Мэтт трепетал, глядя на свою маленькую дочку. Его восхищали ее крохотные пальчики, ее круглые коленки, ее глазки, смотревшие на него с экрана прибора.
Дэн Уилсон стоял рядом.
— Ты в первый раз видишь сонограмму? — спросил он.
— В первый. Кажется, что камера у Дженни в животе.
— Новые технологии постоянно совершают переворот в медицине. — Он повернулся к Дженни. — Все нормально?
— Все прекрасно, — спокойно ответила она, не отрывая глаз от монитора. — Спасибо.
— Я рад. Вы здоровы, и теперь видите, что и ребенок ваш здоров.
Он собрался уходить.
— Лаборант все уберет. Если у вас есть вопросы, спрашивайте. Я бы хотел осматривать вас каждую неделю.
Дженни не отрывала глаз от сонограммы, а Мэтт продолжал смотреть на Дженни.
Мать его ребенка сегодня открылась ему с новой стороны. Наблюдая за ней в этот интимный момент, он узнал больше, чем из их общения.
Он почувствовал себя посторонним, чужим в момент контакта матери и дочери.
Его охватило отчаяние. Намеренье Дженни жить без мужчины было не праздным желанием, оно подтверждалось биением жизни внутри нее.
В душе у него воцарился холод. Мэтт знал, что без этих двух прекрасных женщин ему никогда не согреться.
Мэтт стоял у Дженни за спиной, но она чувствовала, как он вдруг отдалился от нее после того, как ушел доктор. Казалось, он не хочет с ней разговаривать. Может, это потому, что ребенок оказался девочкой.
Поначалу он пришел в восторг, увидев Лекси на экране, но, когда они стали пересчитывать ее пальчики и рассматривать другие крошечные части тела, Мэтт отстранился и стал подозрительно спокойным.
Ничто не беспокоило Дженни больше, чем задумчивый Мэтт. Какой план возникает в его красивой голове?
Дженни удивилась, когда Мэтт встал, подошел к ней и взял ее руку. Она прижала их сплетенные руки к животу.
— Разве она не самый красивый ребенок на свете? Я уверена, Голливуд начнет охотиться за ней прежде, чем она вырастет из пеленок.
— Я бы предпочел, чтобы у нее было нормальное детство дома, рядом с родителями.
— Так не всегда выходит, но я сделаю все для этого. — В голосе Дженни прозвучала тоска. Никто не знал лучше ее, как отражается на детях ненормальное детство.
Лекси, будущая балерина или чемпионка по боксу в Цинциннати, снова повернулась и теперь смотрела прямо на людей, которые любили ее больше всего на свете. И Дженни подумала: может, у них и не получится семья, но сейчас они очень близки.
Близки, как никогда.
— У нее твои глаза, — у Дженни слезы подступили к горлу.
— И твой упертый подбородок, — неожиданно жестко сказал он.
Лаборант помог Дженни сесть, а потом занялся снимками ребенка.
Дженни запахнула полы своего кардигана.
«Да, Алексис — во многом моя дочь. Это уж точно», — подумала она.
Мэтт вдруг осознал, что сказал. Он начал что-то говорить, но понял, что Дженни не слушает его. Взглянув на экран, он залюбовался снимком своей дочери.
Мэтт смотрел в окно. Неожиданно рано стемнело, и стало очень холодно. К девяти вечера облака стали угрожающе опускаться. С неба полились ледяные струи, вдалеке загрохотал гром. На юге Огайо такая погода всегда наступала внезапно. Некоторые старые дубы и клены рухнули, увлекая за собой провода, и кое-где в городе потух свет.
Стедмен уехал на выходные за несколько часов до начала урагана. Он звонил и сказал, что ему пришлось остановиться в пригородном мотеле из-за непогоды.
Мать Мэтта была в безопасности у себя дома.
Оставалось только позаботиться о Дженни. Он снова взглянул на телефон, лежащий на соседнем сиденье. Он безумно хотел опять набрать ее номер. Примерно час назад он уже звонил, но она не брала трубку. Мысль, что с ней что-то не в порядке, жгла его изнутри. Но Мэтт не хотел отпускать руль — это было слишком опасно.
