Среда, 21 июня, Москва
Шёл наш обычный рабочий день. Мы вчетвером: я, Костя и Валентин с Олегом — сидели в студии, уткнувшись в ноуты, и работали над своими плановыми задачами. Гордей и Соня сегодня отпросились — у них были какие-то свои дела. Но мне это показалось немного странным: они уже несколько раз вместе пропускали работу. Костя, с головой ушедший в доделку игры, либо не замечал этого, либо ему было плевать. И я не знал, стоит ли его тревожить по этому поводу.
По сути, создавая сначала мобильную, а теперь пэкашную и консольную версии, мы тупо взяли за основу аналогичные версии F1 2016, разобрали до мелочей, а затем по схожему принципу стали клепать своё, используя собственные идеи, решения и наработки. Поэтому мы и умудрялись лететь как на пожар с максимально сжатыми сроками, на которые нас как-то смогли подписать: мы просто уже заранее знали, что и как делать. Единственное, в чём пользователь заметит схожесть, — это интерфейс; а вот всё остальное мы постарались выполнить как можно уникальнее.
Большая часть кода была готова, как и графических моделей. Теперь на первый план вышла отладка и тестирование для обещанной спонсорам к концу июля полноценной альфа-версии. Сейчас я прогонял в автоматическом режиме юнит-тесты, проверяющие работу отдельных функций. Когда закончу с этим, настанет черёд компонентных тестов, а потом мы наконец-таки начнём собирать всё воедино…
Потом, когда мы для отчётности покажем, что у нас есть, будем исправлять оставшиеся мелкие недочёты… на самом деле этот процесс бесконечный, но мы были скованы договором.
В широкие массы будет выпущена бета-версия, которая, как мы надеялись, через какое-то время автоматически станет релизной. Мы с самого начала стремились к тому, чтобы всё было идеально, и… да, скажу честно, мы уже задолбались. И если по итогу не пропустим чего-то критичного, то сможем с лёгким сердцем отпустить проект в свободное плавание.
Поэтому — тестим, тестим, тестим.
Но я не забывал и про свой другой план. Как бы вся эта затея с «Агремой» не обернулась для нас грандиозной подставой… И мы с Костей как раз всё подготовили к тому, чтобы наконец выяснить правду. В конце концов даже он был вынужден признать, что у нас нет иного выбора.
Я ненадолго поднял взгляд от экрана — и внезапно встретился глазами с Костей. Айтишник моргнул, показывая, что всё готово и можно начинать операцию. Я еле заметно кивнул и коснулся ладонью нагрудного кармана клетчатой летней рубашки, где лежали две флешки. Синяя и красная — ха-ха, как оригинально. Одна чистая, а другая с сюрпризом.
Костя закрыл ноутбук и поднялся из-за стола.
— Олег, Валентин, — обратился он к программистам, — мне надо с вами кое-что обсудить. Пару рабочих моментов.
— Аздесьэтоникакнесделать? — спросил Олег и поправил свои угрёбищно выглядящие очки.
— Это связано с вашей предыдущей фирмой.
Сценарий разговора мы продумывали вместе. Так что у Кости было что сказать подчинённым, чтобы те ничего не заподозрили. Ну и параллельно вызнать что-нибудь про их сотрудничество с «Агремой».
Валентин с Олегом молча переглянулись, но всё же последовали за Костей к выходу. Перед этим, разумеется, захлопнув и свои ноуты.
Когда за этой троицей закрылась дверь, я выждал несколько секунд, затем нацепил на руки тонкие перчатки, достал из кармана флешки и подошёл к столу, на котором они оставили технику.
Так, с кого бы начать?
Костя говорил, что у меня будет примерно пять минут, максимум семь, так что времени, скорее всего, хватит лишь на кого-то одного.
Немного поколебавшись, я выбрал Олега. Такие, как он, очкарики, если в чём-то участвуют, всегда знают больше, чем кажется, но и чаще прокалываются на мелочах — типа хранения всех важных данных в своём компьютере. Валентин же на вид более умудрённый опытом (хотя, может, это его борода создаёт подобное впечатление), и с ним точно будет труднее. По крайней мере, говорит он более спокойно и вдумчиво, но при этом за всё время совместной работы мне из него не удалось толком ничего даже о нём самом вытянуть.
Ну а теперь пришло время поиграться.
Я осторожно раскрыл ноутбук Олега. Высветился экран блокировки с часами и фоновой картинкой с пляжем. Стандартная «винда»-десятка. Так совпало, что у нас всех стояла именно эта операционка. Сам я раньше не заглядывал в чужие компы (исключая, конечно, аппарат самого Жумакина, после того как меня забросило в его тело), и что там за софт был у наших «засланцев», мне сказал Костя, когда пару раз с ними под выдуманным предлогом заколлабился. Ведь от вида системы зависел и способ, каким в неё можно было незаметно проникнуть.
Я вставил в разъём красную флешку и открыл БИОС, где поменял приоритет запуска с жёсткого диска на внешний накопитель. Затем перезагрузил девайс и вновь оказался перед тем же экраном блокировки. Клик по сенсору — и вылезло окно для ввода пароля.
Мои губы расплылись в улыбке. Я мазнул пальцами по клавиатуре, набирая случайную комбинацию, и нажал на Enter.
А через мгновение с трудом удержался, чтобы не захохотать, когда увидел открытый рабочий стол.
Всё оказалось даже проще, чем я рассчитывал.
На красную флешку я с помощью специальной программы записал образ своего системного диска. Когда ноут перезагружался, на нём временно изменилось содержимое ядра Windows, что и помогло обойти авторизацию. При этом сам пароль остался таким же, каким и был, и не сбросился. При следующей — уже нормальной — загрузке прежние данные восстановятся и всё будет выглядеть так, как будто ничего не было.
А пока в моих руках находился ноут с полностью открытым доступом.
Надо было действовать быстро. Если Костя не заинтересует или, например, спугнёт программистов своими вопросами, у меня не будет времени, чтобы вернуть всё как было. И тогда события пойдут совсем уж непредсказуемо.
Не мешкая, я вставил в другой разъём синюю флешку. Специально взял на шестьдесят четыре гига, чтобы побольше влезло.
Сейчас я не мог углубляться в содержимое ноута, поэтому просто выделил в проводнике системные файловые библиотеки и поставил их копироваться. Зелёный ползунок двигался по дорожке невыносимо медленно, и я начал бесшумно (а что, в перчатках же) барабанить пальцами по корпусу ноутбука.
Мало-помалу всё скопировалось. Я тут же выдернул флешку с данными (серьёзно, для кого вообще придумано «безопасное извлечение»?.. хотя ещё до своего перемещения видел шутку, что именно из-за этого и началось проклятие 2020…) и, снова перезагрузив устройство, выставил в БИОСе приоритет обратно на жёсткий диск.
Всё. Не подкопаешься. Я даже отпечатков не оставил. Только если смотреть какие-то глубинные логи, можно вычленить сведения о том, что я делал. А так тщательно проверять даже параноик вряд ли будет.
Я аккуратно закрыл ноутбук Олега — и вовремя: в кармане коротко провибрировал телефон. Это Костя послал мне пустую эсэмэску, сообщая, что сейчас они все зайдут обратно.
Успел. Теперь надо будет в свободное время порыться в скачанном и отсортировать данные. Может, где-нибудь и отыщется что полезное.
И я в кои-то веки узнаю, что за секреты хранят сотрудники из той странной фирмы.
* * *
Воскресенье, 25 июня
«Здравствуй, Себ.
Не знаю, получил ли ты моё прошлое письмо, потому что в противном случае мне придётся объяснять всё заново.
На всякий случай сделаю это: я хочу, чтобы ты выиграл этот чемпионат, но единственный, кто может тебе помешать, — это ты сам.
