- Вообще-то еще нет.
- Как?! То есть ты обхаживал бабу более четырех часов и так и не смог соблазнить ее своим обычным "Я такой невинный, я не развратник, я очень хороший"? Обаяния не хватило? Теряешь квалификацию, милый мой.
- Да, наверно.
Он не улыбнулся, как обычно. Просто вышел из комнаты. Это настолько встревожило меня, что я вскочила с кровати и побежала следом.
- А почему это у тебя так чисто и прибрано? - с подозрением спросила я, когда мы вернулись в гостиную.
Мне стало стыдно: несмотря на частые генеральные уборки, в нашей квартире царил вечный разгром.
Преисполненные благих намерений, мы сто раз давали себе слово поддерживать порядок, но через день-два наше рвение слабело, и мы начинали говорить следующее: "Шарлотта, если ты отдежуришь за меня по ванной, можешь надеть мое новое платье на эту твою вечеринку в пятницу", или: "Отвяжись, Карен, я чистила раковину... Да, а откуда мне было взять новую губку? Шарлотта все их извела на себя после того, как переспала с тем датчанином... так что я не виновата, если не все отмылось - я же честно старалась!", или: "Да, я знаю, что сегодня воскресенье, уже вечер, мы все валяемся и смотрим телевизор, и расслабились почти до состояния комы, но мне надо пропылесосить, так что, будьте любезны, уйдите с дивана и телевизор выключите, потому что мне нужна розетка... И нечего орать на меня! Не орите! Если это так тяжело, то, пожалуй, с уборкой можно подождать, то есть я-то ждать не хочу, но если вы настаиваете..."
На самом деле нам было нужно одно: чтобы кто-нибудь раз в неделю убирал нашу квартиру за деньги, но Карен каждый раз восставала против этого. "Зачем платить за то, что мы можем сделать сами? - возмущалась она. - Мы молодые, здоровые и все умеем".
Умеем, это правда, только не делаем.
- Ты что, нашел себе малолетнюю филиппинскую рабыню, которая приходит и вылизывает твою квартиру за плату ниже минимальной? - спросила я.
- Нет, - с негодованием отрезал Дэниэл.
- Или тетушку в переднике и с косынкой на голове, с радикулитом и распухшими коленями, которая вытирает у тебя пыль, а потом чаевничает на кухне и жалуется на жизнь?
- Нет, - повторил Дэниэл. - Вообще-то, я убираюсь сам.
- Ну да, - недоверчиво протянула я. - Наверняка заставляешь свою нынешнюю жертву гладить тебе рубашки и мыть ванную.
- Нет, не заставляю.
- А почему? Уверена, она бы с удовольствием. Если б мне кто предложил гладить мое белье в обмен на интимные услуги, я бы, пожалуй, не устояла.
- Люси, - с убийственной серьезностью сказал Дэниэл, - я буду гладить тебе белье в обмен на интимные услуги.
- Наверно, я забыла уточнить, что рассмотрю чьи угодно предложения, кроме твоих, - фыркнула я.
- Но, Люси, я действительно люблю заниматься хозяйством.
Я бросила на него презрительный взгляд.
- А еще говоришь, я странная.
- Я такого не говорил, - обиделся он.
- Не говорил? - опешила я. - А следовало... Вот я - я просто ненавижу хозяйство. Если меня ждет ад - а я не вижу, почему бы ему меня не ждать, меня, видимо, заставят гладить белье Сатане. И пылесосить - это вообще хуже всего, большей муки для меня нет, так что меня приговорят ежедневно пылесосить всю преисподнюю. Я как сама природа, - добавила я.
- Это в чем? - спросил Дэниэл.
- Природа боится техники, но я боюсь ее еще больше.
Дэниэл рассмеялся. Слава богу, подумала я, а то до сих пор он был что-то слишком строг.
- А теперь, Люси, поди сюда, - сказал он и обнял меня. У меня в груди екнуло от страха, но потом я поняла, что он просто подталкивает меня к дивану.
- Хотела валяться? - спросил он.
- Да.
- Вот тебе самое подходящее место.
- А как же шоколад, ты ведь обещал? - расхрабрившись, напомнила я. Валяться без шоколада бессмысленно. А шоколад вкуснее всего есть лежа.
- Будет сделано. - И он пошел за шоколадом.
***
В тот день погода испортилась.
Был конец августа, и, хотя настоящая жара уже отступила, все-таки было настолько тепло, что Дэниэл распахнул настежь все окна в гостиной.
Вдруг, будто включили огромный вентилятор, поднялся ветер, листья зашелестели громче, небо потемнело, и мы услышали рокот надвигающейся грозы.
- Это был гром? - с надеждой спросила я.
- Вроде бы да.
Я бросилась к окну и выглянула на улицу. Пустой пакет из-под чипсов, все лето мирно пролежавший на асфальте, летел над тротуаром, подгоняемый порывами ветра. А потом полил дождь, и мир за окном изменился.
Улицы и сады из тусклых и серых от пыли сделались темными и блестящими, яркая зелень деревьев стала почти черной.
Это было прекрасно.
Воздух стал свежим, ароматным и прохладным. Запах мокрой травы хлынул мне навстречу, когда я, рискуя вывалиться, высунулась из окна по пояс.
Мне на лицо падали частые крупные капли, тяжелые, как градины.
Я люблю грозы. Только в грозу я пребываю в мире с самой собою. Бушующая стихия меня успокаивает.
Очевидно, это не только потому, что я странная; тому есть строго научное объяснение. Грозы насыщают воздух отрицательными ионами, и хоть я и не понимаю, кто они такие, но знаю, что они благотворно влияют на самочувствие. Когда я прочла об этом, то даже купила комнатный ионизатор, чтобы дышать грозовым воздухом все время.
Хотя с настоящей грозой он не сравнится.
Снова загремел гром, и комната озарилась серебристыми сполохами.
В мгновенной вспышке света стол, стулья и остальная мебель в гостиной показалась мне испуганной, как люди, которых внезапно разбудили, включив верхний свет в спальне.
Дождь лил и лил, и я чувствовала, как при каждом ударе грома что-то вздрагивает у меня внутри.