- Да, - слабо кивнула я. - Иногда я чувствую себя невидимой.
- Я знаю, - сказал он.
- Откуда?
- Просто знаю, и все.
- Ясно.
Потом мы оба замолчали, стояли и, слегка улыбаясь, смотрели друг на друга.
- Как тебя зовут? - вдруг спросил он. - Или лучше называть тебя просто Богиней "Гиннесса"? Если хочешь, можно сократить до БГ. Но тогда я могу перепутать тебя с какой-нибудь лошадью и попытаться поставить на тебя, а ты, будем откровенны, совсем не похожа на лошадь, и хотя у тебя красивые ноги... (тут он остановился, нагнулся вперед так, что его голова оказалась вровень с моими коленями). Да, ноги красивые, - продолжал он, выпрямляясь, - но не думаю, чтобы ты умела бегать так быстро, чтобы выиграть Большой Кубок. Хотя, может, ты пришла бы в первой тройке, так что я в любом случае мог бы ставить на тебя ... Посмотрим, посмотрим. И все-таки, как тебя зовут?
- Люси.
- Значит, Люси? - повторил он, глядя на меня зелеными-презелеными глазами. - Красивое имя для красивой женщины.
Я точно знала, что он ответит на мой следующий вопрос, но все равно решила спросить:
- Скажи... ты, случайно, не ирландец?
- Разумеется, господи, кем же мне еще быть, как не ирландцем? откликнулся он с театрально-преувеличенным ирландским акцентом и выдал какое-то замысловатое танцевальное па. - Самый что ни на есть, из графства Донегал.
- Я тоже ирландка, - взволнованно сообщила я.
- По выговору не похоже, - усомнился он.
- Нет, правда, - возразила я. - Во всяком случае, мои родители оба ирландцы. Моя фамилия Салливан.
- Действительно ирландская, - признал он. - Ты из вида Пэддиус, подвид Этникус?
- Что-что?
- Ты ирландского происхождения?
- Да, родилась здесь, - согласилась я, - но ощущаю себя ирландкой.
- Ладно, для меня этого достаточно, - весело заметил он. - А меня зовут Гас, но друзья для краткости называют меня Огастес.
Я была совершенно очарована. Он нравился мне все больше и больше.
- Чрезвычайно рад нашему знакомству, Люси Салливан, - сказал он, беря меня за руку.
- А я чрезвычайно рада познакомиться с вами, Гас.
- Нет, пожалуйста! - протестующе вскинув руку, воскликнул он. Огастес, я настаиваю.
- Если тебе все равно, я бы лучше звала тебя Гас. Огастес так длинно, что весь рот забивает.
- Я? - с искренним удивлением произнес он. - Весь рот? Ты ведь только что со мной встретилась!
- Ну, ты же понимаешь, что я имела в виду, - смутилась я, испугавшись, что мы не поймем друг друга.
- Ни одна женщина до сих пор обо мне такого не говорила, - заявил он, внимательно глядя на меня. - Ты необычная женщина, Люси Салливан. Ты, если я могу так выразиться, очень проницательная женщина. И если ты настаиваешь на формальном обращении, так и быть, зови меня Гасом.
- Спасибо.
- Сразу видно, что ты хорошо воспитана.
- Правда?
- Конечно! У тебя чудесная манера поведения, очень мягкая и вежливая. Ты, наверно, умеешь играть на фортепьяно?
- М-м-м... нет, не умею, - промямлила я, недоумевая, что заставило его столь резко переменить тему. Мне хотелось сказать ему, что умею играть на фортепьяно, потому что я изо всех сил старалась ему понравиться, но беззастенчиво врать все же боялась: вдруг он тут же предложит сыграть в четыре руки?
- Значит, на скрипке?
- Нет.
- На окарине?
- Нет.
- Значит, наверное, на аккордеоне?
- Нет, - в отчаянии ответила я. Когда он наконец остановится? Дались ему эти музыкальные инструменты!
- По твоим запястьям не похоже, чтобы ты играла на бод-хране, но ты, должно быть, все равно играешь.
- Нет, и на бодхране я не играю.
Да о чем это он?
- Ладно, Люси Салливан, ты совсем меня озадачила. Сдаюсь. Теперь скажи сама, какой у тебя инструмент?
- Инструмент?
- На чем ты играешь?
- Я вообще ни на чем не играю!
- Как?! Но, если не играешь, то наверняка пишешь стихи?
- Нет, - коротко ответила я и стала думать, как бы сбежать. То, что происходило, было слишком странно даже для меня, хотя я очень терпима к странностям.
Но тут, как будто прочитав мои мысли, он положил руку мне на плечо и повел себя нормально.