– Я? Извиняться? С какой это стати? Вы тут набрасываетесь на человека, зная, что он для меня много значил…
Хельга не дала ей закончить.
– Нет никаких оснований его защищать. Он тебя только использовал для своей прихоти.
– А это просто ложь.
– Боже, Боже, как же можно быть такой слепой?!
– Может, начнем все-таки играть? – нетерпеливо спросила Даниэла.
– Сначала возьмите назад ваши слова про свинью!
– Не просто свинья, а порядочная, – поправила Даниэла и захихикала: уж очень ей понравилось это выражение.
– Он никогда про вас плохого слова не сказал.
– Да и как бы он мог? – возмутилась Хельга. – Мы ведь ему никогда поводов для этого не давали.
– Он знал, что ты с самого начала была против нашей дружбы.
– Дружба! Со смеху помереть можно! То, что между вами было, это не более чем грязное сожительство. Это – связь, нарушающая его супружескую верность. Вместо того чтобы вешать нос, тебе бы радоваться, что это наконец позади. Если бы я не подставила тебе плечо, ты бы никогда не решилась.
– Значит, я еще должна быть тебе благодарна?
– Да, конечно.
– Нет, мама. Определенно, нет. Я хочу, чтобы ты перестала вмешиваться в мои дела.
– А я хочу, чтобы ты наконец стала взрослой. Ведь ты меня просила помочь тебе избавиться от него! Разве ты об этом забыла?
– Ты могла бы от такой помощи отказаться.
– Да, конечно, могла бы. Но моя материнская любовь – это моя слабость. Я всегда подхватывала тебя, не давая упасть, когда ты из-за своей похоти попадала в пиковое положение.
Катрин вскочила.
– Похоти?
– Да, именно. Из-за чего же еще? Ты знаешь, что я никогда тебя не упрекала, но теперь все же спрашиваю: было ли, например, необходимо еще до свадьбы прыгать в постель к Петеру?
Черные глаза Даниэлы расширились до предела.
– Петер? – переспросила она. – Вы говорите о моем папе?
– Пожалуйста, дорогая, – сказала Хельга, – надень-ка куртку и иди вниз. Твои подружки наверняка уже ждут тебя там.
– Не-а! Чего это я пойду именно сейчас, когда наступает самое интересное?! – Даниэла демонстративно откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
Несмотря на это, Хельга не смогла остановиться.
– Если бы не я, что бы стало с тобой? Твое положение оказалось бы хуже, чем у Тилли, ведь Петер не смог бы даже платить тебе алименты на содержание ребенка. Именно я настояла на том, чтобы он на тебе женился. Именно я приняла его в свой дом, и я же о вас обоих заботилась.
До этого момента Катрин всегда была благодарна матери, но теперь ситуация вдруг предстала перед ней в ином свете.
– Нечего тебе по этому поводу особенно воображать, – проговорила она. – Если бы ты не вмешалась, то не исключено, что Петер был бы жив.
У Хельги перехватило дыхание.
– Да это же просто неслыханно, – выдавила она.
– Для чего ему было жениться на мне? Ведь Даниэлу мы могли бы вырастить и вдвоем, что в конце концов и получилось.
– Ты хотела выйти замуж.
– Да. Потому что я его любила как сумасшедшая и боялась его потерять. Но тебе-то следовало бы в этом разобраться лучше.
– Я только хотела помочь.
– Да что ты? Хотела помочь? В то время на нашем доме никаких долгов не висело. Тебе достаточно было взять ипотеку и передать деньги Петеру. Тогда бы он встал на ноги.
– Ты ведь сама в это не веришь. Он бы растерял их так же быстро, как и банковский кредит.
– Ты ему не доверяла и давала ему это почувствовать. На каждом шагу. Да, верно, ты взяла нас к себе, дала нам крышу над головой, и мы были благодарны тебе за это. Ах, до чего же благодарны! Но ведь ты и многого требовала. Ты ни на секунду не позволяла Петеру забыть, что он живет в твоем доме, в твоей квартире, что именно у тебя мы нашли приют.
– Я этим вас никогда не попрекала!
– Словами, может быть, и нет, но зато всем своим поведением. Все должно было совершаться по твоему разумению, нам не разрешалось сказать ни слова. Конечно, ты имела полное право хозяйничать. Но пользовалась ты этим совершенно бессовестно и безраздельно.
– Как ты смеешь со мною так разговаривать?
– Смею, потому что когда-нибудь надо сказать всю правду.
– Чепуха. Я уверена, что раньше ты так никогда не думала. Иначе я бы это заметила. Только твой отставной кобель мог внушить тебе подобные превратные представления.
– Как это на тебя похоже! Раз я его люблю, значит, он во всем виноват!
Хельга встала со стула и произнесла столь сокрушенно, что это звучало даже угрожающе:
– Ты все еще любишь его?
Катрин подумала, что просто неточно выразилась, но признать этого не захотела.
– Может быть, я вообще никогда не перестану любить его, – упрямо ответила она.
– Пока не найдется очередной мужик и не начнется новое цирковое представление.