- Я поскачу вместе с Дагной, так что Кейр может забрать моего жеребца. Но сначала... - И она протянула Раймонду его оружие: длинный меч, короткий меч, боевую палицу. В последнюю очередь Валеска почтительно сняла с седла рыцарский щит и с поклоном протянула его Раймонду.
На щите красовался герб: вздыбленный медведь с ощеренной пастью. Раймонд посмотрел на знакомую эмблему, потом погладил Валеску по голове:
- Спасибо, мой верный оруженосец.
Луна клонилась к горизонту, Освещая своим тусклым светом дорогу, ведущую к замку Монсестус. Джулиана поскакала вперед галопом, так что остальным пришлось ее догонять. Раймонд словно прирос к рыцарскому коню, чувствуя необычайный прилив сил. Ему хотелось скакать навстречу ветру, размахивая мечом и издавая свой боевой клич.
Но воевать пока было не с кем. Для того чтобы освободить Марджери, понадобятся не слепая отвага, а изобретательность и здравый смысл. Поэтому Раймонд подавил свой воинственный порыв и нагнал Джулиану.
- Зачем ты несешься сломя голову? - спросил он. - Не хватало еще, чтобы ты упала и свернула себе шею.
С этими словами он потрогал свою шею, на которой по-прежнему болтался ошейник с вырванной цепью.
- Будь поосторожней, - прикрикнул он. Джулиана кивнула, переводя лошадь на рысь.
- Спасибо за совет, - сухо бросила она. Лошади в такт стучали копытами, и этот мерный звук помог Раймонду успокоиться. Однако его мысли сразу же обратились к похищенной Марджери, и Англичанин, почувствовав волнение седока, снова перешел на галоп.
- Помедленнее, - мстительно сказала Джулиана.
- Как прикажете, миледи, - вежливо ответил Раймонд, очень гордясь своей сдержанностью.
Однако Джулиану куда больше занимала цепь, висевшая у него на шее.
- Тебе очень тяжело?
По правде говоря, Раймонд и не думал о цепи. Ему приходилось носить оковы и потяжелее, однако ее тон и взгляд задели его за живое.
Еще бы - вид ошейника внушает ей отвращение!
А как может быть иначе? Ведь это позорное клеймо, напоминание о рабстве. Уж он-то знает это досконально.
Оковы - это страшно. Утратив способность свободно двигаться, мышцы разрушаются, тело начинает гнить заживо. Прощай, молодость, прощай, сила.
Сарацины свели его с ума, сломили его. И это произошло дважды: в жарком Тунисе и в холодной Англии.
Раймонду жутко было вспоминать, до какого состояния довели его тунисские мучители. Но и в Англии он был не лучше - выл, рычал и метался, как дикий зверь.
И Джулиана это видела. Она надеялась, что он будет ей опорой и защитой, а он обманул ее ожидания да еще и напугал ее.
Раймонд остановил коня. У него тяжело вздымалась грудь, лицо исказилось мукой. Остальные тоже остановились, обернулись к нему.
Джулиана коснулась его щеки прохладными пальцами и в отчаянии спросила:
- Что, шея болит? Или руки? А может быть, у тебя что-то повреждено внутри?
Ее медные волосы, словно языки пламени, развевались вокруг бледного лица. В глазах читалась такая тревога и любовь, что Раймонд чуть было не усомнился.
- Что ты имеешь в виду?
- Может быть, сэр Джозеф и его люди нанесли тебе какую-то рану?
Раймонд тряхнул головой: конечно, она о нем заботится - ведь у нее сейчас каждый меч на счету.
- Нет, сэр Джозеф меня не ранил.
- Почему же у тебя такое выражение лица?
Ее руки гладили его по лицу, и это было очень приятно, хотя больше всего Раймонд хотел в этот момент ускакать куда-нибудь прочь.
- Кандалы - это ерунда, - хрипло произнес он. - Кейр их потом снимет.
Кейр, должно быть, отлично понимал, что происходит в душе его друга.
- Я так и не смог вытащить секиру из дуба, - сказал он. - Да и теперь от нее все равно не было бы никакого проку - лезвие безнадежно испорчено.
- Не нужно торопиться, - сказала Джулиана. - Если кандалы не причиняют тебе боль, то с ними можно и подождать.
Раймонд подивился ее благородству. Вот что значит настоящая леди. Даже теперь она ведет себя с ним так, словно он ни в чем не виноват. Он был готов пожертвовать всем на свете, только бы Джулиана оставалась с ним. Вслух же Раймонд сказал:
- Нет, с кандалами сражаться я не смогу.
- Это верно, - согласилась Дагна. - Вон там крестьянская лачуга. Наверняка и топор найдется.
Раймонд свернул с дороги и постучал в дверь. Высунулся дрожащий серф, принес топор и обрубок дерева. Раймонд опустился на колени, положил на чурбак цепь и сказал Кейру:
- Руби поближе к шее.
- Только осторожнее! - воскликнула Джулиана.
- Чем ближе, тем лучше, - повторил Раймонд и закрыл глаза.
Топор просвистел в воздухе, цепь хрустнула.
- Ну как? - спросил Раймонд, помотав головой.
- Ближе не получилось бы, - ответил Кейр и протянул поврежденный топор, а заодно и несколько монет крестьянину.
- Во всяком случае, второй попытки я делать не намерен.
Раймонд пощупал обрубок цепи, все еще болтавшийся на ошейнике, и засунул его под кольчугу, чтобы это постыдное украшение не позорило его перед Джулианой. Потом он протянул левую руку, с которой тоже свисала цепь, и сказал:
- Эту цепь тоже долой.
- Нет! - вскричала Джулиана.
- Нет, - повторил Кейр.