— Я же сказала, что с удовольствием поеду. Но что мы будем делать с едой? Уже пять часов.
— Об этом подумаем позже.
Она надела ярко-красный кардиган, нашла сумочку и была готова. Пока они ехали по залитым солнцем улицам, Розали подумала: «Ну вот, он собирается во второй раз пустить меня к себе в дом». И от этой мысли ей стало удивительно хорошо.
— Вы навели дома порядок, Адриан?
— Нет. Там стало еще хуже. Нельзя собрать сложное электронное устройство и сохранить при этом порядок в квартире. Это вас останавливает?
Она покачала головой. Ей хотелось сказать ему, что ее ничто не остановит. Войдя в его гостиную, она сразу же подошла к столику и взяла фотографию его матери — увеличенный моментальный снимок, сделанный в саду, и долго смотрела на него, пока Адриан не подошел и не встал рядом с ней.
— Интересно, а если бы это была моя фотография, вы бы так же на нее смотрели?
— Ваша? — Розали пожала плечами. — Вы не способны на такую любовь и привязанность, какую может дать эта женщина.
— Ну, если любовь и привязанность — это все, что вам нужно, выходите замуж за вашего приятеля. В роли мужа он, несомненно, утолит вашу жажду.
— О, но я не собираюсь выходить замуж…
— Продолжайте. Я внимательно вас слушаю.
— Я пока не собираюсь выходить замуж, — усмехнулась Розали. — Но когда соберусь, вы будете моим шафером?
Он отошел от нее.
— С удовольствием буду вашим шафером. Почему бы и не поприсутствовать на вашей свадьбе, ведь своей у меня никогда не будет.
Розали все не могла оторваться от фотографии; ей хотелось, чтобы она ожила, освободив все душевное тепло и бескорыстную любовь, которые удерживались под стеклом в рамке.
— Адриан, как вы думаете, вы когда-нибудь тоже станете таким… округлым, как ваша мама?
— Очень дипломатичное описание ее телосложения! Нет. Я позабочусь о том, чтобы не растолстеть. Во-первых, я достаточно подвижен. Во-вторых, не собираюсь жениться, а значит, у меня не будет жены, перекармливающей меня углеводами.
Она поставила фотографию на место.
Он ушел в спальню, но вскоре протиснулся обратно в гостиную с элегантным деревянным корпусом в руках.
— Вот он. Падите ниц перед этим произведением искусства. На его создание у меня ушло несколько месяцев.
Розали с трепетом смотрела, как он ставит приемник на обеденный стол.
— Он прекрасен, — наконец выговорила она. Казалось, ее слова позабавили Адриана.
— Откуда вы знаете, если мы его еще не слышали?
— Ну, выглядит он чудесно, а это уже полдела.
— Какое значение имеет внешность? Важно только то, что внутри.
— Неужели? — Она краем глаза заглянула в висящее на стене зеркало. — Тогда у меня еще есть шанс.
— Перестаньте напрашиваться на комплименты и ведите себя тихо, пока я буду вносить финальные штрихи в этот шедевр.
Он порылся в своих завалах и извлек оттуда два больших конусовидных динамика без корпусов. А пока возился, соединяя их проводами с приемником, Розали почувствовала, что проголодалась. Может, Адриан забыл про еду? Но он так погрузился в работу, что ей не хотелось напоминать ему про ужин. К тому же ей вдруг захотелось доказать ему, что женщины вовсе не так сильно мешают, как он утверждал. Поэтому она просто молча сидела, пока он не посмотрел на нее с притворным изумлением.
— Вы все еще здесь? Боже мой, а я-то думал, что вы уже ушли. Никогда не поверил бы, что женщина может вести себя так тихо.
Розали рассмеялась:
— Похоже, вам предстоит немало узнать о женщинах.
Он выпрямился, не ответив, поднял динамики и положил их на стулья на равном расстоянии от приемника.
— И вот, — торжественно произнес он, — настал момент, которого мы так ждали. — В последний раз быстро осмотрев все устройство, он выставил на шкале нужную волну. — Поехали.
Адриан включил питание, и комната наполнилась звуками музыки. Розали захотелось захлопать в ладоши.
Крэйфорд, гордый достигнутым успехом, подошел к ней, обнял ее за плечи. И они вместе прослушали симфонию Чайковского.
Когда отзвучали последние аккорды, они переглянулись, и Адриан неожиданно сказал:
— А знаете, вы очень похожи на вашу мать.
Розали удивленно посмотрела на него:
— Да что вы! С моими мышиными волосами и заурядными чертами лица? Моя мама красивая. А я — нет.
— Да, красивой вас не назовешь, но что-то в вас есть, что-то не поддающееся определению… Мне кажется, все дело в глазах. У нее глаза теплые и приветливые, а у вас умоляющие, призывные… А, не важно! — Адриан вернулся к своему приемнику и сосредоточил все внимание на нем. Неуловимый момент счастья прошел.
Наконец Розали отважилась потревожить его:
— Адриан, я… я проголодалась.
Он все бросил и с виноватым видом повернулся к ней:
— Простите, ради бога. Я ужасный хозяин. Совсем отвык развлекать юных дам. Ну, так что мы будем делать? Поедем в ресторан или устроим импровизированный ужин прямо здесь? Меня устроит любой вариант.
Она обдумала оба предложения.
— Если у вас найдутся хлеб, сыр или колбаса, я могу сделать бутерброды и мы поедим здесь.
Он вздохнул с явным облегчением:
— Я надеялся, что вы так скажете. Идите на кухню и посмотрите, что там есть. Не стесняйтесь.
— Вы… вы не возражаете? — Ей с трудом верилось, что он позволил ей распоряжаться на его кухне.