Я лежал на полу. Пламя нещадно терзало меня. Всё тело в огне. Везде разруха. Стена тренировочного корпуса завалилась, в крыше огромная дыра.
Мне сложно понять, что вообще происходит. Я посмотрел на свои руки. Обгорелая плоть, обугленные пальцы. Одежда прикипела к телу.
В поле зрения появился Василий Малинин. Он цел и невредим. Даже волосы не растрепались. Претор быстро приблизился. Бросил на меня свой китель, притушил огонь. Опустился.
— Невероятно, — Василий внимательно всмотрелся мне в лицо, — у них вышло, — пробормотал он.
***
Я открыл глаза. Симпатичные девичьи лица, белый потолок, стены. Большое окно где-то вне поля моего зрения. Вижу только тёплый дневной свет, падающий сквозь него в помещение.
— О, вы очнулись, — сказала одна из девушек. Милое лицо, большие глаза, маленький носик, аккуратный плавный подбородок. Черные волосы убраны в прическу под белой медицинской шапочкой. Биомантки?
— Где Я?
— Магистрат биомантии, — добродушно сказала другая, рыженькая, с широкими скулами и ямочками на щеках, — вас доставили сегодня вечером.
— А… Зараза… Как давно я тут? Сколько сейчас времени?
— Восемь вечера. Вы были ранены. Многочисленные ожоги по всему телу. Но не переживайте, мы все исправили, — улыбнулась рыженькая.
— Как я попал сюда?
— Претор Малинин привез. Он ожидает вас в приемном отделении.
Я медленно встал. Девочки-биомантки смешно отшатнулись в стороны. Боли не было, но тело сковала усталость. Я пошевелил плечом. Неприятные ощущения после игры исчезли. Согнул и разогнул больное колено. Все прошло.
— Мы подлечили все ваши ушибы и растяжения, — черненькая улыбнулась, состроила мне глазки. Я увидел, как на мгновение ее зрачки опустились и тут же скакнули обратно. Девушка поняла, что я заметил, как она смотрит, и покраснела. Я торопливо натянул упавшее одеяло до пояса. Только сейчас обратил внимание, что совершенно обнажен.
— Могу я… идти?
— Мы бы посоветовали остаться в палате хотя бы до завтрашнего утра, — серьезно сказала рыженькая, — дополнительное восстановление вам не помешает, — она улыбнулась.
— Да, — подхватила вторая, — вы поступили в тяжелом состоянии. Как ни странно, самым сложным оказалось отрастить вам новые волосы. Старые совсем сгорели.
— Правда, оттенок немного изменился, — черненькая опустила глаза, — у меня не очень получается блонд.
— Можно мне, — опасливо проговорил я, — зеркало?
— Не волнуйтесь, ваш внешний вид в полном порядке.
— Дайте зеркало.
Брюнетка суетливо убежала в соседнюю с палатой комнату, вернулась с маленьким дамским зеркальцем. Я вгляделся в собственное отражение.
Выбритые виски и затылок. Знакомый шрам от шрапнели. Но цвет волос… Если раньше это был типичный блонд, теперь волосы совсем побелели. Стали напоминать отцовские.
— Благодарю, — облегченно сказал я, вернул зеркальце. Оказаться седым — странно. Но я ожидал гораздо худшего.
— Ты пришел в себя? — строгий голос Василия Малинина. Девушки вздрогнули, взглянули на претора. Отец бросил мне сверток. Я поймал его на лету. Это была новая одежда и мой ксифос.
— Да, — поднял глаза я.
— Собирайся. У нас много работы.
— Зачем ты хотел меня убить?
Ночной Верхний город переливался огнями. Над головой мелькали световые пятна уличных фонарей. Спортивная машина неизвестной мне модели, и какого-то несколько винтажного внешнего вида, неслась по трассе. Вел лично Василий.
Я сидел на пассажирском, держа ксифос на коленях.
— Если бы я хотел, ты был бы мертв.
— А что же тогда?
— Мне нужно было убедиться, что ты одержимый.
От этих слов по моей спине побежали мурашки. Страх проснулся в груди. Я несознательно сжал зубы. Схватил рукоять меча.