Вдруг машину занесло. Она заскользила по дороге и резко затормозила у высокого бордюра. Воспользовавшись остановкой, Мэтт набрал номер Дженни. На этот раз она взяла трубку.
— Где ты была? — Мэтт вдруг понял, что кричит. — С тобой все нормально?
— Мэтт? — Дженни говорила невнятно и сонно. Похоже, он разбудил ее. — Что-то случилось. Света нет, и очень холодно.
— Это ураган. Ужас, что творится. Оставайся дома и жди меня, милая. Я уже еду.
— Мэтт? Мне страшно.
— Любимая, все в порядке. Ураган уже кончается. Не бросай трубку. Я буду у тебя через несколько минут. А пока возьми одеяло, теплые носки и закутайся потеплее.
— Мне придется отойти от телефона. — Мэтт услышал, как Дженни положила трубку и пошла куда-то. Прошла целая вечность, пока он вновь услышал ее голос: — Все, я укуталась. А ты где? Ты тепло одет?
— Я совсем рядом. Открой дверь и отправляйся в постель.
Молчание в трубке.
— Мэтт, — дрожащим голосом ответила она, — я думаю, сейчас не время…
— Любимая, — перебил он, — я хочу, чтобы ты согрелась.
— Хорошо. — Кажется, в ее голосе прозвучало разочарование.
Он услышал щелчок замка, а потом ее шаги.
— Говори со мной, милая.
— О чем?
— Не знаю. Как поживает Мэгги? Ты ее не видела? Как Хоуп?
— Хоуп? Недавно впервые произнесла целое предложение. Разве я не говорила? — Дженни подобрала одеяло и пошла к двери. — Хоуп хочет к Нинни. Мэгги так счастлива! Жду не дождусь, когда Лекси тоже начнет разговаривать!
Мэтту показалось, что она плачет.
— Как ты думаешь, с ними все в порядке? Центр города очень старый, там, должно быть, сейчас холодно.
— С ними все нормально. Я проезжал по этому району — там есть свет.
— Где ты сейчас?
— Подъезжаю к твоему дому. Ты увидишь меня, если выглянешь в окно.
Мэтт не стал заглушать мотор. Он выскочил из машины и понесся к дому. В прихожей было очень тихо. Он посветил фонариком в гостиную и на кухню. Навстречу ему из темноты двинулся луч света.
— Мэтт? — спросила Дженни. Он направил на нее фонарик. Даже одеяло не могло скрыть ее большого живота.
— Господи, — пробормотал он. — Я и забыл, что она беременна.
Он так боялся, что она замерзнет и так хотел поскорее до нее добраться, что готов был рискнуть собственной жизнью.
В эти мгновенья Мэтт совершенно забыл о ребенке.
И тут его осенило.
Он любил ее. Именно ее. И не потому, что она носила его ребенка, а потому, что он узнал в ней свою вторую половину.
Дженни Эймс полностью завладела его сердцем, и Мэтт никогда не получит его обратно.
Дженни была сейчас такой соблазнительной, что он вдруг почувствовал себя неандертальцем — ему хотелось бороться за свою женщину, завоевать ее, а потом утащить в свою пещеру.
Мэтт осветил ее. Луч света выхватил из темноты бледное лицо и посиневшие губы.
Что ему оставалось делать, кроме как согреть ее так, как он умел?
Он отложил фонарик и протянул руки.
— Иди ко мне. — Дженни подошла, он накинул ей на плечи свой шарф и притянул к себе. Потом он нежно поцеловал ее. Дженни ответила на поцелуй, но как-то несмело, словно еще не проснулась.
Ее губы были холодными. Без его помощи она не согреется, понял Мэтт:
— Подойди поближе.
Дженни попыталась, но только толкнула его животом.
— Кажется, у нас ничего не выйдет, — печально заметила она.
— Все получится, дорогая. Дай-ка я тебе покажу.
