В «Манто гри» Кина влюбилась буквально с первого взгляда. Высокий дом из серого камня стоял у дороги среди рощи огромных старых дубов, обросших испанским мхом, магнолий, сосен и кустарника, который, должно быть, становился совершенно великолепен в цвету. Дом украшали несколько симпатичных пристроек, на одной из которых красовался бельведер, вокруг него вилась подъездная дорожка, и все это было обнесено серой каменной оградой.
— Потрясающе! — благоговейно выдохнула Кина.
- Это у нас фамильное! — пробормотал Николас.
— А кто следит за порядком? — спросила Кина.
— Коллинзы — экономка и ее муж. Они живут у нас со времен моего детства.
Кина взглянула в его суровое лицо.
— Не могу себе представить, каким ты был в детстве, — задумчиво сказала она.
— Серьезно?
— Вполне. Я готова держать пари, что ты родился уже взрослым, — ответила Кина с легкой улыбкой.
— Да уж, мне бы следовало именно так и поступить, — ничуть не удивившись, отозвался Николас. — Мои родители здесь никогда не жили. Миссис Коллинз, можно сказать, вырастила меня,
— Где же были твои родители? — поинтересовалась Кина.
— В Каннах. В Швейцарии, в Риме, в Париже. Где угодно, только не здесь. У них обоих на меня была аллергия.
И Кина увидела за этим цинизмом одинокого, ранимого темноволосого мальчика, который в свободное время сидел у гавани, смотрел на корабли и мечтал о пиратах. Она протянула руку и нерешительно дотронулась до его запястья.
Николас вздрогнул и отдернул руку. Кина отвернулась, сделав вид, что с интересом разглядывает плоский фасад дома, покрытый резьбой, и длинное крыльцо с колоннами. Ей вдруг стало любопытно, каково было бы пройтись по этим ступеням в жаркий летний день босиком.
— Этот дом словно нарочно создан для детей, — пробормотала она без всякой задней мысли.
Джимсон заглушил мотор. Николас рывком распахнул дверцу автомобиля и вышел, предоставив Джимсону открывать дверцу для Кины. Только теперь Кина сообразила, какую боль должны были причинить Николасу ее слова. Она слишком поздно вспомнила, что он и его первая жена не могли иметь детей. Кина никогда не спрашивала его почему, не интересовалась, кто из супругов был в этом виноват. Но ей не приходило в голову, чтобы Николас, такой сильный и мужественный, был не способен стать отцом. И хотя Кина все еще не оправилась от обиды, которую он нанес ей накануне, она вовсе не собиралась намеренно причинять ему боль. Теперь, чтобы исцелить нанесенную рану, Кине понадобится весь запас ее ухищрений и уловок. Николас совершенно замкнулся, стал абсолютно неприступным. Кина же в эту минуту впервые от всей души Захотела стать для него по-настоящему близким человеком — не только физически. Она захотела стать частью его жизни.
Глава 7
Кина молча стояла у машины и обдумывала эту внезапно пронзившую ее мысль. Она захотела стать Частью его жизни. Прежде ничего подобного с ней не случалось! Она всегда была независимой, не нуждалась ни в ком и ни в чем, кроме своей работы и карьеры. Но теперь она ощутила глубинную, ноющую тоску по чему-то большему. По мужчине. По совместной жизни, тихой и радостной любви. По детям.
Вчера вечером, засыпая в своей одинокой постели, она пришла к убеждению, что была для Николаса всего лишь минутным капризом, прихотью. Он ведь сам сказал ей, что не желает больше играть. Теперь они снова будут друзьями. Просто друзьями. Ведь он никогда не сможет забыть о Мисти, и другая женщина никогда не войдет в его жизнь по-настоящему.
Кина поднялась вслед за Николасом на крыльцо, где его уже обнимала высокая, пышущая здоровьем пожилая дама, за спиной у которой с улыбкой стоял такой же высокий, но худощавый пожилой джентльмен.
— Кина, это Джесс Коллинз и его супруга Мод. Они управляют «Манто гри», — сказал Николас.
Покончив с приветствиями, все прошли в дом. Деревянный пол был безупречно чист и натерт воском, а винтовая лестница, о которой упоминал Николас, и впрямь оказалась великолепной. Пока Джесс Коллинз закрывал огромные двойные двери, Кина с восхищением разглядывала веерообразное окно со слегка надтреснутым стеклом.
Посередине прихожей красовался персидский ковер с трехцветным узором — бордово-кремово-синий, налево виднелся большой холл, пол которого тоже был устлан роскошными восточными коврами, а мебель красного дерева сверкала начищенными медными украшениями.
