Когда его рука коснулась ее тела, боли она не почувсвовала. Он был суров, но бить ее не стал.
Зато постарался дать ей понять, что она безраздельно принадлежит ему и никому больше. Он завладел ею по праву сильного - точно так же, как прежде победил в единоборстве медведя и завладел его шкурой.
А потом он стал предаваться с нею любви, причем такими странными способами, что воспоминания об этом до сих пор не давали ей покоя.
А потом они заснули. Сном невероятно утомленных людей. Экстон проснулся первым и принялся обучать молодую жену новым способам чувственных радостей. Он целовал цепочки, которые подвесил ей к талии, следуя губами за малейшим их изгибом. Когда же она запротестовала, он сказал, что в ее теле для него нет запретных мест.
Его бесстыдность смущала ее невероятно. Она даже пыталась его остановить, Экстон одержал верх - как всегда. Он был много сильнее и старше ее и отлично знал ремесло любовника.
- Ты не пожалеешь, - сказал он.
И она не пожалела - в этом он был прав. Линни и сейчас готова была мурлыкать, как кошка, вспоминая его губы у себя на теле. Да она и в самом деле походила на кошку - очень и очень похотливую.
Но и это был еще не конец. Они снова погрузились в сон, и на этот раз первой проснулась она.
Ей следовало воспользоваться такой возможностью и бежать из спальни без оглядки. Линни смогла бы, пусть ненадолго, побыть в одиночестве. Но она вместо этого принялась изучать его тело, раскинувшееся на покрывале во всей мужской красе.
Что и говорить, это был великолепный самец. Ей, правда, не с кем было особо сравнивать своего супруга - но подобный вывод напрашивался сам собой. У него были длинные сильные ноги, крепкая широкая грудь и плоский мускулистый живот, поросшие во многих местах темными завитками волос.
Она трогала его везде, восхищаясь тем, что разные участки его тела по-разному отзывались на ее прикосновения. Ее пальцы прикасались к нему нежно, подобно перышку. Они ласкали его, гладили и исследовали одновременно.
Потом проснулся Экстон. И быстро выяснил, что она боится щекотки. И едва не защекотал ее до смерти. А вслед за этим неожиданно в нее вошел и за минуту довел до пика блаженства. И она снова почувствовала, что умирает - на этот раз от наслаждения. Так, по крайней мере, она думала в этот момент - а сейчас... Сейчас Линни не знала, что и думать.
Все-таки хорошо, что его нет. Теперь у нее по крайней мере есть время все как следует обдумать и привести мысли в порядок. Правда, часть ее сознания категорически отказывалась участвовать в мыслительном процессе. Эта ленивая область мозга предпочитала подчиняться, не задавать лишних вопросов и разрешать телу делать то, что велел ему Экстон.
Но мужа не было рядом, и Линни знала, что ей следует возблагодарить за это судьбу.
Тяжело вздохнув, она отбросила в сторону укрывавшую ее медвежью шкуру и осталась лежать на кровати, поеживаясь от холодного ночного воздуха. Она была голодна. Вернее, просто умирала от голода. Неужели она за весь день так и не проглотила ни кусочка? А он, он ел? А может быть, он направился в кухню и собирает на стол, чтобы они вместе могли подкрепить свои силы и продолжить оргию плотских удовольствий?
Эта мысль заставила ее вскочить на ноги. Нельзя же вечно валяться с Экстоном в постели! Она должна... она должна... заняться каким-нибудь делом - вот только каким?
После недолгих поисков Линни обнаружила свою сорочку. Она была помята и слегка надорвана по шву, но вполне еще годилась. Платья ее сестры были уже перенесены в опочивальню, и Линни схватила первое, какое попалось ей под руку. Это было простое, свободного покроя платье цвета незабудки с узкими рукавами и завязками у запястий, отороченное по горлу белым кроличьим мехом. Надев его через голову, Линни натянула простые шерстяные чулки до колен и туфли из грубой кожи. Поскольку расчесывание волос было занятием долгим и утомительным, Линни покрыла их куском прозрачной вуали и закрепила на затылке резной костяной булавкой.
"И так сойдет", - решила она про себя, заталкивая завязки у запястий под обшлагами рукавов. Потом настала очередь кушака, на котором висел подаренный Экстоном ключ. Затянув его потуже на талии, Линни торопливо покинула опочивальню и устремилась в коридор.
На лестнице она остановилась и прислушалась, пытая выяснить, кто находится в зале. Доносившиеся оттуда приглушенные звуки голосов, больше походившие на шелест прибоя, не позволили ей понять это. Линни не хотелось столкнуться носом к носу с Экстоном, но для того, что бы разжиться едой, приходилось идти на риск.
Впрочем, пытаясь избежать встречи с Экстоном, Линни в глубине души знала, что ей от него не скрыться. Об этом постоянно напоминала цепочка, касавшаяся ее самого сокровенного.
В зале царил полумрак. Все факелы уже погасли - за исключением того, что освещал выход во двор замка. Догорали дрова в огромном очаге напротив, высвечивая на каменной стене небольшой желтый полукруг. Несколько свечей в грубом подсвечнике горели на дальнем конце стола, где собралась небольшая группа мужчин.
Один из них лежал на спине на придвинутой к столу лавке, скрестив на груди руки. Судя по всему, он спал, поскольку с той стороны доносился негромкий храп. Другой мужчина, подперев голову руками, сидел над кружкой эля, и было непонятно, спит ли он в столь причудливой позе или вдумчиво изучает содержимое своего сосуда. У него была рыжая борода, и Линни признала в нем сэра Рейнолда, самого близкого человека Экстону. Но где же сам Экстон?
