Сэр Джон Эпплтон превратился в тучного старика, терзаемого подагрой. Его дочь Сара и зять Ричард оказались одинаково тощими и скучными. Они были на седьмом небе от того, что сам герцог Гленкирк с женой и дочерью почтили их визитом, и сразу усадили Фортейн рядом со своим отпрыском Джоном, очевидно, надеясь на чудо. Однако чуда не произошло. Джон, громкоголосый бесцеремонный хам, был так потрясен красотой и надменностью леди Линдли, что мгновенно притих и не сводил с нее обожающего взгляда. Такой девушки ему еще не доводилось видеть! Фортейн же откровенно игнорировала соседа по столу: к несчастью, юный Джон Эпплтон отличался прыщавой физиономией и потными ладонями, а непривычная молчаливость и неумение поддержать беседу отнюдь не возвысили его в глазах Фортейн. Джон показался ей глупым и ничтожным.
- Слава о ваших лошадях идет по всей округе, - заметил старик. Удивительная вещь, если учесть, что у вас на землях работают ирландцы, да еще и католики. Наверняка обобрали вас до нитки!
- У меня трудятся как католики, так и протестанты, - мило возразила Жасмин. - И те и другие преданы мне, и я не делаю между ними различия, сэр Джон. Все они хорошие люди.
- Паписты! Идолопоклонники проклятые, - прошипел старик.
- Католики поклоняются не идолам, - внезапно выкрикнула Фортейн, а Господу нашему! Что за чушь!
- Мадам, одерните вашу дочь. Она слишком дерзка и своевольна, вскинулся сэр Джон.
- Фортейн, извинись, пожалуйста, перед сэром Джоном. Он не виновен в своем невежестве, - велела герцогиня Гленкирк дочери.
- Хорошо, мама, - с приветливой улыбкой ответила дочь. - Простите меня за ваше невежество, сэр Джон. Мама права, вас трудно в этом винить.
И, поднявшись, низко присела.
- Пожалуй, мне пора отдохнуть, - объяснила она, направляясь к выходу.
Сэр Джон и его семейка, не слишком убежденные в том, что Фортейн действительно попросила прощения, не смели, однако, спорить с самой герцогиней Гленкирк, зато про себя дружно решили, что подобная девица совсем не подходит их Джону. Слишком смазливая и чересчур языкастая. Вне всякого сомнения, такие плохо кончают. Поэтому хозяева ничуть не огорчились, когда гости объявили, что пора спать.
Рори, Адали и Рохане неохотно накрыли стол в кухне. Слуги недолюбливали ирландца и с подозрением посматривали на его необычных спутников. После ужина им объявили, что Рохана может ночевать в покоях хозяйки, а мужчинам придется спать в конюшне.
- Господин не потерпит вашего брата в большом доме, - угрюмо бросила кухарка. - Того и гляди зарежете нас в собственных постелях.
- Сомневаюсь, чтобы какой-то мужчина набрался храбрости приблизиться к постели этой особы, - со смешком заметил Адали, поднимаясь на сеновал и расстилая плащ на связке сладко пахнущего сена. - Ничего страшного. Приходилось спать в местах и похуже.
- Мне тоже, - согласился Рори, укладываясь и, немного помедлив, пробормотал:
- Она кажется счастливой.
- Так и есть, - подтвердил Адали.
- Хорошо.
- Вы так и не женились, мастер Магуайр? - полюбопытствовал Адали.
- Нет. Смысла не было. Земли мне не принадлежат. Что я могу предложить женщине? Дети только усложнили бы мою жизнь, ибо ирландцы по крови и католики по вере - чужаки в собственной стране, пока ею владеют англичане. Да и сам я не уверен в собственном будущем. Не хватало еще тревожиться за жену и детей.
- Вам не нужна женщина? - поразился Адали.
- После нее?!
- Но с той поры прошло двадцать лет, мастер Магуайр. Всего один час. Час из целой ночи. Хотите сказать, что с тех пор у вас никого не было?
- Никого. О, разумеется, в тех редких случаях, когда меня одолевает похоть, я иду к знакомой вдове в деревню. Она щедра на милости к мужчинам вроде меня, но ведет себя осмотрительно, и никто не посмел бы назвать ее шлюхой, - объяснил Рори.
- А вы, мастер Магуайр, сумеете быть так же благоразумны? - оставив шутливый тон, осведомился Адали.
- Разумеется! Слова лишнего не пророню! Я знаю, мастер Адали, она не помнит, что случилось в ту ночь. Я не посмел бы причинить ей боль.
- Вот и прекрасно. Она считает вас своим другом, мастер Магуайр, и вряд ли вы хотели бы потерять эту дружбу. Она и Джеймс Лесли любят друг друга и живут душа в душу.
