— Присмотрись повнимательнее. Вон на той ветке. Видишь глаза?
Да, Зельда действительно увидела глаза. Ахнув, она невольно сделала шаг назад и только потом вспомнила, что злобный взгляд заключен внутри прочной прозрачной клетки.
— Я никогда ничего похожего не видела! — выдохнула она, не в силах отвести взгляда. Глазки оказались жесткими блестящими ячеистыми конструкциями густо-янтарного цвета. Они смотрели на нее так, словно насекомое, которому они принадлежали, больше всего на свете хотело бы высосать из нее всю кровь. Огромные крылья, сложенные у него за спиной, были с виду нежнее кристалломховой ткани ее платья и испускали какое-то мрачное сияние. Длинные тонкие ножки были подогнуты для прыжка. Обнаружить это насекомое с первого взгляда было нелегко, так как его окраска сливалась с окружением. Существо оказалось неприятно крупным — почти с метр ростом.
— Славненький такой кровосос, правда? Получила его еще совсем малышом, — объявила Дезма. Зельда судорожно сглотнула.
— «Кровосос»— это его имя или образ жизни?
— И то и другое. Когда он голоден, то сосет кровь, — начала рассказывать Дезма. — А голоден он почти всегда. На Ренессансе никто не отказывается лишний раз пообедать. Ведь не знаешь, как скоро подвернется следующий случай поесть. Я сейчас занимаюсь эффектом фосфорисцирования крыльев. А мой муж работает над ядом, с помощью которого эта тварь убивает добычу. В его состав входит кислота, разъедающая все материалы, которые обычно используют для садков. — Она выпрямилась. — А вон там каменки. По сравнению с кровососом они довольно скучные, но и у них можно найти кое-что интересное. Я уже целый год регулярно обмениваюсь информацией о них с коллегой-голубем с Клеменции. Вскоре планируем издать совместную работу.
— Вы сотрудничаете с кем-то с Клеменции? — заинтересовалась Зельда.
— С отаном Зеленолюбом. Ты его знаешь? Зельда кивнула:
— Да. Он очень уважаемый преподаватель. Я слушала его курс по теории биоэкологии.
А еще Зельда была очень не по-голубиному в него влюблена. Оставалось только надеяться, что тогда ей удалось это скрыть. В шестнадцать лет такие вещи прятать было очень нелегко. Но к тому времени Зельда уже успела приобрести некоторый опыт в том, как сдерживать свои чувства: ведь ей приходилось это делать с самого детства. Она чуть ли не с пеленок усвоила, что сильные эмоции рассматривались голубями как нечто неестественное.
— Он мне очень помогает в моих исследованиях. В его распоряжении такие средства компьютерного моделирования, каких в Попытайся Опять просто нет. — Дезма наклонилась над садком, с любовью рассматривая насекомых с тонюсенькими талиями. — А до чего он хорош собой — просто неприлично! Я тут с ним как-то встречалась. Жаль. Такой темноволосый красавец — и голубь! А, ну я все равно женщина замужняя. — Она улыбнулась, своей гостье. — Продолжим экскурсию?
Полная любопытства, Зельда шла за Дезмой Кэди вдоль длинных рядов клетками, зачарованно рассматривая все новых и новых страшилищ. Некоторых насекомых она смутно помнила по учебникам, но большинство были незнакомыми — и удивительными. Одни ползали на безногих брюхах, другие висели в воздухе, терпеливо поджидая добычу, третьи прыгали на хрупких ножках, которые, если их оторвать, отрастали заново. Зельду рассматривали голодные блестящие глазки всех форм и оттенков, холодно оценивая ее статус в качестве возможного обеда. Ей было крайне непривычно находиться в фокусе такого количества недружелюбно изучающих взглядов.
Дезма и ее муж часто вели совместные исследования и пользовались одной и той же лабораторией. Их нанимателем была крупная исследовательская фирма, которая финансировала теоретические исследования, получая взамен права на все достижения, которые могли иметь практическое применение.
— Нашим последним результатом был очень интересный новый пестицид. Его сейчас испытывают на Возлюбленной. Не имеет отрицательного воздействия на окружающую среду и сельскохозяйственные продукты, но поразительно справляется со сверкач-ками.
— Я часто читала о них в романах и мемуарах первопоселенцев. В первые годы это был настоящий бич. Они полностью уничтожали посевы. С ними никак не могли справиться, да? Кажется, они все время мутируют, и приходится регулярно искать все новые и новые пестициды.
Дезма одобрительно улыбнулась тому, как Зельда прекрасно ориентируется в этом вопросе.
— Если все будет хорошо, то наша компания станет производителем нового действенного средства. Мы все заработаем на этом кругленькие суммы. — Дезма двинулась дальше. — А вот моя гордость. Вот на этих двух красавцах основывалась та моя монография о биолюминесценции.
Зельда посмотрела на двух существ за закаленным диазитом. Окраска у них была бледно-зеленая. По сравнению со своими колоритными соседями эти насекомые показались ей необычно скромными. Она перешла к садку под жадным взглядом огромных фасетчатых глаз. Длинное тело насекомого было прикрыто крыльями. Две задние пары ножек, видимо, должны были обеспечивать дальние прыжки.
— Они меньше, чем я ожидала, — заметила Зельда. — Особенно если учесть, какой вред они могут нанести. — Насекомовидные существа были примерно полметра высотой. — Но они же не светятся! В вашей монографии написано, что у них светится все — и тело, и крылья.
— Люминесценция работает избирательно. Они могут включать ее, когда захотят, и делают это только
Тогда, когда находят добычу. А охотятся они в темноте. Свечение используется для того, чтобы мгновенно парализовать жертву.