И на предстоящем Гран-при Азербайджана я хочу предостеречь тебя от серьёзной ошибки, которая, несомненно, будет иметь важное, если не ключевое, значение.
Гонка будет жёсткая, со множеством жёлтых и красных флагов. Хэмилтон будет лидировать под пейс-каром и всячески пытаться тебя оттормозить. На восемнадцатом или девятнадцатом круге ты можешь в него уткнуться.
И я прошу тебя: не поддавайся эмоциям. Если ты пихнёшь Льюиса в ответ, то тебе прилетит десятисекундный “стоп-энд-гоу”[1] и ты потеряешь почти гарантированную победу. Спросишь, почему? Да всё просто: Хэма зазовут в боксы лишний раз, потому что у него будет шататься подголовник. Да, ты можешь вернуться впереди Льюиса и даже не дать себя обогнать — но всё равно потеряешь много очков, которые тебе сейчас необходимы как воздух.
Может, я и не вправе давать советы четырёхкратному чемпиону мира, но знай: у чемпиона всегда должна быть холодная голова. Думаю, ты и сам это помнишь из своего победного прошлого.
Надеюсь, ты прислушаешься к моим словам и не станешь рушить надежды заждавшихся твоего чемпионства тифози[2].
Всего наилучшего и удачи.
Дэн.
P. S. Не Риккардо (смайлик)».
Часы показывали без десяти четыре, когда я расположился в своей комнате перед большим плазменным телевизором. Щёлкнул в моих руках пульт, включая «зомбоящик» и настраивая его на спортивный канал.
Сегодня я буду смотреть гонку.
Родителей дома не было: они вдвоём ушли в ресторан — отметить удавшуюся папину сделку. Акции, которые он недавно купил, за последние недели подскочили в цене, так что его состояние подросло даже больше, чем мы получали на росте биткоинов. В игре на бирже я, признаться, не очень разбирался, поэтому решил просто считать, что всё хорошо.
Да так оно пока, впрочем, и было.
В основном. У них. Да…
Всю эту неделю я ковырялся в файлах, которые вытащил из компа Олега. Видео с поездками на природу и музыку я отбросил сразу: в них не было ничего, что давало бы какой-либо компромат на сотрудника. В загрузках лежали по большей части всякие смешные картинки и книги по программированию, так что и здесь я сомневался, что смогу что-либо отыскать.
Вот с документами оказалось поинтереснее. Когда я только открыл эту библиотеку, от обилия файлов у меня разбежались глаза. Ну серьёзно — полторы тысячи объектов за три года, считая по времени создания?! Тем не менее, я начал методично просматривать каждый из них, не желая пропустить по невнимательности что-нибудь интересное. Учитывая, что на работе в студии как раз настала горячая пора, связанная со всесторонней проверкой и доработкой альфа-версии, можно понять, что свободного времени на расследование у меня было не так много.
Но я не сдавался. Я верил, что смогу найти доказательства против «Агремы»… а если и не найду, то можно будет таким же способом взломать ноутбук Валентина.
Ну это так, в качестве пояснения.
А эти выходные я спланировал так, чтобы ничто не отвлекало меня от просмотра гонок. Помню, так огорчился вчера первому ряду у «Мерседесов» — но обнадёжил себя тем, что следом за ними будут стартовать две «Феррари». Боттас и Райкконен откатятся назад после короткой битвы — и освободят тем самым простор для своих напарников.
Итак, до старта оставались считаные минуты. Я уже начал жевать заготовленный попкорн, глядя на болиды на стартовой решётке.
Каждая гонка так или иначе входит в историю. Войдёт и эта.
А уж как именно — зависит от того, прочитал ли Себ моё второе письмо, отправленное в четверг в 22:06 по бакинскому времени.
Пять красных огней привычно сменились на два зелёных. Прогревочный круг. Не знаю, как для других, а для меня — уже волнительная часть подобного легендарного заезда.
Машины катили по трассе, нагревая резину, под оживлённый диалог комментаторов. Всё-таки тогда Попов и Фабричнова обозревали гонку просто улётно. Это уже потом я перешёл на эфиры в любительских группах…
Болельщики встали, когда болиды выстроились вновь — теперь уже перед самым стартом.
Раз, два, три, четыре, пять… И гаснут огни!
Пелотон срывается с места. Хэмилтон остаётся впереди, но Боттас перетормаживает, и в него упирается Райкконен. Второй поворот под девяносто градусов… и позади Квят, возвращаясь на трассу, разворачивает напарника по «Торо Россо» Сайнса. А впереди Боттас, которого атаковал Райкконен, впечатывает своего соотечественника в стену, пропуская на второе место Феттеля!
И жёлтые флаги, но ненадолго. Валттери едет в боксы за новыми шинами и антикрылом, а Кими откатывается на пятое, позади Переса и Ферстаппена. Льюис же уезжает от Себа — между ними на графике уже две секунды.
Боттас возвращается — но отставая на круг. Дальше гонка идёт в довольно спокойном режиме.
Эрикссон вопит по радио, что у него нет батареи. Риккардо начинает прорыв после своего пит-стопа. На восьмом круге сворачивает в пит-лейн Палмер из «Рено», на десятом — останавливается на трассе Даниил Квят. Ферстаппен прессингует Переса за третье место — но тоже сходит из-за проблем с мотором.
И сэйфти-кар! Все как один заезжают в боксы, меняя «суперсофты» на «софты» или наоборот, чтобы оставаться уже до финиша.
На шестнадцатом круге мелькает в трансляции Джордж Расселл из GP3, присутствующий в гараже «Мерседеса». Я усмехаюсь. Эх, были же времена, когда мы гонялись в одной команде…
Машины проезжают вслед за пейс-каром через пит-лейн, пока маршалы убирают обломки, отлетевшие от болидов в борьбе.
С каждой секундой мой напряжение нарастает. Только бы Себ не заагрился и не ткнул Хэма…
И-и-и… нет на повторе удара! Когда Феттель чуть не въезжает в Хэма, то просто вскидывает руки: мол, как так? что за идиот! — и продолжает ехать!
Я выдыхаю и с бешено колотящимся сердцем откидываюсь на спинку дивана.
Я смог. Я сделал это. Я изменил историю. Опять. Я смог. У меня получилось…
А теперь нужно, чтобы получилось у Себа.
И… рестарт! Масса и Перес с двух сторон атакуют Феттеля, но тому удаётся остаться впереди. А затем, уже на этом круге — обоюдная авария у «Форс Индии» и прокол у Райкконена! Снова жёлтые флаги!
Ну всё, скоро точно вывесят красные.
Хе-хе — и два «Уильямса» в топ-четыре. Я даже немного завидую Строллу. В прошлом году мы не смогли его победить — и теперь он едет на хорошие очки в гонке «Формулы-1» в своём дебютном сезоне.
Всё. Красные. Из-за новых обломков все ожидаемо едут в пит-лейн. И реклама. Ну как всегда…
Десять минут спустя пилоты садятся обратно в кокпиты, готовясь к возобновлению гонки. Я уже расслаблен (попиваю juice, не выходя из бассейна…), потому что знаю: если больше ничего не случится, то «Феррари» вытянут эту гонку. Пусть и одной машиной.
Перес и Райкконен выезжают первыми, чтобы вернуться с отставанием в круг. Их слегка починили под красным флагом, что в принципе не запрещено, однако штраф им прилетит, так как механики делали это в боксах, а не на прямой пит-лейна.
Рестарт за машиной безопасности…
И, наконец, зелёные флаги. Хэмилтон удерживает лидерство, но и Феттель не отстаёт. В то время как позади них сразу четыре пилота сражаются за третье место.