— Тихо, — серьезно сказал Василий, — я не причиню тебе вреда. Спокойнее.
— С чего бы мне верить тебе?
— А с чего бы мне везти тебя к биомантам? Я б просто бросил тебя подыхать на тренировочной площадке, и все.
— Ага, — прошипел я, — у всех были бы вопросы, почему претор убил собственного сына.
— Они быстро бы отпали, — не отрываясь от дороги, проговорил Василий, — когда все узнали бы, кто ты на самом деле.
Сука… И не поспоришь.
— Тогда… Почему же ты спас меня? Зачем оставил в живых?
— Ты нужен мне, чтобы отомстить за сына.
Остаток пути пришлось молчать. Я пытался задать Малинину новые вопросы, но он только отмалчивался.
— Куда мы едем?
— В имение моего рода.
— Зачем?
— Узнаешь.
Он был непреклонен. Как я ни старался выведать у Василия хоть что-нибудь, претор молчал, отмахивался от вопросов.
— Доедем, тогда поговорим, — поставил он точку моим расспросам.
Мы пересекли двор имения Малининых, взошли по ступеням.
— Что-то поуменьшилось тут народу, — смотря по сторонам, проговорил я.
— Той охране, что ты видел, я платил зарплату. Сейчас содержать их больше нет возможности.
— Почему же?
— Отдал почти все деньги Ордену, на восстановления тренировочных залов.
Сурово! Папка пожертвовал благосостоянием, только чтобы убедиться, что я одержимый. Кажется, сын волнует его куда больше, чем я думал.
— Ты же аристократ! Неужели так беден?
— У нашего рода нет ничего, — Василий строго взглянул на меня, — ни низших, ни производств, ни акций. Только моя служба. Только жалование.
— Печально, — задумчиво сказал я, — не думал, что стоит наладить дела нашего рода?
— Моего рода, — поправил он и больше не ответил.
Мы прошли в кабинет претора по привычному коридору. Против моего ожидания, Василий не сел за свой большой стол. Он прошел вглубь помещения, к широкому эркеру. Посмотрел в окно. Потом переложил стопки книг с большого кресла на тумбу. Сбросил с кушетки свитки пергамента.
— Садись, — указал он на кушетку, сам занял кресло.
Я сел, уставился на претора.
— Как твое имя? — После небольшой паузы спросил Василий.
Я некоторое время смотрел ему прямо в глаза. Мне не хотелось говорить о себе настоящем. Я не мог найти этому рационального объяснения. Просто не хотелось и все. Возможно, я боялся.
— Язык проглотил? — добавил он.
— Сергей Филинов, — решился я.
— Кем ты был в прошлой жизни?
— Солдат в звании сержанта. Командир стрелкового взвода. Я погиб в первые полгода Третьей мировой войны.
— Вапоритовый камень забрал тебя?
— Я… Я не знаю. Он появился, люди, рядом, мутировали. А я разбился, как стекляшка.
— Ясно, — Василий задумался, тронул седой подбородок. Его взгляд на несколько мгновений, будто бы провалился внутрь себя. Претор думал.
— Что было потом?
— Очнулся в теле твоего сына.
Претор вновь затих, опустил взгляд.
— Стас… Он там? Внутри тебя?
— Не знаю, — я мотнул головой, — его память — да. Но сознания я не чувствую.
Теперь я точно понял, что боюсь. Я знал, что парень мертв. Просто знал это, как факт. Но сообщить Василию не решался. Мне казалось, скажи я это ему в лицо, и он тут же убьет меня. Не успею даже шелохнуться.
— Ты лжешь, — спокойно проговорил претор, — мой сын мертв. И ты это знаешь.
Бля… А зачем спрашивать? Нахера? Лишний раз помотать мне нервы?
Я не ответил, лишь пристально посмотрел в глаза Василию. Выдержал взгляд.
— Если ты попытаешься убить меня, — серьезно проговорил я, взглянул на него исподлобья, — предупреждаю, я буду драться до талого. Сам сдохну, но глотку тебе выгрызу, — Получилось сказать так, чтобы голос не дрогнул. Каких же усилий это мне стоило…
Василий Малинин долго смотрел на меня, потом внезапно улыбнулся.
