- Нет, погоди, - остановил меня он. - Я бы мог тебе что-нибудь прописать.
- Что именно? Нового отца? Не алкоголика?
- Не надо так. Снотворное, транквилизаторы, антидепрессанты.
- Нет, спасибо.
- Ладно, тогда еще один полезный совет, - задумчиво промолвил он.
Во мне проснулась надежда.
- Да? - выдохнула я.
- Клеенка.
- Клеенка? - промямлила я.
- Да, ну, чтобы уберечь матрас от...
Я вышла.
Я брела по улице в состоянии шока, а когда пришла домой, папа спал в кресле, забыв на подлокотнике зажженную сигарету. При моем появлении он открыл глаза и спросил:
- Люси, сбегаешь для меня в магазинчик?
- Хорошо, - согласилась я, слишком потрясенная, чтобы спорить. - Что тебе купить?
- На что денег хватит, - смиренно ответил он.
- Вот как, - холодно проронила я. - То есть платить придется мне?
- Ну-у, - неопределенно протянул он.
- Но ты ведь только позавчера получил пособие, - напомнила я. - Куда ты его дел?
- Ах, Люси, - как-то недобро засмеялся он, - ты - истинная дочь своей матери.
Я вышла из дома, ошеломленная и растерянная. Неужели я похожа на маму?
В магазине купила папе бутылку настоящего виски вместо сомнительного дешевого пойла из Восточной Европы, которое обычно покупал он сам. Но, поскольку я никак не могла успокоиться и желала потратить деньги на него, то купила еще сорок сигарет, четыре плитки шоколада и две порции картошки фри.
Потратив около двадцати фунтов, я вздохнула свободно и утвердилась в мнении, что своими причудами разрушила невольное сходство с мамой.
Я не могла выбросить из головы слова доктора Торнтона. Верить ему я не хотела, но ничего с собой поделать не могла. Я пыталась посмотреть на папу, как раньше, а потом в свете того, что он алкоголик, и последнее оказывалось намного проще. Все сразу вставало на свои места.
Откровение доктора Торнтона стронуло с места одну из стенок карточного домика, а остальные рухнули следом.
Как пролитое на белую скатерть красное вино, эта новость пропитала всю мою жизнь, вплоть до самых давних воспоминаний, окрасив все в другой цвет.
Так и должно было случиться. Так уже было.
Я видела свое прошлое, папу, семью вверх тормашками, а теперь вдруг все стало с головы на ноги. И я не могла смириться с тем, что получилось.
Хуже всего было то, что теперь папа казался мне другим - чужим, даже незнакомым. Я пыталась не допустить этого. Я не желала, чтобы человек, которого я любила, исчез прямо у меня на глазах. Мне надо любить его. Кроме него, у меня никого нет.
Я украдкой поглядывала на него, на все, что случалось каждый день, ничего не упуская; старалась держать себя в руках, воспринимать собственную жизнь понемногу, делить неприятности на удобоваримые, маленькие кусочки. Я пыталась беречь себя, не думать обо всех бедах сразу.
Но уже не могла смотреть на папу по-прежнему.
Он больше не казался мне любящим, милым, интересным и веселым, а только пьяным, потрепанным, неопрятным, неудачливым, а любил он себя одного.
Я не хотела так думать о родном отце, это было невыносимо. Я любила его больше всех на свете, возможно, вообще всю жизнь любила только его. А теперь оказалось, что человека, которого я обожала, просто не существует.
Неудивительно, что в моей юности он всегда был таким веселым. Легко веселиться, если много выпить. Неудивительно, что он столько пел. И плакал.
Единственное, что не давало мне впасть в отчаяние, - надежда на то, что, быть может, мне удастся его изменить.
Я готова была признать, что у папы проблема со спиртным, но лишь при условии, что эта проблема решаема.
Я слышала, что пьющие люди как-то справляются со своей бедой, и надо только понять, как к этому подступиться. Я его вылечу. Мой папа вернется, и мы будем счастливы.
71
Итак, я снова записалась на прием к доктору Торнтону. Я надеялась, нет - была убеждена, что есть способ спасти папу.
- Вы можете прописать ему что-нибудь такое, чтобы ему не хотелось пить? - спросила я, не сомневаясь, что наука уже изобрела такое средство.
- Люси, - возразил он, - я не могу дать тебе рецепт на лекарство для него.
- Ладно, - не желая спорить, согласилась я. - Я приведу его к вам сюда, и тогда вы отдадите рецепт ему лично.
- Нет, - раздраженно ответил он. - Ты не понимаешь. От алкоголизма лекарств нет.
- Не называйте это так.
- Почему, Люси? И как же еще это назвать?
- А что будет дальше?
- Он умрет, если не бросит пить.
От страха мне стало дурно.
- Но надо же как-то заставить его бросить, - в отчаянии залепетала я. Я сама слышала о горьких пьяницах, которые бросили пить. Как это у них получилось?
- Насколько мне известно, АА - единственное, что по-настоящему помогает, - сказал доктор Торнтон.