- "Бабетта идет на войну"?
- Смотрела.
- "Сирано де Бержерак"?
- В чьей постановке?
- Выбирай любую.
- Все смотрела.
- "Сладкая жизнь"?
- Смотрела.
- А если что-нибудь Фассбиндера?
- Нет, Адриан, - возразила я, борясь с отчаянием, но стараясь говорить твердо. - Ты никогда не даешь мне выбрать то, что хочу я. Весь твой запас культовых и иностранных фильмов я уже пересмотрела. Пожалуйста, прошу тебя, можно я один разочек возьму что-нибудь легкое? И, пожалуйста, на английском языке, - поспешно добавила я, пока он не попытался всучить мне что-нибудь легкое на шведском (Ингмара Бергмана, например).
Адриан вздохнул.
- Ладно, - грустно сказал он, - твоя взяла. Пусть будут "Четыре свадьбы и одни похороны". А что у тебя сегодня к чаю?
- Ой, - вырвалось у меня. Резкие перемены темы вообще выводят меня из равновесия.
- Дай сумку, - попросил он.
Я неохотно поставила свои котомки на прилавок.
То был наш с Адрианом ритуал. Когда-то давно он признался мне, что на своей работе чувствует себя оторванным от жизни. Что ему никогда не удается поесть в то время, когда едят все остальные. И что ему легче поверить, что жизнь не проходит мимо него, если он общается с теми, кто работает с девяти до пяти, а они рассказывают ему, что делают вечерами и, самое главное, что едят.
Обычно я очень ему сочувствую, но в этот вечер мне хотелось только поскорее скрыться, остаться наедине с шоколадом и вином и упиваться своим одиночеством.
Кроме того, я стеснялась своих богатых сахаром и жирами приобретений с низким содержанием белка и растительной клетчатки.
- Так, понятно, - промычал он, роясь в моих сумках. - Шоколад, картошка фри, вино - кстати, шоколад так растает, картошка-то горячая... У тебя что, настроение плохое?
- Угадал, - пытаясь вежливо улыбнуться, сказала я. Каждая клеточка во мне ныла от желания скорее оказаться дома, за запертой дверью.
- Бедненькая, - сочувственно вздохнул он.
Я опять попыталась улыбнуться, но не смогла. На секунду мелькнула мысль - не рассказать ли ему о моем сегодняшнем провале с замужеством, но сил не было.
Адриан все-таки хороший. Ужасно хороший.
И симпатичный, вяло подумала я.
И еще в голову пришло - может, он в меня влюбился?
Не заняться ли им? Нет, глупости какие.
Может, именно это и имела в виду миссис Нолан, когда говорила, что сначала я, возможно, не признаю в нем будущего мужа... или как там она точно сказала?
Тут с некоторым раздражением я поняла, что сама начинаю верить словам миссис Нолан. Получается, я ничем не лучше Меган и Меридии?
Разозлившись, я велела себе прекратить маяться дурью и помнить, что не собираюсь замуж, тем более за Адриана.
Все равно ничего хорошего не выйдет.
Во-первых, мы не подходим друг другу по финансовым соображениям. Не знаю, сколько зарабатывает Адриан, но наверняка немного - вряд ли существенно больше, чем та милостыня, что получаю я. Конечно, я за деньгами не гонюсь, но, если смотреть фактам в лицо, как на наш совместный доход содержать семью? И потом, как же дети? Адриан вкалывает по двадцать часов в день семь дней в неделю; они же отца в лицо знать не будут! Да и мнепри его расписании не удастся провести с ним столько времени, чтобы успеть забеременеть.
Все, хватит, проехали!
Адриан набрал номер моего счета, который знал наизусть, и сообщил, что с меня полагается штраф за что-то, взятое десять дней назад и до сих пор не возвращенное.
- Да что ты? - ахнула я, покрываясь холодным потом при мысли о том, сколько там набежало за десять дней, и от страха, что так я никогда не попаду домой.
- Да, - озабоченно кивнул он. - Люси, на тебя это не похоже.
Он был прав. Я никогда ничего такого себе не позволяла: слишком боялась, что на меня рассердятся или, того хуже, устроят выволочку.
- О господи, - заволновалась я, - даже припомнить не могу, чтобы что-то у тебя брала за последние две недели. Что там?
- "Звуки музыки".
- Ой, так это не я брала. Наверное, моей карточкой воспользовалась Шарлотта.
Сердце у меня ушло в пятки. Теперь придется отчитывать Шарлотту за подлог и введение в заблуждение должностного лица. И еще взять с нее деньги на штраф. Зубы вырвать - и то легче.
- Но почему "Звуки музыки"? - спросил меня Адриан.
- Это ее любимый фильм.
- Правда? Она, часом, не больная?
- Нет, - бросилась я на защиту подруги. - Она очень милая.
- Рассказывай, - фыркнул Адриан. - Она небось толстая.
- Вовсе нет, - не сдавалась я. - Она совсем юная (и, может быть, только чуть-чуть толстая, подумала я, но Адриану об этом знать необязательно).
- Если ей больше восьми, то "совсем юной" ее назвать нельзя, усмехнулся он. - Сколько ей лет?
- Двадцать три, - промямлила я.
- Уже большая, пора бы и поумнеть, - пробурчал он, презрительно вздернув губу. - Спорим, у нее на кровати розовое покрывало с оборочками, и она любит детей и животных и по воскресеньям специально встает рано, чтобы посмотреть "Домик в прерии".