У Массы проблемы, и он откатывается. Хюлькенберг с отбитым крылом заезжает в карман. К трём сошедшим болидам добавляются ещё два.
И у Хэмилтона болтается воротник! Гонщику говорят об этом по радио, он пытается его воткнуть обратно одной рукой на скорости под триста пятьдесят… Не получается, и они решают оставить как есть.
Двадцать кругов до финиша…
И Льюиса зазывают в боксы! Босс «Мерседеса» со злости бьёт кулаком по столу.
В этот момент в альтернативной ветке истории Феттелю выкатили штраф. Но не здесь. Здесь Себастьян удерживает комфортное первое место.
Через пять кругов Хэмилтон проходит Алонсо за седьмое место. Но он очень далеко от своего соперника из «Феррари».
Я полулежу на диване и просто получаю удовольствие. Даже одной машиной «красные» уделывают облажавшихся «мерсов». После трёх лет тотального доминирования «серебряные стрелы» впервые чувствуют себя неуверенно.
Заключительные круги… Феттель и Хэм обмениваются лучшими временами, но это сейчас несерьёзно.
Финишная прямая…
И Себастьян Феттель выигрывает Гран-при Азербайджана! Риккардо из «Ред Булла» второй, а под самым клетчатым флагом Боттас отбирает у Стролла заслуженный подиум.
Хоть я и не болею за «Феррари», но всё равно тихо радуюсь.
Теперь Себ отрывается в общем зачёте уже на двадцать семь баллов. Отставание «Феррари» в Кубку конструкторов сокращается до восьми очков; но всё же надо понимать различие в мощи техники. С этой ужасной силой можно бороться только в личном соревновании.
Реальный накат продемонстрирует лишь «Ред Булл» в двадцать первом…
Хотя там вроде только треть сезона успела пройти, прежде чем меня выкинуло. Кто знает, как там всё обернётся в моём прежнем несбывшемся будущем.
Когда трансляция закончилась, я выключил телек и вновь взялся за ноутбук и синюю флешку.
Больше половины файлов я забраковал, удалив как неинтересные и совершенно бесполезные для меня. Планы, черновики, какие-то наработки… даже несколько штучек скверных стихов — но пока всё было не то. Ничего из этого я не мог использовать против программистов. И потому остальное манило меня ещё сильнее: кто знает, вдруг именно там окажется то, что я ищу.
Я продолжил просматривать документы. Всё как обычно. Тот же самый мусор, только всё большей давности…
Так… погодите-ка… а что у нас здесь?
Открыв файл с ни на что не намекающим названием «никому_не_показывать. docx», я вчитался в текст… и на моих губах против воли расплылась торжествующая, довольная улыбка.
Бинго… Вот оно — то, что было мне нужно.
В яблочко.
Переписка — как я понял, с кем-то из среднего звена руководства LLX Ahgrema. Вопросы — и подробные ответы на них. Инструкции, как и что надо делать во время работы на «Косогор Студио».
А вот это уже серьёзно.
Что ж, теперь у меня было с чем идти к Косте. Против таких доказательств даже он ничего не сможет возразить. Хотя, возможно, и попытается.
Но, пожалуй, придётся немного повременить с разоблачением. Уже послезавтра я вылетаю в Германию, где должен буду отметиться на базе команды в Ошерслебене, после чего мы всем скопом дружно отправимся на следующий этап — в Нюрнберг, где как раз сооружалась на одну неделю временная гоночная трасса.
Настала пора включаться в борьбу за титул.
* * *
Среда, 28 июня
Нюрнберг (Германия)
Архитектура старинного города сильно отличалась от того, что я привык видеть на родине. Москва, несмотря на столичную выпендрёжность и местами футуристичный стиль, всё же оставалась в своей основе обыкновенным российским городом — скопищем квадратных, пусть и разноцветных, бетонных коробок.
Здесь же была совсем иная атмосфера. Словно не пытаешься погрузиться в будущее, которое ещё только должно наступить, — а проваливаешься в прошлое. Здания, стоящие по бокам широких и не очень улочек, могли находиться в таком же на вид состоянии сто, двести лет или даже больше. Лишь современная одежда прохожих да попадающиеся кое-где «новостройки» напоминали о том, что век на дворе всё-таки двадцать первый.
В Нюрнберге я уже бывал в прошлом году — также как участник гоночного этапа. Тогда у меня не было времени, чтобы побродить по окрестностям и всё посмотреть — и сейчас я заполнял этот пробел.
Вместе с Лизой.
Вообще же у большинства людей, особенно из России, город, думаю, вызывал ассоциации с войной и проходившим здесь судебным процессом. Мне тоже приходили в голову подобные мысли — но внимание крутилось вокруг другого. Местная трасса называлась Норисринг отчасти для того, чтобы не путать с Нюрбургом, где находился свой трек, причём более высокого класса.
— Удивительно, а, — покачала головой Лиза, оглядывая старомодные строения. — Вот настроили же когда-то — и до сих пор пользуются…
— Зато цены на коммуналку, наверное, конские, — заметил я. — И на вай-фай.
— Ой, и не говори… — махнула она рукой. — Да и жрачка немало так стоит… — Её взгляд вдруг наткнулся на маленькое ретро-кафе в торце ближайшего старого дома. — Но мы же, так сказать, богатые, да?
— Давай проверим, — улыбнулся я, и мы, взявшись за руки, вошли в заведение.
Я очень надеялся, что здесь хотя бы чуть-чуть понимают английский. В немецком же мои познания были довольно неважными, даже несмотря на прослушанный на «Ютубе» курс канала «Культура».
Поесть, как ни странно, вполне получилось. И даже не очень, по местным меркам, дорого — всего за пару десятков евро. Хорошо, что в обменнике перед вылетом я взял побольше налички. Хватило и на мясо с какими-то овощами, и на салат, и на чай, чтобы запить всё это дело.
Говорили мы мало — в основном ели. В это время на город начал понемногу наползать вечер, а с ним и появившиеся откуда-то тучи. Видимо, завтра ожидался сильный дождь, который, как ни удивительно, и обеспечит, что остальной уик-энд пройдёт посуху.
Когда мы вышли из кафе и направились к отелю, солнце зашло за облака, и вечерний город вмиг посерел. Однако зажглись фонари, и тут же старинная архитектура превратилась из дани прошлому в элемент сказки. Мы шагали по этому средневековому лабиринту, и прохладный ветерок трепал наши волосы.
И под впечатлением от этого завораживающего вайба я решил начать разговор, который давно планировал:
— А помнишь те сезоны, когда мы вместе гонялись в картинге?
Я хотел окончательно закрыть для себя один вопрос, уже полтора года не дававший мне покоя. А именно — попаданка Лиза, как я, или же всё-таки нет.
Перед этим я внимательно изучил в интернете статью о гоночной карьере Елизаветы Форман. Начала заниматься картингом в то же время, что и Жумакин-«оригинал», но при этом была на год старше. Выступала по большей части в Европе, но под российской лицензией. И причём не очень стабильно: то попадёт несколько раз подряд на подиум, то полсезона проднищит в слабой команде, сходя каждую вторую гонку.
Однако, похоже, Лизу продолжали спонсировать, и постепенно результаты стали расти.
Годом взлёта стал две тысячи двенадцатый. Тогда Лиза вернулась в Россию, одну за другой буквально прошила основные ступени отечественного картинга (нигде, кстати, не выиграла, но была очень близка) и попала в итоге на чемпионат России, где взяла седьмое место… тогда как «я» — четвёртое.
С тех пор и пошёл не слишком долгий период, когда мы вместе (точнее, она и мой «аватар») полировали колёсами асфальт картодромов Европы и мира.
В Еврокубке-2013 Лиза стала восьмой, а Жумакин — шестым. И девятой на ЧМ-2014, в то время как мой здешний «оригинал» — восьмым.
