- Уж ее-то улыбка способна заморозить океан!
Дан чуть нахмурился.
- Да, разумеется, ее легкой добычей не назовешь.
Но будь уверена, дорогая, какова бы она ни была, я скоро это выясню.
- Тогда дай мне знать, ладно? - встрепенулась Марджери.
Дан положил в карман чистый носовой платок, зажигалку, ключи.
- Предоставь это мне, - посоветовал он доверительным тоном. - Я знаю, что делаю.
Великолепные двери Парадных апартаментов открылись на его стук, и одна из горничных, Линетта, провела его в гостиную. В этот момент Элизабет Шеридан вышла из своей спальни, поправляя жемчужную серьгу.
- О, замечательно! - реакция Дана была непосредственной, теплой. - Вы возникли на пороге совершенно волшебно. Я даже испугался, что вас может сдунуть, когда дверь откроется...
- Разве она еще не открылась?
Он восхищенно рассмеялся.
- О, вы действительно мне нравитесь! - воскликнул он. - Какая освежительная перемена.
- Вы хотите сказать "освежающая"?
- Разумеется, вы правы. Но, Боже, как вы похожи ни Ричарда!
- Да, мне часто говорят об этом.
- Но это правда. Поверьте мне, я понимаю в таких вещах. Даю вам слово - как правило, мое слово здесь последнее.
- Ну так пусть там и остается...
Она видела его насквозь. Сука! - подумал он, продолжая лучезарно улыбаться.
- Знаете, я на вашей стороне.
- Почему?
- Я думаю, вы выиграете.
Ее глаза остановились на нем, и он почувствовал себя мелким, ничтожным под увеличительным стеклом микроскопа.
- Да... Я думаю, вы всегда выбираете выигравшую сторону.
Из спальни вышла Линетта и подала Элизабет вечернюю сумочку того же глубокого темно-зеленого, почти черного цвета, что и платье, о котором Дан с пониманием заметил:
- Сен-Лоран?
- Копия. У меня больший, чем у манекенщиц, размер.. Но я неплохо шью.
- Так вы его сами сшили! - Это произвело на него впечатление. Вряд ли Марджери в состоянии даже вообразить такое.
- Нас учили шить в приюте Хенриетты Филдинг.
Предполагалось, что нам это может пригодиться.
Он слушал невнимательно.
- Но теперь вы можете позволить себе покупать оригиналы - причем в любых количествах. Очевидно, что вы обладаете вкусом. Теперь же у вас будут еще и деньги.
Платье было из тонкого шелкового джерси, облегающего фигуру, обрисовывающего грудь и талию, перехваченную поясом, отделанным полоской бледно-розового атласа, который завязывался спереди мягким узлом. Узкие рукава доходили до запястий, к глубокому V-образному вырезу была приколота изумительная темно-красная роза.
- Вы вполне гармонируете с окружением, - похвалил ее Дан, обводя рукою зеленое и золотое великолепие комнаты. - Вам здесь удобно, я надеюсь? - В голосе Дана звучала забота, словно администратор отеля разговаривал с важным постояльцем.
- Вполне удобно, спасибо.
- Может быть, спустимся вниз?
- Конечно, пожалуйста.., но на чей уровень?
Ох, остра на язык, думал он злобно, ощущая, как сжимаются кулаки, чувствуя, как ему трудно владеть собой. Она вызывала у него желание показать зубы. И проверить их остроту на ее косточках.
Гостиная, куда он сопроводил ее, была выдержана в желтых тонах и отделана белым. Ковер, портьеры, мебель были белыми, сверкали зеркала и две огромные, в несколько ярусов, люстры, комнату украшали картины и масса белых цветов. Платье Элизабет Шеридан резко выделялось на фоне затянутых шелком стен и тяжелых бархатных портьер с фестонами и кистями.
- Теперь, - сказал Дан, - кажется, пришло время мартини.
- Можно я посмотрю, как вы смешиваете мартини?.
Мне всегда хотелось научиться.
- А я всегда готов учить.., чему угодно.
Он подвел ее к великолепному портрету жившего в восемнадцатом веке Темпеста. Фрэнсис Темпест, гласила золотая доска, которую Дан открыл, как дверцу. За ней находился полностью укомплектованный бар. Дан достал большой кувшин и чашку с кусочками льда и высыпал лед в кувшин. Затем, взяв бутылку "Noille Prat", налил столько, что жидкость закрыла лед целиком. Покрутил кувшин так, что его бока покрылись маслянистой пленкой. Затем слил жидкость. Залил лед джином "Tanqueray". Размешал серебряной ложкой с длинной ручкой. Взял два бокала для мартини на длинных ножках и наполнил их. Последним штрихом был ломтик лимона, который нужно было чуть сдавить, прежде чем бросить в бокал. Дан вручил ей один.
- Вот, - сказал он, - это мартини. Если вам приготовят его по-другому - не верьте, а главное - не пейте.
- Выглядит убийственно. - Она критически приглядывалась к своему бокалу.
- Так и есть. Но только до тех пор, пока вы не научитесь пить, не пьянея, в то время как все остальные не выдерживают... - И, как бы демонстрируя это, Дан сделал глоток.
Она только пригубила.
- Я чувствую только лед.
- Зато сейчас ощутите тепло.