– Вкус у вас просто превосходный.
– В противоположность моим рассуждениям?
– Этого я не говорила. Но только… вы хотите так много знать обо мне, а о себе совсем ничего не говорите.
– Ну, как же? Я уже рассказывал. Вы знаете, что я ни с кем не связан.
– Мне это кажется забавным.
– Забавным?
– Да. Мужчина в вашем возрасте… – Она умолкла, заметив, что становится бестактной.
– Сколько же лет вы мне дадите?
Она чуть подумала.
– Тридцать с небольшим?
– Тридцать два.
Она глотнула вина и отважно продолжила:
– Мужчина тридцати двух лет должен иметь какие-то отношения с женщинами.
– Да, они существуют. Это я вовсе не отрицаю. Но никаких обязательств.
– Такое положение, наверное, результат случайного стечения обстоятельств?
– Нет, это не так. Признаю: я влюбляюсь, как и любой другой мужчина. Но как только моя партнерша начинает предпринимать попытки свести дело к браку – а раньше или позже это делает каждая, – я сразу же прекращаю всякие встречи.
– Это значит, что вы еще никогда по-настоящему не любили.
– Точно так же, как и вы.
– Нет, со мною несколько иначе. Я была очень влюблена, и, кажется, это во мне еще не угасло до конца. Но я на собственной шкуре убедилась в том, что он как супруг недостаточно надежен. Нет. Я не хочу выходить за него замуж, как не хочу и быть втянутой в эту грязную историю с разводом.
– А я в принципе против брачных уз.
Официант поставил на столик бифштексы на горячих тарелках с поджаристым, хрустящим картофелем, и некоторое время они молча их поглощали.
– Я еще никогда не испытывала такого голода, – призналась Катрин, – или, может быть, никогда еще еда не казалась мне такой вкусной.
– Бифштексы – патентованное блюдо этого дома, – пояснил он. – Здесь не пропускают мясо через мясорубку, как это распространено в наше время. Его отбивают. А затем отдельно готовят картофель в мундире, сдирают шкурку, разрезают и добавляют к мясу в качестве гарнира.
– О, это, наверное… – начала Катрин, но вовремя умолкла. Она хотела было сказать «заинтересовало бы Жан-Поля», но нашла подобную сентенцию неуместной. – Кажется, вы понимаете толк в кулинарии, – промолвила она вместо этого.
– А вы нет?
– К сожалению. Я охотно читаю кулинарные рецепты, но исполнение оставляет желать лучшего.
– Готовит мать?
– Да.
Ресторан заполнялся. Большинство гостей приходили в вечерних туалетах; их провожали к свободным столикам или к бару. Видимо, как раз закончились спектакли в близлежащих театрах «Талиа» и «Онзорг».
Желая увести беседу в сторону от своих семейных дел, Катрин спросила:
– А почему, собственно, вы так решительно настроены против заключения брака, господин Клаазен? Этого вы мне еще не объяснили.
Огоньки свечей, начавшие колебаться в оживленной атмосфере зала, углубляли тени на его лице, придавая ему какие-то почти демонические черты.
– Я не против брака, если он строится на разумных основаниях. Но ни в коем случае не следует пытаться скрепить браком каждую влюбленность или страсть – можете это называть как угодно, даже любовью. С моей точки зрения, это похоже на процедуру прикалывания бабочки к доске, чтобы сохранить ее красоту.
– О! – произнесла Катрин, которой это сравнение показалось слишком жестким.
– Чувства, – продолжал он наставительным тоном, – подвержены изменениям, цементировать их невозможно.
Катрин проглотила последний кружок жареного картофеля и с удовлетворением отметила, что желудок не бунтует. Она вытерла губы салфеткой и глотнула вина.
– А каковы, по вашему мнению, разумные доводы для заключения брака?
– Когда мужчина сыт по горло необходимостью готовить себе пищу, содержать в порядке квартиру и гладить свои рубахи. В этом случае он приходит к мысли о женитьбе на женщине, которая освободит его от этих забот. – Он приподнял бокал, показывая, что пьет за ее здоровье. – Но тогда встает вопрос: есть ли смысл отказываться от свободы ради удобств.
– Вы говорите, словно заклятый враг женщин.
– Что я таковым не являюсь, вы должны бы знать, Катрин.
Она заметила, что он впервые назвал ее по имени, и по сердцу прокатилась горячая волна.
– До этого момента я всегда думала, что вы женщинам друг! – призналась она. – Я полагала, что вы издаете журнал, чтобы им помочь.
– Так оно и начиналось, Катрин. Но чем дольше я этим занимаюсь, тем сильнее ощущение, что они вовсе не хотят никакой помощи.
– В ваших словах звучит горечь.
– Нет, всего лишь разочарование.
– Но ведь тиражи хорошие?
– Да, но только потому, что материалы соответствуют пожеланиям читательниц. А знать правду не желает ни одна из них.
– Я-то хочу, – сказала Катрин, – хочу знать правду. Я постоянно ищу ее. Только не нахожу.
– Правду о чем?