Наконец мы общими усилиями выпустили на волю его рвущийся в бой член.
Тест на качество белья Дэниэл прошел на "отлично", чего нельзя сказать обо мне. Мои трусы знавали лучшие времена, в основном вертясь в стиральной машине, куда я по ошибке когда-то отправила их вместе с черной одеждой.
Дэниэл же был великолепен - и, что делало его еще более для меня привлекательным, он не был безупречен. Хоть тело у него было красивое, но не такое накачанное, как у тошнотворных моделей из мужских журналов.
Прикосновение его тела к моему было неописуемо. Все чувства обострились до того, что, обнимая Дэниэла, я ощущала кожей легкое покалывание. У него были такие твердые мускулы, что я совсем ослабла, когда его бедра прижались к моим, а потом внизу живота сладко заныло.
Стыд прошел без следа. Осталось только желание. Даже истерически смеяться расхотелось, когда я поймала взгляд Дэниэла. Мы перешли границу: теперь мы были уже не Дэниэл и Люси, а просто мужчина и женщина.
О противозачаточных средствах мы не говорили, но в нужный момент оба повели себя как взрослые, ответственные люди эпохи ВИЧ-инфекции и гепатита С.
Дэниэл достал презерватив, а я помогла ему надеть его. А потом мы... ну, в общем, понятно...
Ему понадобилось не больше трех секунд. Видеть, как лицо Дэниэла исказилось от наслаждения - наслаждения, причиной которого стала я, - было для меня блаженством.
- Извини, Люси, - выдохнул он. - Не смог остановиться, ты такая красивая, и я столько мечтал о тебе...
- А я думала, в постели ты безупречен, - притворно посетовала я. - Вот не знала, что имею дело с мастером преждевременной эякуляции.
- Нет, нет, - нервно возразил он. - Со мной такого с пятнадцати лет не случалось. Дай мне еще пять минут, и сама убедишься.
Я лежала в кольце его рук, а он осыпал меня непрерывными поцелуями, гладил по спине, бедрам, животу...
И через рекордно короткое время предпринял вторую попытку.
В этот раз все продолжалось долго-долго, и делал он это медленно, вдумчиво, с полным вниманием ко мне и ко всему, чего мне хотелось. Никто и никогда еще не был со мной так бескорыстен и щедр в любви. И я еще ни разу не испытывала ничего подобного: я содрогалась, трепетала, и глаза мои были расширены от изумления и блаженства.
Теперь он не закрывал глаза ни на миг и все смотрел, смотрел на меня. Я чуть не растаяла - до того это было эротично.
Мы душили друг друга в объятиях, но хотели быть еще ближе.
- Жаль, я не могу расстегнуть на себе кожу, чтобы спрятать тебя в себе, - сказал он. И я понимала, что он имеет в виду.
Потом мы немного полежали молча.
- Ну что, не так уж и плохо, правда? - заметил Дэниэл. - И чего, спрашивается, ты боялась?
- Много чего, - рассмеялась я. - Вдруг бы ты подумал, что у меня ужасное тело. Или заставил бы меня делать всякие глупости.
- Тело у тебя восхитительное. А что за глупости? Завязать тебе глаза и намазать живот медом?
- Ну, не до такой степени, ты ведь все-таки не Микки Рурк, а я - не Ким Бейсинджер, но...
- Слушай, ты меня заинтриговала. Что же такого я упустил?
- Сам знаешь, - застеснялась я.
- Нет, не знаю.
- Ну, - пояснила я, - есть мужчины, которые, например, говорят такое: "Может, встанешь на голову, вот так, о боли не думай, мне сказали, что потом терпеть будет легче. Так, теперь раздвинь ноги под углом 130 градусов, я войду в тебя сзади, вот, а теперь своди и разводи бедра с амплитудой приблизительно восемь дюймов - восемь, я сказал, а не десять, дрянь безмозглая, ты что, убить меня хочешь?", ну и дальше в том же роде.
Дэниэл так хохотал, что долго не мог успокоиться, и это тоже было чудесно.
Потом, уже сонные и разнеженные, мы снова занялись любовью.
- Который час? - спросила я, немного отдышавшись.
- Около двух.
- Тебе утром на работу?
- Да, а тебе?
- Тоже. Наверное, надо немного поспать.
Но спать мы не стали.
Я умирала с голоду. Дэниэл сходил на кухню, принес пакет шоколадного печенья, и мы ели его, лежа в обнимку в постели, и болтали ни о чем.
- Пора в спортклуб записываться, - ткнув пальцем себе в живот, сокрушенно заметил он. - Если б знал, что так получится, давно бы записался.
Чем умилил меня окончательно.
Когда мы доели печенье, он приказал:
- Сядь.
Я села.
Дэниэл тщательно разгладил простыни.
- Не могу позволить любимой женщине спать на крошках печенья, - сказал он.
Я улыбнулась. Тут зазвонил телефон, и я подскочила на полметра в высоту. Трубку снял Дэниэл.
- Алло! Да, Карен, привет. Да, я сейчас в постели.
Пауза.
- Люси? - медленно переспросил он, как будто слышал такое имя впервые. - Люси Салливан? Да, да, в постели рядом со мной, - подтвердил он. - Дать ей трубку?
Я трясла головой как сумасшедшая, махала руками, затем скрестила указательные пальцы перед телефоном.
- Да, - бодро продолжал Дэниэл, - три раза. Да, Люси?
- Три раза что? - спросила я с ужасом.