– Зачем же портить праздники? Гораздо важнее было бы как следует расслабиться.
– Бабушка права, – вступила в разговор Даниэла. – Лучше поиграй со мной. А то Ильза и Таня уехали, так что…
Хельга Гросманн подхватила:
– Мы тоже совершим путешествие. В Винтерберг. Если чуточку повезет, то застанем там и снег.
Заблаговременно, еще пару месяцев назад, Хельга забронировала места в «Пансионе Газельманн».
– И ты так долго держала это в секрете? – удивилась Катрин.
– Это было совсем нелегко, – призналась Хельга Гросманн.
– А если не будет снега, то можем покататься на коньках! – воскликнула Даниэла.
Катрин тоже обрадовалась. Они уже неоднократно, правда, только по выходным, ездили в Зауэрланд, вдыхая там чистый воздух и совершая прогулки по лесу. На этот раз возникала перспектива побегать на лыжах или покататься на санках. И даже если бы это не удалось, все равно наслаждаться в течение недели полной свободой, на всем готовом, решительно ничего не делать по хозяйству – это было достаточно соблазнительно.
Тем не менее Катрин заметила:
– И все же ты могла бы заранее обсудить свои планы со мною.
– А зачем, дорогая?
– А что если бы я наметила другие дела?
– Ты бы мне о них сказала.
– Если бы мы знали о поездке заранее, могли бы уже давно ей радоваться, – вставила Даниэла. – Но это ведь не важно. Главное, что мы едем. И когда же?
– Послезавтра.
– Значит, во второй день Рождества? – уточнила Катрин. – Надеюсь, мне удастся найти мастера, который поставит на машину зимние шины. Без них я в горы ехать не решусь.
– Можно надеть на колеса цепи.
– А ты умеешь это делать? Я – нет.
Они были возбуждены перспективой провести небольшой отпуск в горах, обменивались мнениями и высказывали опасения, связанные с поездкой. Когда стол был убран, Даниэла разложила на нем одну из своих новых игр, а Хельга Гросманн и Катрин опробовали эту игру вместе, и все втроем принялись играть. Никому и в голову не пришло включить телевизор.
Снег, начавший падать в сочельник, превратился затем в отвратительный снежный дождь с ледяной крупой. Но это не омрачило радости предстоящего путешествия. Посидев на телефоне, Катрин нашла механика, готового поставить ей зимние шины. Она выехала к нему рано утром, а к девяти часам уже вернулась; летние шины лежали в багажнике. Хельга Гросманн и Даниэла ожидали ее на уже упакованных чемоданах.
– Халло! – крикнула Катрин. – Мне остается только помыться и переодеться, и можно двигаться.
В мастерской она помогала механику возиться с шинами и потому была одета в рабочий халат, изношенный пуловер и самые старые джинсы.
– Давай скорее! – поторопила ее Даниэла. Катрин стянула с рук перчатки и дохнула на замерзшие пальцы.
Зазвонил телефон.
– Кто бы это мог быть? – вслух спросила Катрин, сразу же осознав, сколь глуп подобный вопрос.
– Уж, конечно, не Таня с Ильзой из-за границы, – ответила Даниэла.
– Скорее всего, одна из клиенток, желающая предъявить рекламацию на какое-нибудь изделие, – изрекла Хельга Гросманн. – Не будем снимать трубку. Нас ведь могло уже и не быть здесь.
– Думаю, надо все же ответить, – проговорила Катрин.
– Зачем?
– Вдруг что-то важное. – Она направилась к аппарату.
Хельга Гросманн опередила ее.
– Я подойду! – Она сняла трубку и назвала свое имя.
Катрин стояла так близко, что услышала мужской голос.
– Это отец? – спросила она озабоченно. Раньше не случалось, чтобы Густав Гросманн звонил в Гильден, даже и для того, чтобы поздравить их с праздником.
Мать и дочь переглянулись.
– Нет, – ответила Хельга Гросманн и передала трубку дочери. – Это тебя.
– Катрин Лессинг.
– Ну наконец-то, – отозвался мужской голос.
– Это ты, Жан-Поль? Как мило, что ты позвонил!
– Я звонил раньше. Тебе не передали?
– Нет. Знаешь, мы как раз уезжаем, и…
Он не дал ей договорить.
– Я должен тебя видеть!
– Когда?
– Еще сегодня. Позаботься о билете на самолет до Мюнхена.
– Нет, Жан-Поль, это невозможно!
– Невозможных вещей не бывает, ma chérie. Слово «невозможно» ты должна вычеркнуть из своего лексикона.
– Ну пойми же! Мы уезжаем в горы!