- С каким бы удовольствием я от них от всех избавился. Линни едва не подпрыгнула на месте. Эти слова прозвучали негромко, но она никак не ожидала их услышать и прижала руку к груди, сдерживая стук сердца. Тем временем рыжебородый мужчина поднял голову и посмотрел направо. Линни проследила за его взглядом и обнаружила того, кого искала. Ее муж восседал в массивном кресле владетелей Мейденстона лицом к очагу и спиной к ней.
При виде мужа сердечко ее трепыхнулось и забилось с удвоенной силой. Вовсе не потому - так хотелось думать Линни, - что она снова возжаждала ласк Экстона. Лишь развратница могла бы пожелать продолжать столь постыдный разгул плоти.
- Я бы очень хотел избавиться от этого святого семейства, - повторил знакомый голос. ? От папаши, сынка и старой карги. От всех разом.
- Дочурку ты, как видно, не склонен выпроваживать. - Сэр Рейнолд утверждал, а не спрашивал.
Экстон неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал в ответ.
Это, по всей видимости, подхлестнуло желание сэра Рейнолда обсудить проблему более досконально.
- Как я понимаю, малютка пришлась тебе по вкусу. В замке только и разговоров, что о вашей брачной ночи, которая растянулась на сутки. - Сэр Рейнолд хохотнул. ? Неужели тебе так долго пришлось доказывать свою мужскую силу? Или суть в том, что девчушка не склонна к такого рода наукам?
У Линни от стыда горели уши. Экстону де ла Мансе ничего не надо было доказывать. А вот она... Она и в самом деле мало что понимает в любви. Неужели он считает, что она - дурная ученица? Неужели он в ней разочаровался?
Экстон выбрался из глубокого кресла и прошел к огню. Его одежда была на удивление скромной - никаких золотых цепей и чеканных поясов. Только узкие штаны и льняная сорочка - даже его рыцарские сапоги выглядели довольно просто, если не сказать - простовато. Но сам он был далеко не прост. Хотя его наряд почти не отличался от одежды оруженосца, всякий понимал, что перед ним могущественный лорд. В сущности, это должно было разозлить Линни, но вместо этого она ощутила гордость за Экстона. Как-никак это был ее муж, с которым она стояла перед аналоем.
- Отец и сын останутся у меня в плену, пока Генрих не решит их судьбу. Что же касается старой карги - то пусть убирается в аббатство Рамсей, заявил Экстон.
- В аббатство Рамсей, говоришь? Очень жаль, что эта мысль не пришла тебе в голову раньше. Священник, во всяком случае, уже туда уехал. Если бы я знал твои намеренья, то отправил бы старуху вместе с ним.
Экстон повернулся к своему капитану.
- Священник уехал из замка? Это с какой стати? Кто отпустил?
- Ты же и отпустил. - Капитан ухмыльнулся. - Когда мы с тобой обсуждали этот вопрос, ты, помнится смотел на свою невесту. Уж не любовь ли, часом, лишила тебя памяти? - добавил сэр Рейнолд и расхохотался в голос. Экстон провел рукой по волосам.
- Все может быть. Так когда, ты говоришь, они уехали?
- Еще до рассвета. А что такое?
У Линии перехватило дыхание: с отцом Мартином должна была ехать и Беатрис. Неужели Экстон что-то заподозрил? Экстон пожал плечами.
- Может, и ничего. А может быть, за этим что-то кроется. Я по своей природе человек подозрительный. Снарядика ты небольшой отряд, чтобы сопроводить старую каргу до святого места. И чем скорее, тем лучше. И приставь верных людей к де Валькурам - двух к отцу и одного к сыну.
- А дочка? Кто будет присматривать за дочкой? - осведомился бородатый рыцарь, не тая глумливой ухмылки.
Экстона, однако, шутки и намеки сэра Рейнолда ничуть не рассердили. "Между этими двумя людьми существует прочная дружба, - отметила про себя Линни. - Вряд ли бы Экстон стерпел такого рода насмешки от кого-нибудь другого".
- За своей женой я пригляжу сам... Экстон замолчал, и Линни сразу же поняла почему. Он увидел ее, хотя она продолжала укрываться в тени. Она почувствовала на себе его мимолетный взгляд, вызвавший привычный отклик во всем ее существе.
- За женой я пригляжу сам, - повторил лорд Мейденстон.
На этот раз его слова были обращены не к сэру Рейнолду, а к ней, Линни. Капитан, должно быть, почувствовал, как изменился голос его господина и друга, принялся вертеть головой и, заметив Линни, осклабился.
? ?у-ка иди сюда, Морис. Поздоровайся со своей госпожой. Да смотри, не отпугни ее своими грубыми манерами и запахом пива изо рта.
Сэр Рейнолд поднялся, оттолкнув лавку, на которой сидел он сам и спал один из их с Экстоном приятелей. Последний свалился на пол и разразился отчаянными проклятиями.
- Чтоб у вас у всех глаза повылазили, сучьи дети! - вскричал он и, вскочив на ноги, потянулся к рукоятке кинжала. Впрочем, кинжал он так из ножен и не вынул, а лишь стоял, покачиваясь, на нетвердых от эля ногах, и с удивлением озирался вокруг. Человек был очень сильно пьян.
А Экстон? Неужели он тоже напился? Линни быстро перевела взгляд на мужа. Могло статься, что все это время он сидел за столом со своими дружками, тянул эль и рассказывал им во всех подробностях о событиях брачной ночи. Ее лицо порозовело от стыда и унижения даже при одной мысли об этом. Нет, она не позволит ему подавлять ее здесь, как он делал это в спальне. Сейчас не время разыгрывать из себя трепетную, стыдливую Беатрис. Она должна уподобиться бабке, сделаться гордой и агрессивно-воинственной. Но не утратить при этом и сдержанности.