- Я только хотела помочь, - всхлипнула Шарлотта, и слезы ручейками побежали из ее глаз. - Я думала, тебе будет приятно познакомиться с хорошим человеком.
- Знаю. - Я встала с дивана, виновато обняла ее. - Я знаю, Шарлотта.
- Люси, пожалуйста, не сердись на меня, - зарыдала она.
- Я не сержусь, - прижимая ее к себе, уверяла я. - Только, прошу тебя, не плачь.
Ненавижу смотреть, когда люди плачут - кроме разве что моей мамы, - но я дала себе слово: что бы ни случилось, как бы она ни плакала, я не поддамся на ее уговоры и не пойду знакомиться с Чаком.
***
Я поддалась на уговоры Шарлотты и согласилась встретиться с этим самым Чаком. Сама не понимаю, как и зачем, но согласилась.
Хотя пыталась сохранить жалкие крупицы уважения к себе, горько жалуясь и ропща.
- Он будет отвратителен, - уверяла я Шарлотту, готовясь к выходу. - Я нормально выгляжу?
- Говорю тебе, выглядишь замечательно. Правда, Сай?
- Что? Ах да, да, просто чудесно, - от души поддакнул Саймон, умирая от нетерпения скорей закрыть за мной дверь и заняться сексом с Шарлоттой.
- И потом, Люси, может, он и ничего, - продолжала она.
- Не может. Наверняка страшен как смертный грех.
- Не зарекайся, - загадочно промолвила Шарлотта, грозя мне пальчиком. Может, это Он и есть.
И, к своему ужасу, я обнаружила, что соглашаюсь с нею, - во всяком случае, надеюсь, что она права. Да, верно: может, он и неплох, может, он окажется исключением, подтверждающим правило, может, он не извращенец, не маньяк-убийца, не отвратительный урод, не сумасшедший.
Надежда, глупая изменница, блудная дочь больной психики, снова заглянула в мою жизнь с кратким, ничего доброго не предвещающим визитом.
И, несмотря на все несчастья, которые она уже мне принесла, я решила дать ей еще один шанс.
Неужели я так никогда и не поумнею?
Или я обречена на разочарования?
Но затем во мне стало назревать нервное возбуждение: а что, если в самом деле человек окажется хороший? Что, если он похож на Гаса, только чуть нормальнее, не такой ветреный и с должным уважением относящийся к телефонным звонкам? Разве не чудесно будет? И, если предположить, что он мне понравится и все получится, я еще успею уложиться в отпущенный миссис Нолан промежуток времени. Мне хватит времени слетать в Америку, познакомиться с его родителями и через полгода сыграть свадьбу.
46
Встреча была назначена на восемь вечера около одного из этих скучных мясных ресторанов, которые бурно плодятся в центре Лондона, чтобы кормить толпы голодных американцев, ежегодно приезжающих в наш гостеприимный город.
Чак сказал - у меня вдруг поплыло перед глазами, ибо я никак не могла поверить, что согласилась поужинать с человеком по имени Чак, - так вот, Чак сказал, что я опознаю его по темно-синему плащу и номеру "Тайм аут" в руке. Итак, значит, темно-синий плащ и газета!
Не имея ни малейшего желания болтаться у ресторана, ожидая, пока он появится (чтобы оставить себе путь для отступления, если вдруг он окажется совершенным чудовищем), я выбрала себе удобный наблюдательный пункт на остановке через дорогу, притворилась, будто жду автобуса, и подняла воротник пальто. Вход в ресторан отсюда просматривался прекрасно.
Внутри у меня все трепетало: хоть я и была уверена, что Чак отвратителен, всегда остается крохотный шанс - вдруг он все-таки приличный человек?
Без пяти восемь объект наблюдения явился к месту встречи действительно в темно-синем плаще и с номером "Тайм аут". Все правильно.
Насколько я могла судить издалека, он выглядел неплохо - ну, по крайней мере, казался вполне нормальным. Голова одна, бросающихся в глаза дефектов нет, частей тела столько, сколько должно быть, - во всяком случае, на первый взгляд. При столь кратком знакомстве трудно поручиться за количество пальцев на ногах или размер члена.
Я перешла улицу, чтобы рассмотреть его поближе.
Недурно, очень недурно.
В общем, его даже можно было назвать красивым: среднего роста, загорелый, темноволосый, черноглазый, хорошо сложен, лицо волевое... Кого-то он мне напоминал, но вот кого? Ладно, соображу потом.
Во мне проснулась надежда. Пусть он не в моем вкусе; с теми, кто мне нравится, у меня обычно ничего не выходит, так что черт с ним, дадим ему шанс.
Я подумала о Шарлотте. Может, еще буду обязана ей счастьем в личной жизни.
Тут он увидел меня - точнее, вычислил по номеру "Тайм аут", который я, как и он, держала в руке.
Он заговорил. На лицо мне не попало ни капли слюны. Уже хорошо.
- Вы, наверно, Люси, - сказал он. Ноль очков за оригинальность, минус несколько миллионов за плохо сидящие штаны - хотя чего ждать от американца и десять из десяти за отсутствие заячьей губы, заикания и нервного тика.
Пока, прошу заметить.
- А вы, должно быть, Чак? - спросила я в тон ему, также не блеснув экстравагантностью.
- Чак Таддеус Мюллербраун Второй из Редриджа, округ Таксон, штат Аризона, - осклабился он, протягивая мне руку. Рукопожатие было крепким и сердечным.
Ого, подумала я.
Но тут же одернула себя. Он не виноват: американцы все такие. Их о чем ни спроси - хоть есть ли бог, хоть передать соль за столом, они первым делом сообщают свое полное имя и домашний адрес. Как будто боятся, что, если не будут постоянно напоминать себе, кто они и откуда, просто исчезнут.
Но все же это кажется мне несколько странным. Не могу себе представить, чтобы случайный прохожий на улице спросил у меня, который час, а я ответила бы так: "К вашим услугам, Люси Кармел Салливан, с верхнего этажа дома 43Д, Бассетт-кресент, Лэдброк-гров, Лондон, Соединенное Королевство, Европа, извините, часов нет, но, думаю, сейчас примерно четверть второго".
У них просто обычай такой, напомнила я себе. Вот, например, испанцы обедают в два часа дня - и ничего. Надо смело идти на контакт с чужой культурой. Да здравствует разнообразие!
Люси Мюллербраун?
Пожалуй, Люси Лаван звучало лучше, с грустью подумала я, но в данный момент развивать эту мысль было бессмысленно. Да и в любой другой момент тоже.
- Зайдем? - вежливо предложил он, показывая на вход в ресторан.
- Почему бы нет?
Мы вошли в пустой зал, и маленький пуэрториканец провел нас к столику у окна.
Я села.
Чак сел напротив меня.