- Боже мой, - выдохнула она, - какой ужас! Ты огорчена?
- Есть немного, - неохотно согласилась я.
- Убить мало вашу Меридию! Ты ей этого так не оставляй. Но я поверить не могу, что Меган тоже в этом участвовала. Она всегда производила впечатление нормальной.
- Знаю.
- Наверно, это какая-то массовая истерия, - предположила Карен.
- Интересно, о какой еще истерии, кроме массовой, может идти речь, если за дело берется женщина с такой массой, как Меридия, - заметила я.
Карен засмеялась, но тут же согнулась пополам в приступе судорожного кашля.
В комнату вошла Шарлотта в бесформенном вязаном платье длиной почти до щиколоток, явно призванного играть роль власяницы.
- Ох, Люси! - воскликнула она, расплакалась и бросилась ко мне.
Я обняла ее как могла крепко, что довольно затруднительно, потому что Шарлотта выше меня сантиметров на двадцать.
- Мне так стыдно, - всхлипывала она. - Я себя ненавижу! Лучше б я умерла.
- Тише-тише, - успокаивала ее я. - Скоро тебе полегчает. Не забывай, вчера вечером ты много пила, а алкоголь провоцирует депрессию. Естественно, что ты чувствуешь себя подавленной.
- Правда? - спросила она, с надеждой глядя на меня.
- Честное слово.
- Люси, ты такая хорошая. Ты всегда знаешь, что нужно мне сказать, когда я несчастна.
Разумеется, знаю. У меня такой богатый собственный опыт, что грех было бы не поделиться знаниями, приобретенными кровью и потом.
- Никогда больше не буду пить, - пообещала Шарлотта с воодушевлением.
Я ничего не сказала.
- Люси, я вела себя ужасно, - каялась Шарлотта. - Я сняла блузку и танцевала в лифчике.
- В одном лифчике? - строго спросила я.
- Да.
- Без трусов?
- Ты с ума сошла, конечно, в трусах. И в юбке.
- Значит, все не так плохо, а?
- Нет, Люси, очень плохо. Подбодри меня, пожалуйста. Расскажи что-нибудь. Расскажи мне... погоди, дай подумать... расскажи, помнишь, как тебя бросил парень, потому что он влюбился в другого парня.
У меня екнуло сердце.
Но винить, кроме себя, некого. Я тщательно культивирую свою репутацию комической рассказчицы - по крайней мере, среди близких друзей - и с юмором повествую о собственных житейских трагедиях. Уже когда-то давно мне пришло в голову, что есть только один способ избежать превращения в трагический, достойный жалости персонаж - искриться остроумием и всех смешить. Особенно если шутить над собственными несчастьями и мелкими неудачами.
С тех пор надо мною никто не смеется, потому что я их всех опережаю.
Но сейчас я была на это не способна.
- Нет, Шарлотта, я не могу...
- Да брось ты!
- Нет.
- Ну пожалуйста! Только не забудь рассказать о том, как он заставил тебя коротко подстричься, а потом все равно бросил.
- Гм... Ладно, черт с тобой. Слушай.
И я как можно остроумней и веселей поведала Шарлотте историю одного из многих моих унизительных поражений в любви. Пусть прочувствует, что, как бы ни ужасна была ее жизнь, хуже моей все равно не придумаешь.
- Сегодня будет вечеринка, - сказала Карен. - Ты пойдешь?
- Нет, не могу.
- Не можешь или не хочешь? - проницательно спросила она. Карен шотландка и умеет задавать вопросы по существу.
- Не могу. Пообещала Дэниэлу, что пойду с ним обедать.
- Обедать с Дэниэлом... Везет же людям, - потрясение выдохнула Шарлотта.
- Но почему он пригласил тебя? - возмущенно взвизгнула Карен.
- Карен! - укорила ее Шарлотта.
Карен не стесняется в выражениях, но, по сути, она совершенно права: я тоже не понимаю, почему Дэниэл пожелал пригласить именно меня.
- Он расплевался со своей как-ее-там, - сказала я, с запозданием поняв, что подливаю масла в огонь.
- Ты серьезно? - спросила она оживленно.
- Абсолютно!
- Ух ты, - с блаженной улыбкой протянула Шарлотта. - Вот красота!
- Так он теперь свободный человек? - спросила Карен.
- Безусловно, - торжественно подтвердила я. - Исполнивший свой долг перед обществом и так далее.