У обоих чётко прослеживалась тенденция понижения итоговых мест в категорию выше, так что я предполагал, что все те годы там была именно Елизавета Аристарховна Форман 1998 года рождения.
А вот дальше…
Если я не накрутил себе на пустом месте конспирологии, то «попала» чужая личность в тело Лизы примерно тогда же, когда и я — в Жумакина. А значит, не будет помнить, что происходило с «аватаром» до этого.
Потому что её там ещё не было.
Я аж затаил дыхание, ожидая ответа Лизы. Сердце глухо колотилось о рёбра. Я не должен был показывать, насколько сейчас волнуюсь.
— С чего вдруг ты заговорил про это? — фыркнула она в своей обычной, знакомой манере.
Но я уже не мог сказать, настоящие ли это эмоции — или всего лишь игра.
— Да так… подумалось просто. Оказывается, мы три года вместе гонялись, прежде чем перейти в «формулы». И при этом я как-то тебя вообще не запомнил.
Она скосила на меня глаза и приподняла бровь.
— Я тебя, знаешь ли, тоже. Даже по гоночной статистике, мы ни разу не приезжали вместе на подиум. У нас почти не было шансов друг друга…
— Но почему-то мы оба хорошо помним, с кем рядом боролись в «формулах», — заметил я.
— Ты это к чему? — насторожилась Лиза.
— А вот…
Я осёкся. В этом разговоре не было никакого смысла. Если она ничего не расскажет мне о своём прошлом, то это всё равно нельзя будет считать даже косвенным доказательством.
— А, ладно, забудь. Мы почти пришли. — Я кивнул на видневшееся впереди здание гостиницы.
План вызнать всё с наскоку провалился. Придётся тогда действовать более тонко…
Мы зашли в отель и стали подниматься по лестнице. Наши команды расположились на соседних этажах; «Мотопарк» — выше «Карлина». И как я слышал, Лизе всегда отводили отдельный номер, потому что «она же девочка». Однако бесило ли это её или же, наоборот, льстило ей, спрашивать я, конечно же, не собирался.
— …Может, пойдём ко мне? — донёсся до меня вопрос Лизы.
— Это… погоди, что?!
Я в недоумении посмотрел на Форман.
Та с усмешкой пожала плечами.
— А что? Тот разговор ты явно затеял не просто так. Пойдём, заодно выясним, с чего это вдруг ты прошлое вспомнил.
Я быстро прикинул варианты.
Если сольюсь, то этим явно испорчу отношения с Лизой, и наше соперничество из уважительного станет… ну даже не знаю каким. Наверное, как у неё в том году со Строллом. А то и как с Ароном.
С другой же стороны, мне почти наверняка придётся раскрыться. И… пофиг, честно говоря. Я устал уже таиться от всех. А Лиза… ну самое большее поржёт, только и всего.
Итак, решено.
Я кивнул и вслед за Лизой зашёл с лестницы в коридор этажом ниже, чем тот, где меня поселили.
Комната гонщицы находилась в дальнем конце и была одноместной — с явным расчётом на то, что Форман никого не будет к себе водить. Но… что криминального в том, чтобы просто посидеть вечерком вместе с другом? К тому же мы будем вести себя тихо… надеюсь.
— Ну, вот… здесь я и живу на этой неделе.
Лиза включила свет, и матовое сияние лампы под потолком озарило нехитрый интерьер: кровать, столик, тумбочку, пару стульев и шкаф. Дверь сбоку от входа вела в санузел.
— Да у нас почти так же, — ответил я, усаживаясь на стул. — Вот каждый раз, когда мы ездим на соревнования, кругом всё одно и то же. Как будто… казённое, что ли. — Я развёл руками. — Чтобы мы… не расслаблялись, так сказать.
— Всегда, когда ездим… — повторила мою фразу Форман и разлеглась на постели, сбросив на пол обувь. — Но мы-то с тобой вместе никогда не ездили до мест проведения, а только выступали. Да и то за разные команды.
— Ты помнишь, как это было? — с нажимом спросил я.
Я почти не дышал; сердце было в шаге от того, чтобы сорваться в стремительный галоп.
От ответа Лизы зависело многое.
Если не всё.
Она резко присела на кровати и, упёршись с двух сторон в одеяло ладонями, наклонилась ко мне.
— А ты помнишь? — вернула она мои слова моим же тоном. А затем прищурилась. — Или… у тебя есть что мне рассказать?
Она склонила голову набок и с любопытством на меня посмотрела.
Я коротко вздохнул и прикрыл глаза.
Назад дороги нет.
— Дело в том… что я не тот Михаил Жумакин, которого ты могла знать по временам картинга. Веришь или нет, но тот, с кем ты говоришь, — не Жумакин. На самом деле меня зовут… — (всё-таки прежнее имя вспоминать было непривычно и… неприятно), — меня зовут Михаил Шумилов. Звали… Я был программистом, любил гонки, а в свободное время увлекался картингом. И однажды…
Я обречённо вздохнул. Да, сейчас пойдёт лютая дичь.
— …после случайной аварии моё сознание вселилось в тело Жумакина. Прямо во время гонки «Формулы-4».
Я ожидал чего угодно. Что она засмеётся, или покрутит пальцем у виска, или вообще расценит мою тираду как пранк…
Но Лиза просто подняла бровь и ровным голосом обронила:
— Интересно. Продолжай.
— Э-э… стоп, ты мне веришь?!
— А почему нет? Да, со стороны кажется, что ты несёшь бред, но… — Она покрутила рукой в воздухе. — Ты так говоришь об этом, что мне сначала хочется услышать полную версию, чтобы решить: довериться тебе… или нет.
Я нашёл взглядом её глаза. Два зелёных мячика — словно два яблочных леденца, блеснувшие в свете лампы.
— Тогда слушай.
И я рассказал ей всё.
Не забыв упомянуть и о своей цели — и особенно подчеркнув, что прибыл сюда из будущего. Которое, в свою очередь, таило в себе множество опасностей — да таких, что я из своего тяжёлого, но всё же относительно мирного двадцать первого года некоторые предвидеть не мог даже в принципе.
— …Я хочу спасти Россию. Изменить мир к лучшему. При этом занимаясь тем, чему хорошо научился за последние годы, — гонками. — Я вздохнул и посмотрел в глаза Лизе. — А теперь можешь смело звонить в психушку, или что ты там собиралась сделать.
Какое-то время она отсутствующе глядела на меня, потом неожиданно усмехнулась:
— Что ж, это хотя бы объясняет, с чего ты вдруг начал ко мне клеиться.
— Да нет, ты и вправду стала мне нравиться… — промямлил я. — Но… тебе что, совсем плевать на то, что я только что рассказал?
— Нет, почему же?
Она уже сама посмотрела на меня — и я обмер, поняв, что именно за взгляд вижу.
Взгляд чужих глаз.
Такой же, как и прорывающийся иногда сквозь шелуху другой личности циничный взор Михаила Шумилова.
— Значит, я был прав… — пробормотал я.
Лиза пожала плечами.
— Мне интересно лишь, как ты обо мне догадался.
— Твой путь… он так похож на мой. Провал в начале сезона, затем постепенное развитие — и окончательная победа. Если и не в самом чемпионате, как в том году, то над собой и приблизительно равными соперниками.
— Вот оно что… — вздохнула Лиза. — А я-то не могла понять: совпадение это или нет… Теперь всё ясно. И… пожалуй, я могу рассказать тебе свою историю.
— …В том мире, где я родилась, меня звали Мария Фурманова. Знаю, звучит отстойно, однако тогда ещё был совок, и всем в принципе было норм. Но потом…
Со школой как-то не очень сложилось. Вот просто — понимаешь или нет — такое ощущение, словно отовсюду мудаки повыползли. То ли из-за дурацкого имени, то ли потому, что я всегда была примерно такая, какой ты меня знаешь, нормально с кем-то общаться или учиться не выходило. Ну и я решила, что заполню жизнь чем-либо другим. И заполнила.
