Поболтав минут пять с папой, я всегда чувствую себя немного лучше. По крайней мере, можно утешаться тем, что я не совсем пропащая неудачница и хотя бы один из родителей меня любит. Папа, как никто, умеет меня ободрить и посмеяться над мамой.
- Сомневаюсь, - резко ответила она.
- Почему?
- Подумай сама, Люси, - устало вздохнула она. - Вчера он получил пособие. Как считаешь, в каком состоянии он сегодня?
- А, понимаю, - сказала я. - Он спит.
- Спит! - уничтожающе воскликнула мама. - Да он в глубокой коме. Уже двадцать четыре часа, с небольшими перерывами. В кухне воняет, как в винном погребе, и не пройти от пустых бутылок!
Я не ответила. Мама вообще максималистка, и всякого, кто время от времени выпивает, автоматически записывает в алкоголики. Послушать ее, так папу пора лечить принудительно.
- Значит, замуж ты не выходишь? - спросила она.
- Нет.
- То есть устроила весь этот переполох без причины.
- Но...
- Ладно, мне пора идти, - заявила она, а я не успела придумать что-нибудь едкое в ответ. - Не могу весь день стоять тут и точить лясы. Кому делать нечего, тот пусть и болтает.
Меня затрясло от ярости. Она же сама мне позвонила! Но прежде, чем я смогла наорать на нее, она заговорила снова:
- Не помню, знаешь ли ты, что теперь я работаю в химчистке, - без предупреждения сменила она тему. Голос у нее стал несколько спокойнее. - Три раза в неделю.
- Вот как?
- А по средам и воскресеньям по-прежнему в прачечной.
- Да?
- Понимаешь, мой магазин закрыли, - продолжала она.
- Ясно.
Я была на нее так зла, что могла отвечать только междометиями.
- Поэтому я с удовольствием поработаю несколько часов в неделю в химчистке, - не унималась мама. - Деньги лишними не бывают.
- Ага.
- Так что, кроме мытья полов в больнице, возни с цветами в церкви Святого Доминика и помощи отцу Кольму с приютом, у меня еще много дел.
Я ненавидела ее за это. Уж лучше бы она все время была злобной и невыносимой. Не понимаю, как можно вдруг переключиться на светскую беседу после всего, что она мне только что наговорила?
- А ты сама как - в порядке? - осторожно спросила она.
"В порядке, когда тебя не вижу", - хотела ответить я, но ценой неимоверных усилий сдержалась и буркнула:
- Все хорошо.
- Мы тебя сто лет не видели.
Видимо, это должно было прозвучать весело и с некоторой долей игривости.
- Да, пожалуй.
- Может, зайдешь как-нибудь вечерком на следующей неделе?
- Посмотрим, - протянула я, начиная паниковать. Не могу вообразить ничего ужаснее вечера в обществе моей мамы.
- Например, в четверг, - решительно заявила она. - К тому времени у твоего папочки кончатся деньги, и есть шанс, что он встретит тебя трезвым.
- Может быть.
- Значит, в четверг, - подытожила она. - А теперь мне пора.
Она пыталась говорить беззлобно и дружелюбно, но сказывался недостаток практики.
- Все эти... яппи, или как их там называют, из новых роскошных домов, вот-вот набегут за своими драгоценными костюмами от Армады, дорогушими шелковыми рубашками и бог знает чем еще. Представляешь, некоторые даже галстуки в химчистку сдают! Веришь? Гал-сту-ки! Что же дальше будет! Хотя, если у кого деньги лишние, еще и не на то можно потратить...
- Так иди, тебе ведь некогда, - мучаясь, посоветовала я.
- Ну, ладно, все. Увидимся в чет...
Я швырнула трубку и заорала:
- Не Армада, а Армани!
Потом оглянулась на Меган и Меридию, которые в течение всего разговора так и сидели молча, с виноватыми лицами.
- Вот полюбуйтесь, что вы натворили, глупые коровы, - всхлипнула я, сама удивляясь обжигающим щеки злым слезам.
- Прости, - шепнула Меридия.
- Да, Люси, прости нас, - пробормотала Меган. - Это все Элейн придумала.
- Заткнись, стерва, - прошипела Меридия. - Меня зовут Меридия, а идея была твоя.
Я их не слушала.
Они ходили вокруг меня на цыпочках, потрясенные и напуганные силой моего гнева. Я сержусь очень редко. По крайней мере, так они думают. Вообще-то, я сержусь довольно часто, но почти никогда не подаю вида. Слишком боюсь вызвать чье-нибудь неудовольствие: вдруг подумают, что я мелкая склочница. У этого есть свои плюсы и минусы. Минус в том, что к тридцати годам я, наверно, заработаю себе язву желудка, а плюс - в тех редких случаях, когда я таки даю волю собственной злости, это производит впечатление.
Мне хотелось уронить голову на стол и заснуть, но вместо этого я достала из кошелька двадцать фунтов, положила в конверт и надписала на конверте папин адрес. Если мама больше не работает в магазине, с деньгами у них должно быть еще хуже, чем обычно.