- Вам нет нужды бояться, Адали, - с легкой грустью заверил Рори. Она никогда не смотрела на меня иначе как на друга. Это единственное, на что я могу надеяться, и не принесу даже самую малую частицу ее благоволения в жертву глупой надежде и мечтам, которым не суждено сбыться. Нет, Адали, я жизнь отдам за леди Жасмин, но она никогда не догадается о том, кто помог спасти ее. Если тайна откроется, мы оба будем опозорены.
- В этом нет стыда, мастер Магуайр, - покачал головой Адали. - Вы, я и священник выполнили свой долг, не более того. Совесть не должна вас терзать. В этом нет бесчестия. А теперь доброй ночи.
- Доброй ночи, Адали, - тихо ответил Рори Магуайр и, повернувшись на бок, закутался в плащ. Как бы он ни уговаривал себя, а следующие месяцы будут самыми тяжкими в его жизни.
Глава 2
Они покинули поместье Эпплтонов еще до рассвета. Хозяева мирно спали, но гости не собирались задерживаться ни на мгновение дольше, чем было необходимо.
- Пожалуйста, передайте господину, - наставлял лорд Гленкирк полусонного дворецкого, - что мы благодарим его за гостеприимство, но нам предстоит долгое утомительное путешествие, и если мы хотим добраться до дома к вечеру, следует выехать пораньше.
Дворецкий смиренно поклонился.
- Да, милорд, как скажете, милорд. Сэр Джон расстроится, что не успел самолично вас проводить, - льстиво бормотал он.
- Мы его прощаем! - величественно объявил Лесли и, повернувшись, последовал за женой и дочерью на крыльцо. Женщины ежились от холода: утро выдалось сырым и туманным.
Дормез со слугами уже свернул на большую дорогу. Рори привел коней. Nmh быстро вскочили в седла и галопом помчались от Эпплтон-Холла.
- Слава Богу, отделались, - произнес Джеймс Лесли.
- Аминь, - вторил Рори.
Туман постепенно рассеивался, но солнце так и не выглянуло. Снова пошел дождь. Как ни странно, на общем сером фоне зелень казалась еще ярче. Мимо мелькали изумрудные холмы. Лишь иногда унылый пейзаж оживляли полуразрушенные каменные башни и маленькие деревушки. Жасмин заметила, что в прежний приезд деревень было куда больше. Сейчас же некоторые опустели и медленно умирали, другие совсем исчезли, и об их былом существовании напоминали только разбитые кельтские кресты, валявшиеся на поросших сорняками площадях. Ольстер, и прежде не слишком густо населенный, постепенно становился пустыней.
- Что здесь произошло? - обратилась Жасмин к Рори.
- Не все помещики похожи на вас, миледи. Вы же знаете, какая кара грозит тем, кто исповедует католическую веру.
Многих просто согнали с земли за отказ перейти в протестантство.
- Но ведь хозяева здешних поместий чаще всего вообще не живут в Ирландии, - удивилась Жасмин. - Какая разница, кто обрабатывает землю, лишь бы имения процветали!
- Они назначают управляющих, во всем следующих букве закона, пояснил Рори. - Большинство помещиков - англичане. Есть и шотландцы, но они никогда не приезжают сюда, если не считать тех, кто отправился искать лучшей доли и новых земель.
- А куда деваются переселенцы? - допытывалась Жасмин.
- Уезжают в те местности, где власти не так строги. Бегут в глубь страны, где и ведут нищенское существование. Многие погибают. Самые смелые добираются до Франции и Испании.
- Так уж повелось, - тихо заметила Фортейн, к удивлению собеседников. - Я узнала это из книг, да и мама часто говаривала, что все меняется. Ничто не стоит на месте. Одно племя побеждает другое, третье, четвертое, потом завоевывают его, и так далее до бесконечности. Но я согласна с матушкой: в Ирландии творится несправедливость. Ненавижу ханжество и лицемерие!
- Поверьте, миледи, и того и другого хватает с обеих сторон, вздохнул Рори. - Магуайр-Форду повезло: оба священника - люди честные и порядочные, вещь почти неслыханная. На каждого пастора-протестанта, вбивающего в головы прихожанам, что католицизм - греховная вера идолопоклонников, всегда найдется католический падре, орущий с амвона во всю глотку, что протестанты - грязные еретики, которых следует жечь на кострах, а уж если на земле они избегут наказания, то в аду им точно не поздоровится, ибо они и есть дьявольское отродье. Подобные проповеди не ведут ни к взаимному пониманию, ни к терпимости, миледи. К сожалению, на земле куда больше Эпплтонов, чем таких, как ваша матушка.