С детства я любила ездить на природу и глазеть на виды. Потом описывала их в сочинениях — и, блин, хоть с чем-то у меня прокатывало. Постепенно стала подрабатывать в журналах, отправляла свои статьи… Пошла в универ на журналистику заочно… И как-то всё стало налаживаться.
Я начала ездить по миру, описывать всякие достопримечательности… Имя мне ну пипец как не нравилось, поэтому я взяла себе псевдоним — Мари Форман. Под ним и писала. Моим любимым регионом была Южная Америка. За несколько лет я приезжала туда много раз — и постоянно открывала для себя что-то новое.
А ещё я любила скорость. — Лиза мечтательно улыбнулась. — О, ты можешь меня понять. Какой это кайф — лететь под двести на ночной трассе или виртуозно рулить по серпантину! Ах да, ты же до переноса только на картах ездил…
— Не забывай, у меня зрение было минус пять, — напомнил я. — С таким особо не погоняешь. Но в целом да, я тоже представляю, как это круто.
— Ну и вот. В Южной Америке я любила так гонять по горам. С гонораров к тому времени собрала себе крутую тачку — нечто среднее между мотовездеходом и внедорожником — и каталась туда-сюда, набираясь вдохновения для репортажей.
Но однажды… — Её взгляд погрустнел. — Я сорвалась с обрыва. В пропасть. С пятисот метров или около того… В общем, всё. Та жизнь закончилась.
А новая началась, когда я вновь открыла глаза — уже в болиде итальянской «Формулы-4». — Она наклонилась ко мне и отчеканила: — Это было второго мая две тысячи пятнадцатого. По времени этого мира.
Я совсем чуть-чуть не дожила до двадцати трёх — и вновь стала шестнадцатилетней девочкой. — Лиза фыркнула. — С которой все только и хотят завести отношения. Ты не представляешь, как они меня достали…
— Погоди, а… когда ты разбилась? — перебил её я.
Хронология в рассказе меня немного путала. Если родилась Лиза… то есть Мария, ещё при Союзе, а на момент смерти ей было двадцать два, то произошло это…
— Двадцать седьмого марта две тысячи девятого, — процедила она. — Что, не ожидал, что кто-то сможет попасть в будущее? Вот и я не ожидала. Но так случилось. Э-э, ты что делаешь?
— Ищу систему. — Я повернул к ней экран смартфона с открытым онлайн-калькулятором дат. — Я переместился из две тысячи двадцать первого — то есть на 2227 дней назад. Прямо на первую гонку российской «четвёрки».
Тебя также закинуло на первый этап своего чемпионата. И… — Я ввёл данные для расчётов. — Что и требовалось доказать. Ровно 2227 дней.
— Ну почему?! — Она всплеснула руками. — Что за странное число?! Оно же никуда не вписывается!
— Кроме как в наши судьбы. — Я вновь взглянул на неё. — И если уж на то пошло… можно узнать, когда ты родилась… в той жизни?
— Ты будешь смеяться. — Она качнула головой. — Двадцать шестого апреля 1986-го.
Я подавился своими словами.
Подождав, пока я приду в себя, Лиза спросила в ответ:
— А ты?
— Теперь будешь смеяться уже ты, — улыбнулся я. — Двадцать шестого декабря 1991-го. Как раз когда окончательно не стало Союза.
— Ага. — Она задумалась. — То есть мы оба родились в дни ключевых моментов истории — а потом оказались заброшены в один и тот же год. В подростков, которые выходили на свои первые гонки в «формулах». Вопрос: для чего?
— У меня была мечта — гонять в реальности, а не только в играх, — ответил я. — и мне хочется думать, что она таким образом просто исполнилась. После смерти или нет — не знаю. Это совершенно другой мир, пусть внешне в нём всё и так же. И я подумал, что могу его изменить, не допустив того ужаса, который нас всех ожидает в будущем.
— А я вот прошлое не могу изменить, как бы ни хотела, — вздохнула Лиза. — Не знаю, к чему стремлюсь я. Я приняла правила игры — и просто хочу выжать из новой жизни максимум.
— Чем не цель? — усмехнулся я. — Тебе как раз подходит. Возможно, ты даёшь мне ориентир — не как кто-то из «дефолтных» гонщиков, а как другой обычный человек в тех же обстоятельствах. Чтобы у меня было на кого равняться… и кого побеждать.
— Ну попробуй. Я всё равно тебя уделаю, — вернула она мне ухмылку и похлопала по одеялу рядом с собой: — Давай сюда. Иди ко мне.
— Ты уверена? — Я всё же не стал отказываться от приглашения и плюхнулся на кровать рядом с Лизой. — А если нас тут кто-то увидит?
— Мы свободные люди, к тому же мне уже есть восемнадцать, — отмахнулась она. — А на мнения остальных похер.
— Ну мне, к примеру, инженер не рекомендовал встречаться с тобой, — хмыкнул я. — По-моему, у него какие-то комплексы на этот счёт…
— Да пофииииг… — Лиза обняла меня рукой за шею и притянула к себе. — Надеюсь, теперь уже ты не станешь говорить, что я делаю это только потому, что нашла второго такого же попаданца?
— Не-а…
Внезапно мы оказались совсем близко друг к другу. Мои серые глаза встретились с её зелёными. Её дыхание обожгло кожу на моей щеке…
И, не в силах больше сдерживаться, я наклонился ещё чуть ниже и поцеловал ей.
Лиза ответила.
Думали, тут будет целая простыня всяких чувственных описаний, на которые можно будет по-тихому фапнуть? Ага, как же. Размечтались.
Ведь все, кто говорит о каких-то сильных ощущениях типа метафорического удара током, полёта души и так далее, нагло врут. Нет здесь ничего такого. Просто соприкосновение тел, контакт двух индивидов, разрешивших друг другу продвинуться дальше, чем обычно.
Я не почувствовал ничего особенного. Несмотря на то, что это был всего лишь мой второй раз. Считая обе жизни.
Да даже первый — с журналисткой полтора года назад — был каким-то более острым. Вероятно, потому, что случился на пустом месте. А сейчас мы подходили к вопросу не сразу и как-то… ответственнее, что ли.
Мы не отрывались друг от друга. Руки пока ещё нигде не шарили, но это был лишь вопрос времени. Моё тело понемногу начало реагировать…
И тут у меня зазвонил телефон.
— Да блин…
Я оторвался от Лизы и, сев к ней спиной на край кровати, достал устройство.
— Да, пап?..
Я уж было собирался намекнуть, что он немного не вовремя… однако услышанное заставило меня похолодеть.
— Что?! Когда?.. Ясно… Она в порядке? Чёрт, чёрт, чёрт!.. Не волнуйся, я завтра же… Но почему? Я же… Понял. Хорошо, пап. Держитесь. Я постараюсь что-нибудь придумать.
Я нажал на «отбой»… и телефон выпал у меня из руки, загремев по полу.
— Что случилось? — встревоженно спросила Лиза из-за спины. — Кто звонил?
В горле стоял плотный комок. Я и дышать-то еле как умудрялся, не то что на вопросы ответить.
— Папа, — всё же преодолев нервные спазмы, хрипло ответил я. — Звонил сообщить… Мама в больнице. Какой-то урод сбил её на переходе. Переломы ног… Вероятно, понадобится операция… или даже не одна.
Мою грудь с силой обхватили мягкие, но крепкие руки, а на плече я ощутил приятную тёплую тяжесть её головы.