— Ты думаешь, я собираюсь мстить за смерть сына тебе?
— Я не знаю.
— Глупости, — он отрицательно покачал головой, — ты тут тоже всего лишь жертва. Как и мой сын.
Между нами повисла тишина. Я чувствовал, как мне сложно говорить с этим человеком. Чувствовал, как тяжело ему самому дается каждая реплика.
— Скажи мне, Сергей Филинов, чего ты хочешь? Что заставляет тебя идти дальше? Что движет тобой?
— Странный вопрос.
— Ответь, пожалуйста, — в голосе претора зазвучали непривычные теплые нотки.
— Я хочу выжить.
— Хм… — Новая пауза, — И все? Лишь это?
— Я нахожусь в новом мире, в новом теле, всего лишь несколько дней. В первые же часы своей новой жизни, я узнал, что таких, как я… сущностей… В этом мире ненавидят и пытаются уничтожить. Конечно, всеми силами я старался остаться в живых.
— И для этого лез в самое пекло?
— Ну я жив, а значит, стратегия не худшая.
Претор сухо засмеялся.
— Что ж, — продолжил он, — эта цель, для тебя все еще актуальна. Есть те, кто попытается тебя убить, и те, кто хочет тебя использовать.
— О ком ты? — я пристально посмотрел на Василия.
— Я пока точно не знаю, — он опустил глаза, — Но тебя призвали сюда с конкретной целью — использовать, как оружие.
— Кто призвал, ты не знаешь?
— Сказал же — не знаю.
— Тогда откуда такая уверенность, что все так, как ты думаешь?
— Я вижу явные признаки.
— Поясни, — я скрестил руки на груди.
— Полагаю, ты уже понял, что такое одержимый?
— В общих чертах.
— Значит не понял. Одержимый, это сущность в теле мага. Но главное не это.
— Главное, — подхватил я, — то, что я могу пользоваться магией без вапорита, и мне не нужно ее восполнять.
Претор кивнул.
— Душа одержимого, проносится через камень, когда путешествует в новое тело. Как — точно неизвестно, но она приобретает свойства вапорита. Душа — теперь проводник магии. И ее же источник. Полагаю, ты уже встречался с магическими животными? Слухарь, магнокролик. Таких существ множество в нашем мире. И душа каждого тронута вапоритом. Им не нужны никакие проводники. Не нужна подпитка магией. Разве что, чтобы усилить свой потенциал.
Нормально. Кажется, я теперь местная магическая зверушка. Отлично, че.
— А люди, — продолжил Василий, — иные. Наш магический потенциал ограничен вапоритом. Кое-кому это очень не нравится. Кое-кто, желает этот потенциал расширить. Именно поэтому ты нужен им. Как подопытный кролик. Вынуть душу, изучить, чтобы понять, как можно придать вапоритовые свойства душе обычного человека. Не прибегая к вызову одержимого. Нельзя допустить, чтобы у них получилось.
— Почему же? — удивился я, — что плохого в том, чтобы каждый стал таким, как я?
— Баланс нарушится. Первый кто получит такую силу, все разрушит. Мир рухнет в войну родов с родами. Орденов с орденами. А в первую очередь пострадают простые люди. Не маги. Все человечество рискует не пережить такого поворота. Порядок просто рухнет. И наступит хаос.
Если все так, как он говорит, то понятно, почему существуют и те, кто желает убить меня. Ну а сам Василий? К какой стороне принадлежит он? Не доверяю я этому мужику. Ой не доверяю…
— Вот тебе новая причина убить меня, — серьезно проговорил я.
— Это мне не нужно. Только твоя помощь.
— Ты из тех, кто собирается мной воспользоваться? — я заглянул Василию в глаза, сжал губы.
— Ты думаешь, я пожертвовал бы собственным сыном ради этого? Единственным своим наследником? Пожертвовать родом? Плохо ты знаешь наше общество. Очень плохо, — холодно, проговорил Малинин, — несмотря на то что Стас не отличался способностями, твердостью характера, я любил его. И сейчас люблю. Он единственная семья, что у меня была. Теперь я одинок, и мой род скоро перестанет существовать, — Василий опустил глаза, — единственное, чего я желаю, это отомстить.