— Эта мебель, — негромко спросила Кина, переводя взгляд с великолепного антиквариата на картины, а затем на гигантский каменный камин, — она из Вест-Индии?
— У юной леди наметанный глаз. — Круглое дружелюбное лицо миссис Коллинз расплылось в широкой улыбке. — Да, мэм, именно так. Первый мистер Коулман, владевший «Серым плащом», - она бросила на Николаса смущенный взгляд, словно извиняясь за то, что употребляет английское название, — женился на дочери тамошнего плантатора, и эта мебель была частью ее приданого. О, сколько всего интересного я могла бы порассказать вам об этой парочке!
— Но сперва ты принесешь нам кофе, — с улыбкой вмешался Николас. — У нас было нелегкое утро.
— Загоните вы себя до смерти! Попомните мои слова, — с неодобрением проворчала миссис Коллинз. — Что вам на самом деле нужно — так это провести здесь недельку-другую, чтобы я могла о вас как следует позаботиться. Я принесу сандвичи и пирожные. Уверена, что позавтракать вы еще не успели, — добавила она, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.
— Ей до сих пор кажется, что я еще маленький, — прошептал Николас, качая головой и вслед за Киной обводя глазами комнату. — Я соскучился по этому дому.
Кина поглядела на его широкие плечи, заметила, как натянулась поверх мощных мускулов темно-коричневая ткань пиджака.
— Прости меня за то, что я сболтнула в машине. Я не подумала...
Николас повернул голову в ее сторону.
— Ты когда-нибудь прекратишь извиняться? — проворчал он. — Господи, в последнее время ты только и делаешь, что просишь у меня прощения. Ты же знаешь, что со мной ни к чему церемониться. Я ведь с тобой не церемонюсь!
Кина беспомощно пожала плечами:
— Но я не хочу, чтобы ты подумал...
Глаза его потемнели.
— Это была не моя вина. Дело было в Мисти, — проговорил он после недолгой паузы. — Не во мне. Для моего возраста я чертовски плодовит. Тесты не врут.
— Значит, ты проходил тесты? — тихо спросила Кина.
— Пришлось, — пробормотал он, проводя ладонью по волосам. — Это было необходимо для моего же спокойствия. Я должен был знать.
Кина не нашлась что ему ответить, не знала, какие подобрать слова. Ребенок так скрасил бы его одинокие дни! Конечно, с тех пор прошло уже шесть лет, но ведь он все еще горюет. Наверное, несмотря ни на что, он до сих пор любит Мисти. Может быть, именно поэтому он до сих пор так выкладывается на работе?
Николас достал из кармана пачку сигарет и закурил.
«По крайней мере от этой привычки он почти избавился, — промелькнуло у Кины в голове. — Теперь он очень редко курит». Она отвела взгляд.
— Иногда я задавалась вопросом, почему у вас с Мисти не было детей...
— Ну вот, теперь ты знаешь, — спокойно отозвался Николас. — Дело не в том, что я этого не хотел. Я как раз очень хотел детей. И до сих пор хочу.
Он подошел к окну и окинул взглядом дубы со свисающими с ветвей длинными кудрявыми прядями испанского мха, темно-серого на фоне белесого зимнего неба. Кина нахмурилась. Она снова рассердила его, он опять недоволен. Нельзя было сюда приезжать! Кто бы мог подумать, что это окажется так тяжело?! Ей становится больно от одного взгляда на этого человека! Да, конечно, они сейчас рядом, в одной комнате, и отделяет их друг от друга едва ли пятнадцать футов. Но с таким же успехом она могла бы сейчас сидеть в Нью-Йорке! Неужели на этом все кончится? Неужели не будет больше даже той дружбы, которая связывала их прежде?
Кина уже открыла было рот, чтобы сообщить Николасу, что намерена отправиться в Эштон немедленно — и без сопровождения, но как раз в эту секунду вернулась улыбающаяся миссис Коллинз с тяжелым подносом.
— Вот и мы, — проворковала она, осторожно опуская поднос на кофейный столик. — Заставьте юную леди перекусить, мистер Ник, — добавила она, направляясь к двери. — Она такая худенькая! Наверное, совсем ничего не ест!
Кина, не поднимая глаз, разлила кофе по чашкам — очевидно, очень старым, из прекрасного тонкого фарфора с узором из розочек.
— Тебе повезло, — заметил Николас, усаживаясь в огромное кресло напротив дивана и подхватывая изящную чашечку вместе с блюдцем. — Миссис Коллинз подает эти чашки с розочками только самым важным гостям.
— Я польщена, — грустно усмехнулась Кина. — Но боюсь, я недостойна такой чести.