— Я хотел сразу же рвануть в Москву, чтобы быть рядом… — захлёбываясь словами, продолжал я. — Но… папа сказал, что я нужен здесь… что я тоже должен бороться. Ведь всё, что нам остаётся сейчас, — это ждать… и надеяться.
— Не беспокойся, — еле слышно прошептала Лиза мне в ухо. — В эти выходные я буду сражаться за нас обоих. Обещаю.
— Спасибо…
Не найдя в себе больше сил говорить, я повернулся и обнял её ещё крепче.
* * *
Пятница, 30 июня
Болид летел по просторной уличной трассе, лихо входя в немногочисленные повороты. Два километра триста — куда тут запихать трудные пилотажные секции? Но даже и так приходилось быть предельно внимательным и чутко следовать выработанной траектории.
Я всё никак не мог отделаться от мыслей насчёт семьи. Шла квалификация к завтрашней первой гонке этапа — но я всей душой рвался к ним, хотя часть Шумилова во мне и говорила забыть про это и сосредоточиться на вождении. Я и сам понимал, что не могу разорваться, — но всё равно сконцентрироваться на чём-то одном было куда как трудно.
В команде понимали моё состояние и сочувствовали, но, памятуя о решении, которое мне пришлось принять под влиянием слов отца, советовали не отвлекаться.
И я старался показать класс, несмотря ни на что.
Получалось, правда, не очень.
— Ты пока двенадцатый, — донёсся из наушников голос инженера. — Не хочешь заехать переобуться на свежий комплект для следующей попытки?
Я посмотрел на замедляющиеся перед въездом в пит-лейн машины соперников… и проехал мимо.
— Нет, — качнул головой в шлеме, зная, что всё этого никто не видит. — Побережём до завтра. К тому же сегодня я вряд ли могу рассчитывать на топовые места. В гонке постараюсь отыграться.
— Принято.
Тикал таймер, отсчитывая остававшиеся у меня минуты. До конца сессии успею ещё пару времён поставить. А там уж как рассудит секундомер.
Круг охлаждения завершён, пора и на быстрый. Разгон по старт-финишу… чёрт, слегка перетормозил перед шпилькой. Тем не менее, вписался в поворот и дальше по синусоиде покатил к «эске».
Аккуратно сбросить газ, рассчитать угол, вправо-влево рулём… Ого, как заднюю часть занесло на выходе! Раньше времени газанув, едва разминулся со стеной. Обидно — даже пара десятых на такой короткой трассе может стоить нескольких позиций. Нельзя терять ни мгновения.
Ещё одна шпилька, но с меньшим углом — и пологий заход на главный прямик…
Но, пересекая черту, я уже знал, что этого улучшения, если оно вообще было, будет явно недостаточно.
А тем временем вслед за мной остальные гонщики завершали свои попытки.
— Итак, мы четырнадцатые, — резюмировал Пауль, когда я после сигнала об окончании сессии поехал в боксы. — Не то, чего мы ожидали, но шансы на очки есть. Завтра попробуем побороться.
— Как остальные? — спросил я, разумеется зная ответ.
— Ты выше всех. У Сато и Бекманна возникли проблемы с прогревом резины, Йоэл стоял в питах из-за амортизатора. Так что в каком-то смысле всё повторяется.
— Тогда лучше бы повторились и два моих подиума, — хмыкнул я. — Конечно же, после прорыва в очки из середины второй десятки.
Пауль ничего не ответил.
— Ну и пошёл ты, — прошептал, не включая радио.
Поводов для хорошего настроения, определённо, было чересчур мало.
* * *
Суббота, 1 июля
Тридцать первого июня отмечается всемирный день фантастики — в дополнение ко второму января, когда восхваляется только научка.
Вот и передо мной в тот день стояла задача из области ненаучной фантастики — показать максимум на неидеально сбалансированной машине при старте с далёкого седьмого ряда, да ещё и с огромным камнем на душе в виде не сумевших приехать из-за несчастного случая родителей. Если точнее, то как раз для такого «спортивного попаданца», каким я являлся.
Пауль в этот уик-энд, признаться, был со мной предельно корректен, хоть и немногословен. То ли действительно послушался босса и пытался выглядеть хорошим мальчиком, то ли не хотел обострять конфликт на фоне моих семейных обстоятельств. Что ж, по крайней мере человечность в нём присутствовала.
Хотя бы не мешал, и на том спасибо.
Мне опять было плохо видно машины на первых местах, но я помнил по протоколу квалы, кто где стоит. На поуле Хьюз из «Хайтека» (только вдуматься — я ему проиграл какую-то четверть секунды!); рядом, отстав на две тысячные, — Норрис; а позади, с отставанием ещё в девять тысячных, — Форман. Со мной же стартовый ряд делил Арон, которому сегодня уж точно не светило пободаться с Лизой.
Старт вышел довольно сумбурным. Норрис провалился в группу к борющимся одному «Ван Амерсу» и трём «Премам», в то время как Форман повисла у Хьюза на хвосте. Я сместился на внутреннюю линию, избегая сражений; Арон передо мной сильно перетормозил, и мне пришлось также замедлиться — а потом и отворачивать в сторону.
Дело в том, что в борьбе впереди Габсбург на синем «Карлине» развернул «Прему» Айлотта и сам встал посреди трассы, и в них как раз упёрся Арон и как раз опережавшие меня справа пилоты «Мотопарка» — японец Сато и немец Бекманн. Эрикссону же как-то удалось проскочить.
Всё это произошло буквально у меня перед носом. Благодаря тому, что я сильно сбросил газ, мне удалось отвернуть — но из тех, кто избежал этой аварии, я теперь ехал последним. Был четырнадцатым, а стал пятнадцатым. Просто отлично.
Хотя вряд ли стоило делать выводы через двадцать секунд после старта.
Круг мы доезжали в неразберихе борьбы. Впереди и в конце пелотона сформировались ожесточённо дерущиеся группы; и на стартовой прямой, похоже, Лиза выбилась в лидеры, а я обогнал своего теперь уже бывшего товарища по команде Кейвана Соори. Переход в «ВАР» ему, по сути, ничего не дал. Как был последним в зачёте, так им и остался.
После короткого раунда сражений пелотон подрастянулся, но всё же я мог видеть, как примерно на границе десятки катят борт в борт у самых барьеров Мазепин и Моусон, а передо мной тошнят слабые новички. На торможении перед шпилькой «Бошкурве» один из новобранцев «Хайтека» ошибся, выехал шире, и это позволило мне проскочить внутрь, следом за Эрикссоном и Миком Шумахером.
Ну наконец-то начал отыгрывать.
Впрочем, Шуми-младший тоже продержался недолго. На следующем круге в том же самом месте я прошёл и его, устремившись за своим напарником.
Тот, в свою очередь, после «Банхофкурве» обогнал сразу две машины: Дарувалу и Мазепина. И чтобы вновь дотянуться до шведа, теперь уже мне предстояло сделать этих двоих.
Начнём с Никиты.
Я, как мог, старался контролировать свой болид, и мне это вроде удавалось. Потому что ехал я как минимум не медленнее остальных, а в некоторых местах и явно быстрее. И мне не составило труда, привычно уйдя влево, перед первым поворотом обойти серебристый «Хайтек», от проделок которого в том году у меня порой знатно подгорало.
Ну вот. Уже плюс три. Живём!
За индийцем угнаться было не так просто, но и не мегатрудно. Я постепенно накатывал, сокращая расстояние; в это время позади меня Мазепин разбирался с Шумахером. Однако гоночного темпа Дарувале, как и тем, не хватало. И в начале девятого круга я легко опередил его на торможении и протиснулся вперёд. На десятое место.
Ну всё, дальше точно будет сложнее. Сначала надо удержаться-таки за Йоэлом, а потом и атаковать тех пилотов, на которых швед нападал уже сейчас.
