем! Он никогда не простит ей своего позора. Тем временем Лукреция вслух подтверждает:
- Да, я девственница.
Ее брат Цезарь вне себя. Едва дождавшись, когда большинство народа разошлось, он обнажает клинок и на глазах отца протыкает Педро Кальдеса шпагой. Рана оказалась несмертельной, поэтому бедного почтальона отнесли в тюрьму. А потом, как написал тюремщик в своем донесении, его раненый узник "упал в Тибр против своей воли". Через неделю из реки выловили еще одно тело - камеристки Лукреции, которая не смогла "ее уберечь".
* * *
15 марта Лукреция родила сына. Правда, о таинственном новорожденном заговорили только три года спустя по случаю его легитимации Александром VI в 1501 году. Потребовались две папские буллы, чтобы узаконить ребенка. Гласности предали только первую, в которой говорилось, что римский инфант Джанни - сын Цезаря и "одной незамужней женщины". Во второй булле Папа признал его своим сыном, это должно было помешать Цезарю захватить владения, принадлежавшие матери ребенка. Однако в результате столь сложной процедуры признания ребенка Лукреции злые языки получили еще один повод обвинить отца и сына, претендовавших на отцовство, в кровосмесительстве. Все эти слухи имели совершенно конкретную и сиюминутную цель: помешать новому браку Лукреции и сближению Рима с Неаполем.
Ведь Папа уже выбрал нового кандидата в зятья - герцога Альфонсо Арагонского, побочного сына неаполитанского короля Альфонса II. Король неаполитанский был согласен присвоить своему бастарду титул герцога де Бисельи и дать Лукреции приданое в сорок тысяч дукатов. Рождение "римского инфанта" не помешало успешно провести переговоры о замужестве Лукреции.
29 июня в Неаполе происходит бракосочетание восемнадцатилетней Лукреции и семнадцатилетнего Альфонсо Арагонского, который считался одним из самых обаятельных принцев того времени. Но ни его красота, ни ум не трогают папскую дочь. Она по-прежнему равнодушна к мужу. Ведь она уже понимает, что для ее отца она сама и ее мужья, в сущности, лишь инструменты большой политики. Стоит ли привязываться к человеку, чтобы потом страдать?
Молодого мужа Лукреции почти сразу отправили в Неаполь, и жена его, с облегчением вздохнув, продолжает вести прежний образ жизни. Она живет в собственном дворце, где постоянно гостят поэты, художники, музыканты, толчется целая куча слуг. Днем ее любимым развлечением становятся бои быков, беседы на политические темы, охота и разнообразные проделки на улицах города. А ночи она посвящала балам, маскарадам и пирам.