Мне казалось, претор не лжет. Сейчас, когда он замолчал, весь его внешний вид кричал о скорби и грусти, что он испытывал.
Опущенные плечи, ссутулившись спина. Лицо, казалось, постарело на пять лет, глаза померкли. Моложавый солдат превратился в старика.
— Какая помощь тебе нужна?
— Ты соглашаешься? — претор поднял глаза, — так просто?
— Да.
— Это противоречит твоей цели. Ты можешь погибнуть.
— Я и так могу погибнуть, — я пожал плечами, — так хоть отдам тебе долг, за это тело.
Малинин зло уставился на меня, помолчал полминуты.
— Я рад, что ты согласен. Нам нужно разузнать, кто притянул тебя в этот мир. Создание одержимого, это очень сложная задача. Невероятно сложная. Все равно, что канат сквозь иглу протянуть. Но кто-то смог. Кто-то очень способный и могущественный.
— Кто-то, кто устроил теракт на площади, — догадался я.
— Да. Но теперь я думаю, что это был не совсем теракт. Скорее ритуал. Ритуал призыва одержимого.
— Но почему твой сын? Месть? Личные счеты?
— Случайность, — Василий пожал плечами, — они хотели вселить одержимого в кого-нибудь из молодых кадетов. С юным телом проще, чем с полностью сформировавшимся.
— И с чего нужно, по-твоему, начать? — Спросил я.
— С тренировок. Ты должен стать сильнее. Боеспособнее. Скажи? Воспоминания Стаса. Ты воспринял их?
— Частично, — я покачал головой, — их много, они яркие. Но приходят хаотично. Вспышками. И очень редко.
— Плохо. Но ты знаешь круги формы и сущности на начальном уровне.
— Да. Это я получил от Стаса.
— А боевая медитация?
— Нет. Что это?
— Ментальное состояние, в которое входит маг, — менторским тоном проговорил претор, — убивая магов, или существ тронутых манией, ты, через ксифос, втягиваешь в себя крупицы их силы. В ордене ксифомантов, эти крупицы используются, чтобы быстрее развивать магические способности. А развивать их можно, лишь находясь внутри боевой медитации.
Медитация? Не те ли самые круги, что я видел, когда отключился у шахты Восточный ветер?
— Кажется, — задумался я, — я входил в нее однажды. Потерял сознание и увидел золотые пиктограммы в виде четырех кругов.
— Да, — он кивнул, — это она. Полагаю, ты вошел случайно. Я научу, как делать это сознательно. Как открывать новые навыки. Новые силы.
Я вспомнил, что кроме кругов, там был и второй уровень. Та «свеча», что я видел в центре символа, вероятно… душа. Уровень души? Сомневаюсь, стоит ли рассказывать Василию и о нем? Как он отреагирует, не выйдет ли это боком?
— Там было еще кое-что, — решился я, — второй уровень.
— О чем ты? — Василий внимательно взглянул на меня.
— Под четырьмя кругами было что-то вроде души. И лучи в разные стороны.
Он внимательно слушал, даже подался в кресле в мою сторону. Задумчиво положил подбородок на кулак.
— Будто, — продолжал я, — способности, которые я использую без вапорита. Вроде древа их развития.
— Об этом, — не сводя с меня глаз, Василий откинулся, на спинку кресла, — мне ничего не известно. Но я постараюсь разузнать что-нибудь.
Я сжал губы, кивнул.
— Так. Ладно, — серьезно сказал Василий, — время позднее. Утром тебе в академию.
Я недовольно взглянул на претора.
— Для всех остальных, ты по-прежнему Стас Малинин. То, что немногие знают правду, не освобождает тебя от обязанностей кадета. Тренировки начнем завтра, после занятий. В субботу у тебя суд поединком. Времени мало.
— Кстати, — я зло взглянул на претора, — я давно хотел спросить.
— Слушаю.
