Мадам: Успокойся!
Венечка: А это же не девушка! Это воплощение, потому, что она не просто праведная, может даже совсем и нет, этого мы уже никогда не узнаем, но она является воплощением праведности. Понимаешь?
Мадам: Воплощение - это от слова "плоть"?
Мадмуазель: Сама дура. Ну так и что, что я не вешалка, как некоторые из нас!
Венечка: Кстати, мадам, на вас действительно чудное платье.
Мадам: Спасибо.
Венечка: Но, понимаешь, должен быть выбор из двух зол, ой, что это я, между постным добром и прекрасным злом. Но я не совсем понимаю, как это добро может быть постным. Это же не масло. И как зло может быть прекрасным? Что в нем прекрасного? Кто, вообще, первый это придумал?
Мадам: Не я.
Венечка: Не ты! А может, именно ты!
Мадам: Да нет же!
Венечка: А кто?
Мадам: Понятия не имею.
Венечка: Ну так и чего повторяешь неизвестно за кем всякие глупости? Чтобы выглядеть умной? Ты же ничего в этом не смыслишь. Ты хоть знаешь, что такое Таро!?
Мадмуазель: (Радостно). Тара!
Мадам: (С обидою). Нашел, что спросить у прогрессивной женщины. Конечно, знаю. Это гадальные карты.
Венечка: Гадальные... надо же... и правда. Там есть, если помнишь, карта "Возлюбленный". Шестой аркан.
Мадам: Еще бы не помнила! Цифра дьявола! Кстати, вчера мне выпал. Только у меня он "Влюбленные" назывался.
Венечка: (Сварливо). А играть ты в них не пробовала? В дурака, например...
Мадмуазель: Нет, нет, играть на деньги - ищите дурака! Я, например, вообще кошелек случайно дома забыла.
Мадам: Напрасно ты так агрессивно себя ведешь. Я ведь читала не только Фрейда, но и Юнга... И я не давала повода считать меня некомпетентной, а тем более просто дурой.
Венечка: Умница. Так вот, о чем я. Там нарисована развилка. Перед нею человек и две женщины. Одна манит на левую дорожку, а другая - на правую. Как у Шекспира, помните: "На счастье и печаль, по воле рока, два друга, две любви владеют мной...
Мадам:... мужчина светлокудрый, светлоокий и женщина, в чьих взорах мрак ночной". О! Вот это современно! Гомосексуальные отношения ставятся в моральном отношении выше традиционных. Как прогрессивно мыслящий человек, я аплодирую, но как лицо заинтересованное, т. е. женщина, я протестую. В чем тут мораль?
Венечка: Если настолько конкретно истолковывать мистические откровения, то это будет практическая сексопатология.
Мадам: По крайней мере, откровения должны быть откровенными.
Мадмуазель: Отстаньте вы от меня со своими картами! Хитрые какие! Сперва поете мне дифирамбы, а потом втянете в игру. Сказано! Нет у меня денег. Вот! (Выворачивает карманы сарафана).
Мадам: Но с другой стороны, если выбирать из двух женщин, то это не выбор, а нарушение прав человека.
Венечка: Почему?
Мадам: Потому, что должен быть третий путь... Для оригиналов.
Венечка: Но быть оригиналом - это так серо...
Мадам: Ты напомнил про серость, так мне сразу пришел на ум Достоевский. У него в романе была такая ситуация: две женщины, одна порядочная, а другая - Настасья Филипповна. Не могли поделить одного идиота.
Венечка: Похоже. Но если я идиот, то только потому, что добровольно остаюсь в этом аду.
Мадам: (Живо). О, это Сартр, "У(C) кльо".
Венечка: Только не по-французски, я с работы...
Мадам: Ескюзе муа.
Венечка: ... и к тому же это не столько Сартр, сколько Набоков.
Мадам: "Лолита"?
Венечка: "Лилит".
Мадам: Ты меня запутал. При чем тут Набоков? Сартр - более крупный писатель, потому что он француз!
Венечка: Ну, тогда ты - старая лесбиянка!
Мадам: Нет! Нет! Ты не правильно понял Сартра! Зачем так буквально? Я, конечно, современная женщина, я сочувствую феминизму, но не до такой степени, чтобы связаться с этим кефиром! Уж лучше пусть меня упрекнут в банальности!
Венечка: Мерси!
Мадмуазель: Что?
Венечка: Ничего, это пробурчал мой желудок. Но кто его слушает?
Появляется Эльза, собирающая бутылки. Она деловито оглядывает пространство возле скамейки, но ничего не находит. Это ее удивляет и беспокоит.
Мадмуазель: Еще неизвестно, может быть, вовсе нет никакого ада.
Мадам: Нет? (Указывает на зал) А это что?
Мадмуазель: Ой, сколько публики!.. (Приседает в реверансе, позирует, жеманничает, хочет сорвать аплодисменты). Милые! Я вас люблю!
Мадам: Но зачем же мы тогда живем?
Мадмуазель: (Поет) Мы все живем для того, чтобы завтра сдохнуть!