Это действительно было правдой. Деревянный дворец молодых князей, устланный дорогими коврами, где было много золотой посуды и прочих дорогих вещей, уже давно перекосился от времени, и в стенах маленькой комнате Екатерины зияли щели в палец.
- Мадам, я прошу вас принести мне с десяток ширм, с их помощью я хоть как-то смогу укрыться от сквозняков.
Пожилая камер-фрау не нашла в этом ничего предосудительного. Так в спальне Екатерины появились знаменитые потом ширмы, за которыми мог укрыться ее любовник, если кто-то случайно постучит в дверь. Широко известен анекдот про эти ширмы. Чтобы попасть в спальню Екатерины, Понятовскому приходилось по-прежнему каждый раз рисковать. Обычно он просто надевал чудовищных размеров напудренный парик и молча заходил во дворец через главный вход. Когда он пришел в нем в первый раз к Екатерине, то даже она не сразу поняла, кто это. Однако, пробираясь в очередной раз по коридору в покои княгини, граф наткнулся на вездесущую Владиславову. Сердце у него остановилась, грозная мадам могла поднять нешуточный скандал.
- Кто идет? - строго спросила надзирательница.
- Музыкант великого князя, - не своим от страха голосом ответил Понятовский.
В огромном парике он и вправду был похож на музыканта из свиты Петра III. Владиславова, презрительно фыркнув, пошла дальше по своим делам. Но в тот вечер судьба словно ополчилась против любовников. Не успел Станислав войти в комнату к своей пассии, как в коридоре послышались тяжелые мужские шаги. Екатерина толкнула Понятовского за ширму. В покои вошел граф Петр Шувалов с посланием от императрицы.
- Вас матушка к себе просит. - Граф Шувалов с подозрением посмотрел на перегородки. - А там что?
- Помилуйте, граф, что может быть в комнате молодой одинокой женщины, живущей затворнической жизнью, - почтительно проговорила Екатерина.
- Сударыня, я вынужден повторить свой вопрос, вы вынуждаете меня лично удостовериться, что мы одни. - Шувалов решительно направился к ширмам, за которыми, обмирая от страха, притаился Понятовский.
- Ах, граф, - взволнованно воскликнула Екатерина, преграждая собой дорогу. - Там стоит мое судно, знаете ли, у меня очень дует, и я обустроила его там.
Неожиданный ответ Екатерины смутил пожилого графа, и он отдернул руку, которой уже был готов отбросить ширму.
- Простите, великодушно. Ее величество просила вам передать, что ждет вас у себя к ужину, чтобы поговорить о ваших планах на дальнейшую жизнь. Граф коротко откланялся и поспешно вышел.
* * *
Впрочем, анекдоты анекдотами, но рано или поздно опасная связь Екатерины с польским министром должна была закончиться громким скандалом. Целых три года продолжалась тайная любовь Екатерины, но затем Версаль потребовал от Варшавы отозвать Понятовского из Петербурга. Однако граф не уехал, а сказался больным. Именно в это время Екатерина впервые попробовала свои силы в большой политике, хотя думала тогда вовсе не о политике, а о том, чтобы сохранить своего возлюбленного при себе. Сохранились документы о ее резком разговоре с канцлером Бестужевым, объявившем ей об отзыве Понятовского.
- Первый министр польского короля согласен лишить себя хлеба, чтобы сделать вам приятное, - ядовито сказала Екатерина Бестужеву.
Тот не смутился и посоветовал великой княгине не лезть в государственные дела.
- Вам необходимо беречь собственное положение, - заметил ей Бестужев. - А мне свое.
- Вас никто не тронет, если вы будете делать то, что хочу я, моментально ответила ему молодая княгиня.
Наверное, всесильный Бестужев тогда впервые задумался, не делает ли он ошибки, что будет в будущем, когда Елизавета Петровна, уже давно болеющая, умрет и на престол взойдет Петр III. Во всяком случае, именно в 1757 году, судя по документам, начинается большая интрига Бестужева, в результате которой императрицей России в конце концов стала Екатерина.
Никто не знает, что сказал канцлер молодой княгине, явно рискующей всем своим будущим ради любви к польскому графу темного происхождения, но молодых любовников оставили в покое. Об отзыве Понятовского перестали говорить, и он, моментально выздоровев, снова стал появляться на приемах во дворце императрицы Елизаветы Петровны. А Екатерина почувствовала, как ослаб контроль за ней со стороны слуг.
Однако благодаря проискам французских дипломатов в феврале следующего года канцлер Бестужев был арестован и после суда сослан. А в июле Станислав Понятовский, который после очередной ночи любви вышел на рассвете из ораниенбаумского дворца, где проводила лето великокняжеская чета, был арестован пикетом кавалерии. Министр Понятовский был переодет и с дурацким париком на голове. На все вопросы солдат он отвечал молчанием. Пленника отвели к Петру. Понятовский и здесь хранил гробовое молчание. Петр в ярости велел посадить его под арест, и неизвестно, чем закончилось бы это дело, если бы в свите Петра не оказался один умный человек - принц Карл Саксонский.
Карл, разумеется, сразу понял, в чем дело, и со смехом сказал Петру, что переодетый польский посланник вовсе не собирался зарезать наследника престола, а, вероятно, приходил во дворец к своей любовнице. Карл не уточнил, к кому именно, надеясь, что Петр сам сообразит. Но у того туго проворачивались мозги. Польского министра, разумеется, выпустили из-под ареста, но Петр по-прежнему твердил, что иностранца, покусившегося на его драгоценную жизнь, надлежит немедленно выслать. Тогда сама Екатерина бросилась вызволять возлюбленного. Смирив презрение, она пошла в покои любовницы мужа Елизаветы Воронцовой и завела с ней разговор о том, как она несчастна. А Понятовский обрабатывал рябую Воронцову с другой стороны. На первом же балу он шепнул ей на ушко:
- Вам так легко было бы сделать всех счастливыми.
