На сцену вихрем ворвалась чудовищно некрасивая негритянка с потрясающим телом. На ней был белый, отделанный бахромой бюстгальтер, купальные трусики и шоферская фуражка с козырьком. Из музыкального автомата гремели "Роллинг стоунз". Публика просто сходила с ума.
Алекс с интересом рассматривал почти обнаженное эбонитовое тело негритянки.
- Я, пожалуй, мог бы взять ее в "Гангстеров". Видок у нее - будь здоров!
- Почему бы и нет? - холодно ответила Лаки. - Что это будет за фильм Алекса Вудса, если там не окажется непременной сцены с раздеванием!
Острая реплика была готова у нее на любой случай.
- Но ведь такова сама жизнь, Лаки, - возразил Алекс, не сомневаясь в том, что женщина немедленно даст ему отпор.
- Может, оно и так, но почему в ваших фильмах все всегда так предсказуемо? Парочка непременно сидит в стриптизе, а камера то и дело наезжает крупным планом на голые сиськи и задницы стриптизерш. Когда вы только поймете, что эта сцена уже до смерти всем наскучила!
- Что это с тобой? Когда мы встретились в первый раз, ты только и говорила о том, чтобы раздевать на экране мужчин.
- А тебя это оскорбило?
- Женщины не хотят на это смотреть. Мы живем в мире мужчин.
- Это только вам бы так хотелось, - с нажимом проговорила Лаки. - Вы бы с удовольствием и дальше жили в мире мужчин. Но сегодня женщины делают то, что хотят, и, кстати, не прочь взглянуть на голых мужиков. Почему, как ты думаешь, стал звездой Ричард Гир? Потому что посветил яйцами в фильме "В поисках мистера Гудбара", и женщинам понравилась его честность.
Умопомрачительная мисс Дэйзи выделывала с шестом что-то вконец неприличное, отчего зрители просто сходили с ума. Несколько мужчин стали швырять на сцену долларовые бумажки.
- Как-то моя подруга попала в больницу, и, чтобы ей было не скучно, я отвезла ей номер "Плейгерл" <Журнал, аналогичный "Плейбою", но предназначенный для женщин.>, - продолжала Лаки. Она оседлала своего конька. - И вот что я тебе расскажу. Казалось бы, медицинские сестры и сиделки по горло навидались мужских прелестей, но они буквально писали кипятком, увидев фотографии голых парней. Они чуть ли не раздирали этот журнал на части, показывали друг другу, обсуждали... Прямо-таки осатанели. Алекс покачал головой.
- Ты не понимаешь.
- Нет, это ты не понимаешь, - невозмутимо усмехнулась Лаки.
Умопомрачительная мисс Дэйзи с огромной скоростью избавлялась от своего и без того скромного наряда. Вот она швырнула в публику бюстгальтер и стала вращать кисточками, приделанными к наклейкам, что едва прикрывали ее набухшие соски. Что касается купальных трусиков, то они были сброшены уже давно, и теперь на негритянке оставалась лишь традиционная ниточка. Все ее тело было покрыто обильным потом, а двигалась она подобно жилистой газели.
- Удивляюсь, как она сюда попала, - проговорила Лаки, - в этот занюханный бар в Богом забытой дыре.
- Это уж моя работа - раскручивать клубки человеческих судеб.
- А потом - описывать их и превращать в киноперсонажи.
Умопомрачительная мисс Дэйзи рухнула на пол и тут же вскочила, предусмотрительно зажав между ляжек валявшиеся на сцене долларовые купюры.
Подделывавшийся под Джона Траволту тип, что сидел на соседнем табурете, одобрительно взвизгнул.
- Мудак, - пробормотала Лаки.
- Из сказанного тобой мне удалось понять, что твоя судьба тоже складывалась очень любопытно, - закинул удочку Алекс, с нетерпением ожидая ответа.
- Я всего лишь сказала, что была диким ребенком, - непринужденно проговорила Лаки. - Но я еще не рассказывала тебе, что застрелила человека. Для самообороны, конечно.
О, Боже! Вот уж действительно дикость!
- Нет, этого ты мне не говорила, - с деланным спокойствием сказал Алекс. Он сгорал от любопытства.
- Энцио Боннатти. Этот подонок был в ответе за убийства моей матери, брата и... В общем, было и еще несколько более мелких инцидентов на том пути, который мне довелось пройти, пока я не стала такой, какая есть.
Эта женщина сидела и преспокойно рассказывала ему о том, как убила человека! Возможно, между ними гораздо больше общего, нежели он полагал поначалу. Он тоже убивал. Во Вьетнаме. Но у него было оправдание, имя которому "война".
Алекс подумал, страдает ли Лаки от таких же ночных кошмаров, которые нередко, без предупреждения, обрушивались на него?
- Ты очень необычная женщина, - сказал он, прочистив горло.
Несколько секунд Лаки внимательно рассматривала собеседника. Он не знал и половины того, что было известно ей. Не слишком ли много она говорит? Наверное, стоит вообще сменить тему, пока Алекс не заинтересовался ею слишком уж сильно.
- Давай лучше поговорим о тебе. Был ли ты когда-нибудь женат?
- Нет, - настороженно ответил он.
- Никогда? - переспросила Лаки, недоверчиво качая головой. - Сколько же тебе лет?
- Сорок семь.
- Хм-м-м... Это означает, что ты либо очень умен, либо обладаешь каким-то ужасным пороком.
Алекс поднял свой бокал.
- Может, ты еще и психоаналитик?
- Мужчина, доживший до таких лет холостяком, должен иметь какой-то крупный изъян. Иначе какая-нибудь женщина подцепила бы тебя уже давным-давно.
- Ответ очень прост. Я еще не встретил никого, с кем был бы готов прожить до конца дней.
- А со мной это случалось трижды. После первого раза, скажу тебе, к этому уже относишься гораздо проще. Начинаешь беречь нервы.
- Первым был...
- Крейвен Ричмонд. Сынок сенатора Питера Ричмонда. Вот уж мудак-то, прости, Господи! Меня за него выдал Джино. Питер был ему кое-чем обязан.
- Представляю, какой был должок!
- Да уж.
- Может, расскажешь?
- Нет - пока не узнаю тебя получше.
- А после Крейвена?
- Димитрий Станислопулос - человек, который по возрасту годился мне в отцы. Он, кстати, и был отцом моей лучшей подруги, Олимпии. - Лаки улыбнулась своим воспоминаниям. - Знаешь, этакие две маленькие скверные девчонки, на пару сбегавшие с уроков.