- Дай срок, Дэниэл. Спорим, через три месяца ты начнешь мне жаловаться, какая она скучная.
- Ты, наверно, права, - согласился он. - Обычно ты не ошибаешься.
- Отлично. Тогда отведи меня куда-нибудь пообедать. Только не в пиццерию.
Одним из основных недостатков Гаса был его страх перед незнакомыми блюдами из кухни других стран. Единственное, чего он не боялся, была пицца.
Мы пошли в соседний с пабом индийский ресторанчик.
Я решила быть серьезной и выложить Дэниэлу всю правду о Гасе, но раскрутить его на серьезный разговор никак не удавалось. Всякий раз, когда я задавала вопрос, он начинал петь песни о названиях блюд в меню, что, разумеется, очень трогательно и мило, но я хотела поговорить о делах сердечных. Причем моих собственных. И пел он, в отличие от Гаса, плохо. Зато я могла быть уверена, что Дэниэл не вытянет у меня все мои деньги до последнего пенни. Этим он отличался от Гаса несомненно в лучшую сторону.
- Как ты думаешь, мы с Гасом не слишком часто виделись? - спросила я, когда официант поставил на стол блюдо с пилавом.
- Дай, дай скорее мне пилава, - фальшиво запел Дэниэл. - А, вот нам и бхаджи несут. О, что за роскошь эти бхаджи! Рядом с моей свою положи!
Он взял обе луковых лепешки и положил их рядышком.
- Не знаю, Люси. Правда не знаю.
Такое дурачество было ему не очень свойственно. Хотя почему? С Дэниэл ом было весело, пока мои соседки не начали в него влюбляться. Да с ним и до сих пор весело, вот только у меня нет времени веселиться с ним: мой долг его воспитывать. Будем честны: больше никто этим заниматься не станет.
- Понимаешь, мне тоже кажется, что нечасто. Уж если на то пошло, я хотела видеть его реже, чем он меня...
- Твоя очередь, - перебил Дэниэл. - Теперь давай ты что-нибудь спой.
- Гм, я - девушка земная, - робко запела я под Мадонну.
- А вот и курма из птицы, - невинно заметил Дэниэл, увидев приближающегося официанта.
Нет, определенно серьезного разговора о моих личных делах сегодня не получится. От этой мысли мне пришлось отказаться, но, надо сказать, это почему-то меня не расстроило.
Остаток вечера мы провели, корчась от смеха. Я знаю, что нам было весело, потому что люди из-за соседних столиков на нас жаловались. Не припомню, когда я в последний раз так хохотала. Наверно, с Гасом.
И еще: когда я вошла в дом, Карен меня не ждала.
Все-таки в том, что она меня больше не уважает, есть большие преимущества. Значит, теперь я могу плевать на ее приказы, активно не слушаться, а она и не заметит, как отвратительно я себя веду.
61
Наутро, когда я пришла на работу, Меган сообщила:
- Только что звонил этот твой донор спермы Дэниэл и сказал, что перезвонит позже.
- Что он тебе такого сделал? - удивленно спросила я.
- Ничего, - удивилась она в ответ.
- Тогда почему ты его обзываешь? - обиделась я, готовая защищать друга.
- Но ты сама его всегда так называешь, - возразила она.
- Да, наверное, - промямлила я, потрясенная этим открытием.
Формально Меган права. Да, разумеется, я постоянно говорю гадости про Дэниэла, но ведь на самом деле я не думаю о нем плохо!
- Люси, мы обе так его называем, - напомнила Меган. Голос у нее был встревоженный, и не без причины. При первом знакомстве с Дэниэлом она заявила, что впечатления на нее он не произвел, и она вообще не понимает, из-за чего тут сходить с ума. Помню, я пришла в восторг и с тех пор по любому случаю превозносила Меган как образец женского ума и проницательности.
- Меган говорит, что в Австралии у Дэниэла не было бы ни единого шанса, - радостно сообщала я всем, включая самого Дэниэла. - А еще говорит, что он слишком тщедушный, а настоящий мужчина должен быть грубее и сильнее.
Теперь Меган беспокоилась, не поменяла ли я правила. Похоже, сезон охоты на Дэниэла близился к закрытию.
Никаких правил я не меняла, с неудовольствием подумала я, просто слышать, как Меган называет Дэниэла донором спермы, довольно странно. А точнее, страшно. У меня сразу возникает ощущение, будто я его предаю, особенно после того, как он был так мил, что заплатил за меня в ресторане.
Но тут ввалилась Меридия, а сразу следом за нею - Джед, и я забыла о Дэниэле, потому что Джед - это просто умора. Он повесил пальто, посмотрел по очереди на Меган, Меридию и на меня, протер глаза и воскликнул:
- О нет, нет! Значит, мне не приснилось, то не был кошмарный сон! Это ужасно!
Так он развлекал нас почти каждое утро. Мы им очень гордились.
День пошел своим чередом.
Не успела я включить компьютер (следовательно, было между десятью и одиннадцатью часами утра), как позвонила моя мама и сказала, что она едет в город и очень хотела бы со мной увидеться.
Я долго отнекивалась, но она была полна решимости.
- Мне нужно что-то тебе рассказать, - таинственно сообщила она.
- Жду не дождусь, - терпеливо ответила я. Обычно ее "что-то" выливается в пространную жалобу на соседей, которые украли крышку от нашего мусорного бака, или на кур, злостно проклевывающих крышечки на бутылках с молоком, хотя она уже устала твердить молочнику, чтобы закрывал за собой калитку, или еще на что-нибудь столь же возмутительное.
Странно, что это она вдруг собралась в город. На моей памяти она еще не отваживалась на такое путешествие, хотя живет всего в каких-нибудь двадцати милях от центра.
Двадцать миль, пятьдесят лет.
Встречаться с нею мне совершенно не улыбалось, но я чувствовала, что должна, потому что не видела ее с самого начала лета. Не по моей вине - к родителям я заезжала раз сто, - ну, один-два раза точно, - но дома заставала одного папу.
Мы договорились пообедать вместе, хотя слова "пообедать" я не произнесла, потому что вряд ли для моей мамы оно привычно.
Она скорее из тех, для кого "чашка чая и бутерброд с ветчиной" - верх расточительства.
- Встретимся в час дня в пабе через дорогу от моей работы, - сказала я.
Но она пришла в ужас при мысли, что ей придется одной сидеть в пабе и ждать меня.
- Что подумают люди? - с тревогой в голосе воскликнула она.
- Ладно, - вздохнула я. - Приду первой, и тебе не придется ждать одной.