Елизавета была некрасивой, но у нее было доброе и любящее сердце. Она единственная любила Петра, над которым все остальные издевались и которого почти открыто презирали. На следующий день она поговорила со своим возлюбленным начистоту, и до того наконец дошло, что же произошло на самом деле. Он расхохотался и велел позвать к себе Понятовского.
- Ну, не безумец ли ты, брат! - воскликнул Петр, хлопнув графа по плечу. - Что же ты молчал? Надо было довериться мне, и все было бы хорошо. Неужто ты вправду думал, что я ревнив? Я ведь решил, что ты злоумышляешь на мою жизнь.
Понятовский вовремя сообразил, что надо ответить, и рассыпался в комплиментах по поводу военных талантов Петра.
- Вы гений диспозиции, и у вас превосходные солдаты, между ними даже мышь не проскочит, ваше высочество. Такой плотной охраны я не видел даже при дворе великого короля Фридриха.
Петр расплылся в улыбке.
- А теперь, если мы друзья, - сказал он, - здесь не хватает еще кое-кого. - Петр хлопнул себя по ляжкам, состроил уморительную рожицу и, по-шутовски пританцовывая, отправился в спальню своей жены.
Там он вытащил Екатерины из постели и, позволив ей накинуть лишь капот, без юбки и чулок привел к себе.
- Вот твой милый, - указывая на графа и смеясь во все горло, закричал Петр. - Ну, теперь мною все довольны? Если все, то это надо отпраздновать. - Он снова выбежал из комнаты и вернулся с такой же заспанной и полуодетой Елизаветой Воронцовой.
Все четверо весело поужинали и расстались только в четыре часа утра. Причем Екатерина с Понятовским пошли в свою спальню, а Петр с Воронцовой в свою. Так продолжалось несколько месяцев, пока слухи об этом распутстве не просочились за караулы ораниенбаумского дворца. Стареющая Елизавета неожиданно для всех четверых объявила, что не потерпит подобного разврата. И в последние дни лета, спешно попрощавшись со своей любимой, граф вынужден был покинуть Россию. Через два месяца после его отъезда Екатерина родила девочку, которую нарекли Анной. Мало кто сомневался, что это была дочь Понятовского.
* * *
Для Екатерины опять наступили грустные времена. Муж, принуждаемый императрицей, опять переселился в ее спальню. Он мстит Екатерине, не давая ей спать по ночам и рассказывая, как он развлекается в постели со своей рябой фавориткой Воронцовой и еще одной своей пассией горбатой принцессой Курляндской.
Между тем в Петербурге ходят слухи, что арестованный министр Бестужев был в заговоре с молодой великой княгиней и после смерти Елизаветы они планировали устроить дворцовый переворот, сместить с престола Петра и возвести на трон малолетнего Павла, при котором Екатерина стала бы регентом. Возмущенная подобной неблагодарностью захудалой немецкой принцессы, Елизавета Петровна собирается развести ее со своим племянником и выслать обратно на родину. Но куда поедет Екатерина? Отец давно умер, а мать, порхая по европейским дворам, наконец оказалась в Париже, где наделала долгов на полмиллиона и вот-вот угодит в долговую тюрьму.
Потом историки напишут про смелый шаг молодой принцессы, которая решила пойти ва-банк. Но скорее всего, на этот шаг Екатерину толкнуло отчаяние. Просто ничего иного ей не оставалось.
Она просит императрицу дать ей аудиенцию. Место их встречи - личные покои Елизаветы Петровны. Елизавета, надменная, с суровым лицом, встречает жену своего племянника, которая просит отпустить ее из Петербурга, где она несчастна.
- Как же я объясню твой отъезд? - интересуется Елизавета. - Ты, чай, не курьер какой.
- Вы можете сказать всем правду, - опустив ресницы ответила ей Екатерина. - Что я имела несчастье не угодить вашему величеству.
Елизавета долго молчала, поджав губы и пристально вглядываясь в стройную фигуру молодой женщины, стоящей перед ней с опущенной головой. И наверное, что-то дрогнуло в сердце дочери Петра, которая, возможно, вспомнила свою безрадостную молодость.
- Но как ты будешь жить, на что? - уже другим голосом спросила она.
- Как и жила раньше, прежде чем ваше величество приблизили меня к себе.
- Где ты будешь жить, дурочка? Неужто ты думаешь, что не известно про твою мать в Париже?
- Она действительно навлекла на себя гнев короля Прусского и была вынуждена скрыться в Париж. Она не скрывала своей любви к России.
Елизавета иронически хмыкнула этой детской лжи. Но делать было нечего, юная принцесса обвела ее, старую дуру, вокруг своего пальчика. Теперь если ее выслать из России, прохода не дадут разные фрацузишки, раззвонят на всю Европу, что Елизавета действует по указке прусского короля. И канцлера Бестужева придется простить, ведь его обвинили как раз в том, что он действовал на руку Фридриху Прусскому.
- А у тебя злой язычок, моя милочка, - с досадой проговорила Елизавета.
Екатерина поняла, что выиграла и ей больше не надо притворяться убогой сиротой.
- Да, я зла и буду зла с каждым, кто зол со мной.
- Он твой муж, - поучительно проговорила Елизавета. - И ты помни это, ты меня поняла.