Первые девять мест представляли собой «паровозик», к которому я как раз и желал прицепиться. Лиза уверенно вела всех за собой, не отъезжая, но и не подпуская ближе. Экономила шины для рывка на финише.
Пролетела ещё пара кругов — и вдруг один из «ВАРов» впереди нас пошёл на обгон другого! С одной стороны — да, у него получилось пролезть, но в то же время они оба отвалились от первой шестёрки и теперь стали мишенью уже для наших атак.
На следующем витке всё повторилось, но в обратную сторону. Однако шанса, которым мы могли бы воспользоваться, пока не представилось. Значит, надо выждать ещё.
Те, впрочем, тоже понимали угрозу, и на прямой виляли так, что никак не удавалось поймать момент, когда калитка будет открыта. Всё-таки даже в «Ф-3» не брали полных аутсайдеров. Ну… почти не брали.
И Йоэл пошёл на обгон! Поравнялся справа и вёз соперника чуть не до самого апекса, заставив тормозить буквально в последние мгновения. Другому «ВАРу» пришлось отвернуть, чтобы в него не врезались, — и вот тут-то Эрикссон и применил свой план, пройдя обоих по внутренней. Ну и я следом на выходе из шпильки прижал этих двоих к стене и дальше покатил за напарником.
Прорыв в очки удался.
Но от других отставали мы прилично. До лидеров было несколько секунд, и те уже точно были вне досягаемости. Так что, если не последует никаких сюрпризов…
за исключением тех, о которых я знал…
то мы поднимемся к финишу на одну, максимум две позиции.
Норрис впереди прошёл Гюнтера и поднялся на третье место. Кажется, Ландо присматривался и к Джейку Хьюзу. Но вот Форман ему сейчас было не достать.
И это была единственная битва, за которой мы могли наблюдать, двигаясь в чистом воздухе вслед за ними.
И в начале тридцать второго круга, когда до конца основного времени оставалось шесть минут, Норрис выбил Хьюза на торможении перед шпилькой! Более того — после этого Ландо сам откатился на четвёртое место, пропустив Гюнтера и Пике. А Лиза спокойно покатила дальше, удерживая лидерство.
Теперь мы шестой и седьмой… Но то, что произошло, — это штраф, который отбросит Норриса далеко назад. а значит, мы отыграем ещё по паре очков, если без проблем доедем до финиша.
Жёлтые флаги по всей трассе… Проезжая мимо «Бошкурве», можно было увидеть, как убирают машину Хьюза. Да, а парень к успеху шёл…
И снова зелёные. Форман сразу пустилась в отрыв, Гюнтер за ней. Норрису оставалось лишь прессинговать Пике за третье место… которое британцу больше всё равно не светило. Скорее, для того, чтобы по запасу времени провалиться не так катастрофически низко.
И на заключительном круге это ему удалось. Но всё равно из-за жёлтых флагов отрывы были невелики, и очки в этот раз ускользнули от претендента на титул.
Я же мог только радоваться своим и в то же время мысленно быть в Москве, чтобы поддержать родителей в трудное для них время.
* * *
Воскресенье, 2 июля
На следующую гонку я шёл уже с настроением как на настоящую битву. Если вчера я просто выполнил тот минимум, который ожидала от меня команда, то теперь моей целью было показать всем, и себе в том числе, что я не напрасно решил остаться. Я хотел отплатить родителям за доверие, которое они мне оказали. Сейчас я делал это ради них, чтобы они знали: я целиком и полностью с ними.
Квалификация в субботу сложилась удачнее: двумя лучшими кругами я заработал себе восьмую и девятую стартовые позиции для оставшихся гонок. Всё ещё далеко от первых мест, но хотя бы ближе, чем раньше, и лучше, чем я мог надеяться в своём душевном состоянии.
А вот передний ряд обещал просто эпическое противостояние. На поул-позиции впервые в своей карьере в «Ф-3» стоял Ральф Арон, проехавший круг за 47,859 секунды. А рядом с ним со временем 47,940 расположилась Лиза, всего на какую-то тысячную опередив Хьюза, который, несомненно, хотел взять реванш за прошлый раз.
Чтобы было понятно, насколько малы разрывы, — моё время составило ровно сорок восемь секунд. В пересчёте на расстояние по средней скорости я отстал бы от Лизы примерно на три метра. Короткий круг не щадит никого.
Пауль ничего мне не сказал на стартовой решётке. Просто похлопал по плечу и отправился на командный мостик. Что ж, с какой-то стороны так даже лучше. Меньше друг другу наговорим.
Сидя в кокпите и глядя на не зажёгшееся пока табло, я вдруг подумал о том, какая же суета меня окружает: гонки, разработка игры, корпоративные войны… А ведь всё, что на самом деле мне нужно, — это просто жить, думая порой о завтрашнем дне, но и не забывая до глубины прочувствовать сегодняшний. И самое важное — это поддержка тех, с кем связана эта жизнь, чтобы ни на секунду не ощущать себя покинутым.
Два зелёных огня — отправляемся на прогревочный круг. И да хранят нас всех боги гонок.
И старт наконец дан!
Двадцать машин срываются с места и мчатся к первому повороту.
Лиза пытается как-нибудь надавить на Ральфа, но тот грамотно оттормаживает её посередине трассы и уверенно заходит в шпильку, сохраняя лидерство.
Я остаюсь на внутренней стороне и устремляюсь за Норрисом, поглядывая на виляющих сбоку Пике и Дарувалу. На торможении болиды сбиваются в кучу, остаётся совсем мало места — но я точен и вписываю свою «Даллару» F315 в поворот, опережая индийца.
На коротком прямике немного ошибается борющийся с Норрисом Пике на чёрно-оранжевом «ВАРе», оставляя пространство, и я решительно вклиниваюсь туда перед «эской». Пролетаю чуть дальше, но резче выворачиваю руль — и подрезаю бразильца перед вторым апексом.
Теперь впереди чёрно-лаймовый «Карлин» Норриса. Ландо тоже расстроен вчерашним и желает превзойти всех, чтобы не отстать от Лизы, начавшей отрываться в личном зачёте. Но мы все понимаем, что титул даётся тому, кто всегда выжимает максимум.
Две машины сражаются передо мной: Норрис и Гюнтер; ещё две — позади. На старт-финише второго круга мне не везёт с траекторией, и я пропускаю Дарувалу с Пике. Ничего — будем считать, вернулся к тому, с чего начал. В конце концов, прошла всего лишь минута гонки.
Ещё один круг. Пике опережает Норриса, тот пробует вернуть себе место — но ошибается при контратаке и чуть не въезжает в стену. Однако в следующей шпильке действует осмотрительнее и возвращает себе пятую строчку.
Четвёртый виток. Контратака бразильца… Но Ландо уже буквально выталкивает его прочь, заставляя вернуться даже следом за мной и потерять надежду на лёгкие баллы.
И я обхожу Дарувалу! Тот внезапно осознаёт, что на хвосте теперь не одна, а две угрозы, и на миг теряет уверенность. А мне только того и надо. Изящно заныриваю мимо него в шпильку и гоню дальше уже на шестой позиции.
— Неплохо. Продолжай, — подбадривает меня Пауль.
А то я сам не знаю.
И Гюнтер идёт в атаку на Хьюза! Тот, правда, вовремя закрывает калитку, но это позволяет приблизиться Норрису… а значит, и мне. Лиза всё так же не может угнаться за Ральфом: эстонец летит по трассе просто как ненормальный.
Жёсткая блокировка от Хьюза в начале седьмого круга. Гюнтер пытает воспользоваться этим, но тщетно. Зато это сближает пелотон: я с неудовольствием замечаю, как у меня за спиной вновь оказываются две опережённые мной машины.