— Ты зачем втянул меня в эту херь с судом поединком?
Претор улыбнулся, потом скупо рассмеялся.
— Я стал подозревать тебя в одержимости еще на площади, история с Дюрааном сильнее убедила меня. Я должен был проверить тебя в бою. Знал, что пытаясь спастись, ты раскроешься. Вот и поставил в такие тяжелые условия. Хотел быстрее убедиться. Сюда же история с шахтами. Ну, в итоге, дуэль не потребовалась. Ты слишком хорошо показал себя. А я оказался нетерпелив, — на этих словах претор посерьезнел.
— Отлично, бля! А дуэль-то осталась!
— А дуэль осталась. И ты на нее пойдешь. Это прекрасный способ отточить навыки, которые ты получишь.
— Или сдохнуть!
— Или сдохнуть, — спокойно сказал претор.
***
Когда одержимый покинул кабинет, Василий подошел к эркеру и долго смотрел вслед существу, занявшему тело его собственного сына.
Василия терзали смешанные чувства. С одной стороны, вот он, его сын, такой, каким он мечтал его видеть. Решительный, сильный. Достойный продолжатель рода Малининых. Тот, кто, вероятно, вернет древнюю фамилию в список лучших семей ордена.
С другой же, это был не его сын, а чужой человек. Он, пусть не по своей воле, но все же убил Стаса.
Василий почувствовал, что начинает нервничать. Он часто задышал, беря себя в руки.
«Долг есть долг, — холодно подумал он».
Но отцовские чувства взяли верх. Они захлестнули. Это случалось и раньше, когда он только подозревал то, что Стаса больше не существует. Сейчас они нахлынули особенно сильно.
Претор вскрикнул, схватил стул, швырнул его о стену. Тот с грохотом развалился. Дорогая декоративная штукатурка пошла трещиной. Василий тяжело уселся в кресло. Опустил голову, бессильно обнял ее руками. Горечь потери, окончательно ставшей для него действительностью, терзала старшего Малинина.
***
Я вышел из дома, пересек большой двор. У ворот, возле черного представительского автомобиля, явно устаревшей модели, ждал водитель.
— Господин, — поклонился он, — велено доставить вас к дому.
— Хорошо, — пожал плечами я. Мне же лучше, не тащиться на метро, в другой конец Верхнего города.
— Сюда, пожалуйста, — открыл он дверь.
Я сел на заднее сидение, пристегнулся. Машина двинулась. Мы поехали по широкому проспекту, ведущему к центру города.
Я задумался о нашем с Василием разговоре. Что-то подсказывало мне, что доверять ему до конца — нельзя. Логически обосновать эту мысль я себе не мог, но она постоянно вертелась у меня в голове.
Из раздумий меня вырвало то, что мы заехали на совершенно незнакомую мне улицу.
— Прошу прощения, — обратился я к водителю, — куда мы едим?
— Короткий путь, господин, — буркнул он.
Города я не знал, но плохое ощущение взыграло и здесь.
— Останови, — приказал я.
Он не отреагировал.
— Останови!
Водитель ускорился, мы помчались куда-то на полном ходу. Ксифос щелкнул в ножнах. Зараза! Да меня, бля, похищают! Я перелез влево, за водительское сидение, приготовился пронзить шофера.
Внезапно он обернулся. Рука мужчины засияла синим светом. Ледяной поток сорвался с пальцев. Ксифос немедленно примерз к руке. Ладонь покрылась коркой льда.
Я вскрикнул, но не растерялся. Схватил водилу свободной рукой, изо-всех сил принялся душить. Он заорал, потом захрипел.
В спинку позади меня что-то стукнуло, толкнуло пониже лопаток. Внезапно правая сторона спинки сидения раскрылась, оттуда вылез мерзкого вида карлик. Немедленно вцепился в меня.
Машина запетляла, съехала с дороги, подскочила на бордюре. Мы помчались по пешеходной зоне большой парковой террасы, прилепившейся к стене города.
Впереди замаячило светящееся ночными огнями полотно нижних кварталов. Мы со всего размаху влетел в ограждение террасы и с грохотом проломили его.