Он снова поцеловал ее, надеясь согреть своим теплом. Мэтт положил руку ей на спину, еще немного приближая ее к себе. Он коснулся ее рук — они были ледяными.
— Так, сунь руки мне под свитер. — Он вздрогнул, когда почувствовал сквозь рубашку ее холодные пальцы.
Мэтт нашел край ее свитера, и его руки скользнули под него. Ее кожа была холодной. Он стал мягко растирать ей спину, надеясь, что это поможет Дженни согреться, но ничего не вышло.
— Это я виноват.
— Ты же не властен над погодой, Мэтт.
— Я не о том. Если бы ты была со мной, то не замерзла бы.
— Ты не можешь быть сразу всюду, и ты не отвечаешь за все на свете.
— Я не хочу отвечать за все на свете. Я хочу отвечать за тебя.
Похоже, эти слова не возымели желаемого действия, и он еще крепче прижал ее к себе. Дженни положила голову ему на плечо и снова задрожала.
— Я знаю, как согреть тебя. Нужно поскорее попасть ко мне домой.
— У тебя не отключили электричество?
— У меня есть кое-что получше. Камин в спальне.
Только когда Дженни умылась и почистила зубы, она вдруг подумала о том, что ждало ее за пределами ванной. Камин, теплая постель и Мэтт.
Она бы с радостью отказалась от всего ради последнего.
Дженни начала согреваться еще в машине. Она почувствовала, что очень важна для Мэтта.
Молодая женщина взяла свечу, которую дал ей Мэтт, и тут же поставила ее обратно. Свеча удивительно гармонировала со всем, что было в доме. Дженни наклонилась к зеркалу в позолоченной раме и увидела в нем женщину, которая казалась здесь чужеродным элементом.
Даже света свечи хватило, чтобы разглядеть ее недостатки. Юбка, купленная в комиссионном магазине, мужской пиджак — другие не сходились у нее на животе, простенькая блузка.
Грустные мысли не покидали ее. Кристал Макдонах стояла перед этим зеркалом не во фланелевой пижаме, а в шелке и кружеве, подчеркивающих ее стройную фигуру.
Дженни криво улыбнулась своему отражению в зеркале.
Когда она вышла из ванной, сердце ее ухало, как молот. Она начала расстегивать и застегивать манжеты, чтобы не было заметно, как у нее дрожат руки. Мэтт откинул покрывало на кровати. Даже не дотрагиваясь до белья, Дженни могла сказать, что это дорогой сатин. Ей казалось, что она спит, только все было настоящим. И особенно Мэтт.
У Дженни перехватило дыхание, когда она поняла, что он не одет. Ей тут же захотелось прикоснуться к нему.
— Тебе не холодно? — спросила она первое, что пришло на ум.
— Я ненавижу пижамы. Может, подойдешь ко мне и погреешься?
— Я не могу.
— Почему?
«Действительно, почему?» — подумала Дженни. Она, взрослая женщина, любит взрослого мужчину и боится своих чувств.
— Ты занял мою половину кровати.
— Почему твою?
— Я всегда сплю на левом боку с правой стороны кровати. Так лучше для ребенка.
Мэтт встал, и Дженни почувствовала одновременно облегчение и разочарование. Он был не совсем раздет.
— Ну-ка залезай. Чем скорее ты устроишься поудобней, тем лучше.
Дженни хотела спросить, что будет, когда она устроится поудобней, но засмущалась. Она снова показала свою неопытность, как тогда, когда Мэтт поцеловал ее, а она выгнала его из офиса. Сегодня она его не прогонит. Она прижмется к нему как можно крепче, и не только потому, что ей нужно согреться.
Мэтт помог ей улечься, потом обошел кровать и тоже забрался под одеяло. Он придвинулся ближе, и сердце Дженни дрогнуло.
«Похоже, мне не придется сегодня спать», — подумала она, когда Мэтт положил ее голову к себе на плечо. Она быстро помолилась про себя перед началом новой эры в своей жизни, закрыла глаза и мгновенно заснула, чувствуя себя в безопасности в объятиях любимого.