Дальнейшие несколько минут проходят в диких манёврах, но никто из нас пока что не может обогнать другого. Ко мне возвращается знакомый азарт, о котором я как-то подзабыл в этот уик-энд, волнуясь за маму.
Ну всё. Теперь я точно уверен, что способен на всё.
И Норрис ошибается в первой шпильке! Проносится широко, избегая контакта с Гюнтером, и я радостно прыгаю в образовавшийся слот. Ещё одно отыгранное место. Ещё один шажок вверх.
Впрочем, не всё так просто. Ландо тоже голоден до борьбы и не отстаёт. А тройку кругов спустя проходит меня обратно. И почти сразу за этим — и Макса Гюнтера.
Гонка приближается к своему экватору.
«Према» немного теряет темп, и осознание этого наполняет меня надеждой. Скольких ещё я смогу обогнать? Сколько усилий потребуется?
Неизвестно. Однако я смотрю вперёд — и стараюсь об этом не думать.
Некогда. Надо действовать.
И я прохожу Макса тоже! Просто потому, что продолжаю гнать на полную. Мне не важно, что происходит вокруг; значение имеет лишь огонь, пылающий в моём сердце.
Норрис же в это время обходит Хьюза! «Карлин» отжимает в сторону серебристый «Хайтек» и становится третьим — позади отъехавшей ото всех пары лидеров.
Едем, едем вперёд…
И Арон разворачивает Форман! Та пыталась пройти по внутренней — но эстонец жёстко ударил её болид колесом, пустив в крепкие семьсот двадцать. Но Лиза точно не собирается с этим мириться — и, выехав на трассу за Норрисом, снова пускается в погоню. На этот раз — за двумя машинами.
Я же тем временем опережаю на прямой Хьюза (работают, работают шины!) и еду за Лизой в надежде нагнать отрыв.
Секунда… восемь десятых… снова секунда… Чёрт, не выходит! Эта рыжая бестия сейчас, наверное, кипит от злости — и вряд ли даже в зеркало на меня смотрит.
— Атакуй Форман, скорее атакуй Форман, — цедит по радио инженер.
— Я пытаюсь! — кричу я в ответ. — Она слишком быстра!..
— Помнишь, о чём мы говорили?
Я с трудом удерживаюсь, чтобы не послать его на хер.
Он что, всерьёз думает, что я не обгоняю Лизу только потому, что влюблён в неё? Ну бред же полный!
Хотя кое-какой резон в его словах всё же есть. Я действительно не хочу сейчас жёстко бороться с Лизой, потому что любая ошибка — и зарождающиеся отношения могут быть как минимум на время испорчены.
Но блин, сейчас мне тупо не хватает темпа бодаться с ней. И накатывающий позади Хьюз не даёт мне соврать.
Эх, а я-то думал, у Пауля совесть проснулась. Обидно. Но чего я хотел? Это взрослый мир, здесь лучшие порывы не имеют значения, если они не завязаны на деньгах или связях. И что угодно может быть обращено против тебя.
Тикает таймер, отсчитывая завершающие минуты. Арон изо всех сил кроется от Норриса — но времени до конца ещё слишком много.
Тридцать седьмой круг. На старт-финише Ландо виляет туда-сюда, наконец остаётся на внешней и даже слегка выходит вперёд — но огибает апекс всё равно дальше. Перед «эской» мощным движением прорывается бок о бок с Ральфом и выезжает сильнее, пытаясь подрезать, так что эстонец чиркает по стене, чтобы удержаться на трассе.
Но темп уже потерян. Норрис вновь легко равняется с ним — и, не оставляя ни единого шанса, заходит лидером в «Банхофкурве».
Однако их борьба сослужила для нас удачную службу. Отрыв оказался полностью съеден, так что сразу вслед за теми двумя ехала Форман, дальше — вновь обошедший меня Хьюз, за ним я сам и у меня на хвосте Макси Гюнтер.
Солнце выглядывает из облаков, до половины озаряя главную прямую. Семь болидов летят один за другим — и выиграть сегодня может любой.
Какое-то время никто не может обогнать — но тут Арон сильно блокирует шины, оказываясь за Хьюзом! А затем и ошибается на торможении в плотной борьбе, пуская вдобавок и меня тоже. Я вижу, как болтается переднее крыло на машине эстонца. Да, тому не позавидуешь: почти весь заезд мечтал о победе, и тут на — хорошо, если приедет в очки. Да ещё и не получит штраф за тот инцидент с Форман.
Там же я протискиваюсь вперёд, проходя на третье. Норрис, Форман и я — тройка непримиримых бойцов идёт на финальные круги, сражаясь за победу в гонке.
Никто не собирается отступать. На кону так много очков — и любое из них может оказаться решающим, когда речь пойдёт о розыгрыше чемпионского титула.
— Минута. Три круга. Сделай, что можешь, — говорит Пауль.
Я и делаю — изо всех сил удерживаюсь на подушедшей резине за двумя из сильнейших гонщиков пелотона.
У Арона дела, похоже, обстоят совсем плохо. Тормозя, он проезжает по прямой и при возвращении откатывается за Дарувалу. Ничего не поделаешь; такова реальность. Очень трудно изменить то, что предопределено общим ходом событий… особенно если об этом не знаешь.
Два круга. Разрывы между нами не превышают пары десятых. Каждый идёт на пределе. Сердце колотится, а пот застилает глаза. Надо выстоять. Надо подняться!
И финальный круг. Я стискиваю пальцами руль и смотрю прямо перед собой — на две идущие бок о бок машины.
Перед поворотом я даже не сразу понимаю, что происходит. Только что два «Карлина» ехали вместе… а теперь летят на полном ходу в карман безопасности, вращаясь и разбрасывая обломки.
На автомате работаю тормозом и перекладываю руль. А затем с лёгким недоумением гляжу на странно пустую впереди трассу.
Я первый…
Я первый!!!
Нога судорожно вжимает газ, едва не заставляя колёса пробуксовать. Пальцы щёлкают лепестками, лихорадочно меняя передачи.
В зеркалах показывается серебристый болид номер тридцать четыре. Хьюз. Он совсем рядом. Идёт в слипстриме…
На прямике перед «эской» остаюсь впереди и, вспоминая прошлогодний опыт[3], агрессивно прочерчиваю змейкой вираж, так что сопернику из «Хайтека» остаётся только прижаться к стене.
Последняя шпилька… Дыхание частит как бешеное. Но болид работает как часы и вывозит меня вперёд, на последний рывок перед финишем.
Хьюз близко. Пристраивается следом, хватает слипстрим…
Я смещаюсь на него, оттесняя к барьеру, — а перед глазами маячит лишь приближающаяся будто в замедленной съёмке финишная отсечка.
Колёса рассекают белую линию — а с пит-лейна реет клетчатый флаг, возвещая о конце гонки.
— У-уху-у-у! — во весь голос воплю я и расслабляюсь в своём ложементе. Палец вдавливает кнопку связи. — Это было нечто…
— Поздравляю, Мик, — говорит Пауль, и сейчас даже он временно не кажется мне противным. — Заслуженная победа.
— Я хотел бы… посвятить её своей семье. Ведь и сейчас, когда… ну вы знаете… они находят силы верить в меня, и… это делает меня сильнее.
— Конечно, Мик. Твоё право.
Руки дрожат, пока я веду болид в боксы. Даже когда, казалось бы, много добиться я не смогу… у меня получилось. Значит, ещё точно ничего не потеряно.
И это далеко не конец.
Нет, наоборот.
Это только начало.
___________________
[1] Штраф, время которого гонщик должен отстоять на пит-лейне.
[2] Разговорное название фанатов «Феррари».
[3] См. книгу «На ступень выше», главу «Этап 5».