— О, действительно! — сказала Зельда. — Теперь я вспомнила. Они охотятся ночью. И глаза у них регистрируют не только движение, но и тепло?
— Совершенно верно. Смотри, устрою тебе бесплатную демонстрацию. — Пройдя по лаборатории, Дезма дотронулась до каких-то пластин на настенном пульте. Свет померк, окна были моментально закрыты автоматическими ставнями. При наступлении внезапной тишины громче зазвучали щелчки, звон и стрекотание различных обитателей садков.
Зельда ждала, чтобы глаза привыкли к темноте.
— Они все равно не светятся!
— Сделай еще шаг к клетке и веди себя как добыча.
Засмеявшись, Зельда приблизилась к садку:
— А как ведет себя добыча?
— Просто дыши. Надо подойти довольно близко: из-за диазита диапазон различия тепла у них уменьшается. Если дотронешься до клетки, то получишь настоящую реакцию.
Зельда немного подождала, глубоко дыша. Потом, так ничего и не увидев, она приложила палец к диази-товому садку. И совершенно неожиданно получила ответ. Оба богомола Ригор Мортис загорелись жестким сильным светом, их тела буквально засияли голубовато-белым, мертвенным огнем, ошеломляющим и пугающим. В ту же секунду она встретилась взглядом
Со сверкающими глазами, источавшими такую нечеловеческую ярость, что у Зельды замерло сердце. Она увидела, как с жестких жвал страшилищ закапал светящийся яд, как поднялись членистые передние лапы, нацеленные ей прямо в горло, — и тут богомолы прыгнули. Ужас приковал Зельду к месту. Каждая клеточка ее тела взывала к ней, умоляя бежать, но она не могла пошевелиться. Из судорожно открывшегося рта не вырвалось ни звука. Зельда совершенно точно знала, что сейчас станет пищей.
С негромким щелчком богомолы ударились о прозрачную стенку — но Зельда только спустя несколько секунд осознала, что от смерти ее защищала стенка из закаленного диазита. Она пыталась восстановить самообладание, но не могла забыть о том, что, не будь тут барьера из диазита, она сейчас уже была бы добычей богомолов. Она содрогнулась от ужаса.
В эту секунду снова зажегся свет. Богомолы снова приобрели свою неброскую бледно-зеленую окраску. Однако Зельде показалось, что у них раздраженный вид — из-за того, что их лишили добычи.
— Извини, — говорила тем временем Дезма, поспешно возвращаясь к Зельде. — Ты не очень испугалась? Внушительное зрелище, правда?
— Я знала, чего ожидать, и все равно, когда они включили свое сияние, я была совершенно ошеломлена. Я никогда ничего подобного не видела, Дезма. Это просто ужасает. — Зельда огромным усилием воли заставила себя немного успокоиться. — Они чувствуют тепло даже через диазит?
— Они просто потрясающе чувствительны к теплу. Но для того чтобы определить приблизительное местонахождение жертвы, они полагаются и на движения добычи. В целом у них необычайно тонкая система чувств, которая нужна им главным образом потому, что они нападают только в темноте.
— Просто удивительно!
— Мой муж обнаружил, что их яд может вызвать временный паралич даже у такого крупного существа, как человек. Богомол нападает, вводит яд, а потом отступает и ждет, пока жертва не потеряет способности двигаться. И тогда не спеша приступает к обеду. Паралич удивительно напоминает ригор мортис — трупное окоченение — и не проходит около часа. К этому моменту от жертвы, как правило, мало что остается.
— Могу себе представить, — сказала Зельда, пытаясь обсуждать вопрос с должной научной бесстрастностью. К сожалению, ее воображение слишком живо представило эту картину.
Дезма бросила на нее внимательный взгляд:
— Полевые работы бывают немного грубоватыми по сравнению с тем, что делается в славных чистеньких лабораториях Клеменции.
— Да уж, вы совершенно правы. Лаборатории Клеменции сосредоточиваются на компьютерном моделировании и тонких клеточных исследованиях. Я ни разу не видела в лабораториях живых животных.
— Волки вроде меня выполняют черновую работу, предоставляя голубям заниматься хитрыми выкладками и разработкой прикладных вопросов. Система работает хорошо. — Дезма ухмыльнулась, глядя на побледневшую Зельду. — Что мне всегда нужно после работы в этом гадюшнике — это выпить чего-нибудь покрепче. И похоже, дело уже к вечеру, так что пить не стыдно. Пошли, Зельда. Мужиков нет. Можем расслабиться.
Зельда подумала было, что ей следовало провести вечер в местных архивах за поиском подсказок. Но после двухнедельного перелета со вспыльчивым мужчиной и недавней яркой демонстрации местной фауны идея о выпивке представилась ей вдруг крайне привлекательной. Впервые ей показалось, что она может понять, почему волкам так нравятся алкогольные напитки.
— Я только переоденусь в вечернее платье, — сказала она.
Спустя час — и большую кружку эля «Роза Ренессанса»— Зельда вдруг почувствовала, что находится в самом прекрасном расположении духа. Оказалось, что к густому терпкому элю очень быстро привыкаешь.
— Несмотря на то что в таверне было ужасно людно, шумно и порядком душно, ей тут очень понравилось. Было и кое-что еще, из-за чего она могла бы не получить удовольствия от отдыха в таверне. Когда она только вошла в зал вместе с Дезмой, то вызвала немалый — и почти нескрываемый — интерес. Сначала это ее сильно смущало.
— У нас на Ренессансе голуби бывают редко. И когда прилетают, то общаются в основном между собой.
— Но я же не голубка, — начала объяснять Зельда. Это признание всегда было для нее очень болезненным.