Было очень душно. Стрелки часов показывали позднее время. Джина уже давно вернулась из гостиной, но спать ей не хотелось.
Странно прошел вечер. Разговор во время ужина велся каким-то высокопарным, а потому неестественным тоном. На еду мало кто обращал внимание, и, когда после ужина Бриджит предложила включить музыку, все вздохнули с облегчением.
Эндрю тут же пригласил Сьюзен танцевать. Но после довольно громкого и далеко не безобидного обмена колкостями он отошел к невесте и просидел с ней весь вечер. Потом Джина, сославшись на головную боль, поднялась в свою комнату. После холодного душа она долго обтиралась толстым махровым полотенцем, затем сняла с вешалки легкий шелковый халат с кружевами и накинула на плечи.
Все это время девушка продолжала предаваться грустным мыслям. Радоваться и впрямь было нечему. Помимо угрозы Рея, нависшей над ней подобно дамоклову мечу, совершенно непонятным выглядело поведение Эндрю. Чем-то очень нездоровым веяло от его отношений с Сьюзен. Правда, он накануне обронил фразу, что все давно в прошлом, но теперь Джина уже в этом сомневалась.
От подобных мыслей у нее действительно начала болеть голова. Насухо вытерев волосы Джина собрала их на затылке, выключила свет в ванной, открыла дверь в спальню и… замерла на месте.
На софе, полуразвалившись, сидел Рей…
Джина почувствовала, как ее тело мгновенно откликнулось на его взгляд. Соски грудей затвердели, колени задрожали, а под сердцем, словно что-то оборвалось. Первой мыслью девушки было захлопнуть дверь и запереться в ванной. Но это было равносильно бегству, а она уже бежала от него утром. Нет, вторично такого подарка Рей не получит!
Он тем временем продолжал бесстыдно рассматривать ее, потом причмокнул губами и почти пропел мерзким, сладострастным голосом:
— До чего ж ты пикантна в этом наряде!
— Что ты тут делаешь? — сурово спросила Джина.
Но Рей, казалось, не обратил внимания на ее тон, продолжая сидеть в небрежной позе. На нем были те же старые джинсы, что и утром, только на этот раз в паре с черной тенниской. Светлые кроссовки покрывал толстый слой пыли.
— Что я тут делаю? — с наглой усмешкой переспросил он. — Сейчас, например, наслаждаюсь великолепным зрелищем. Знаешь, Джина, смотреть на тебя мне всегда доставляло большое удовольствие. Хотя прикасаться — не всегда безопасно!
— Ты хочешь, чтобы я закричала и сюда прибежала бы вся твоя семья? Воображаю, что они с тобой сделают!
Рей засмеялся, и это еще больше разозлило Джину. Она была готова сказать что-то очень грубое, но не успела, он опередил ее:
— Знаешь ли, дорогая, ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что Эндрю бросится защищать твою честь. А, кроме того, мы оба отлично знаем, что у тебя нет никакого желания кричать и звать на помощь.
Убежденность, с которой были сказаны эти слова, взбесила Джину. Гордость не могла позволить ей снести такое. Она бросила на Хэмилтона взгляд, полный откровенной ненависти.
— Ты так в этом уверен? Что ж, посмотрим!
Девушка уже открыла рот, чтобы закричать, но Рей предостерегающе поднял руку.
— Пожалуйста, кричи, зови, даже звони в полицию. Но сначала посмотри сюда. — Он вытащил из кармана потерянную Джиной бриллиантовую серьгу. — Представляю себе выражение лиц тетушки и моего кузена, когда я скажу, что пришёл возвратить тебе кое-что! Первым делом их, естественно, заинтересует, как этот предмет попал ко мне. Конечно, ты можешь не волноваться, если уже призналась им, что была у меня. Но ведь ты этого не сделала, не правда ли?
Джина долго смотрела в глаза Хэмилтону не в силах произнести ни слова. Наконец пришла в себя и процедила сквозь зубы:
— Будь же ты проклят, мерзавец!
— Спасибо! Кстати, почему бы тебе не подойти и не сесть со мной рядом на эту софу? Так будет удобнее разговаривать.
Сесть с ним рядом на софу?! Уж лучше бы он сразу предложил лечь в кровать! Ну, нет, этот номер у него не пройдет! И она решительно сказала:
— Рей, если ты пришел возвратить мне серьгу, то верни ее и уходи. Разговаривать нам не о чем!
Он удивленно выгнул дугой бровь.
— Разве не о чем? А мне кажется, что нам неплохо было бы обсудить одну маленькую проблему, связанную с твоим предстоящим замужеством. Или ты забыла?
— Нет, не забыла. И вот что скажу тебе. Ты ничего не скажешь Эндрю по той простой причине, что он никогда не поверит ни одному слову, произнесенному тобой. Даже если я действительно из тех девиц, которые гоняются за богатыми женихами!
— Может быть, попробуем? Посмотрим, как будет реагировать мой кузен, когда увидит вот это! — Рей поднял руку с зажатой между двумя пальцами бриллиантовой серьгой и поднес ее прямо к глазам Джины. — Кстати, какая у тебя аппетитная родинка на животе! — Он недобро улыбнулся. — Хорошо, я не скажу Эндрю ничего. Это сделаешь ты сама.
— Я?! — в ужасе вскричала Джина.
— Да, ты. Это же так просто. Ты скажешь Эндрю, что передумала и не станешь его женой. Иначе…
— Шантажист! Как ты можешь серьезно даже предлагать мне такое!
Улыбка сползла с лица Рея. Глаза стали суровыми, беспощадными.
— Твое дело выбрать: самой ли отказать Эндрю или предоставить мне, разрушить ваш брак по-своему. Естественно, как в первом, так и во втором случае твоя свадьба с моим кузеном не состоится.
Джина все еще не могла поверить, что за какие-нибудь полторы недели или того меньше, их отношения с Реем могли скатиться до подобной мерзости.
— Как я только могла тебя полюбить! — со сдерживаемой яростью проговорила она.
— Разве ты меня любила? — В голосе Хэмилтона звучал металл. — Ты просто ошиблась и приняла меня не за того. А сейчас я больше не желаю оставаться в дураках. Снова надуть меня тебе не удастся. При всей твоей изобретательности! Так что выбирай!
— Насколько я понимаю, ты твердо решил получить свою долю от моего тела, не так ли?
Надежды на благополучное решение всех ее проблем рушились прямо у нее на глазах, и виновником этого был самый дорогой для нее в мире человек. Более изощренную пытку просто невозможно придумать!
Ответом Хэмилтона снова был смех. Причем на этот раз такой циничный, какого она никогда в своей жизни не слышала.
— Дорогуша, я возьму не часть твоего тела, а всю тебя.
Джина почувствовала, что еще мгновение — и она потеряет сознание. В глазах плыли синие круги. Ноги подкашивались. Только для того, чтобы дать себе время опомниться, она переспросила:
— Что ты сказал?
— Я сказал, что возьму тебя. Поверь, ты не одна вчера испытывала приступ сексуального голода. Так вот. Мне угодно, чтобы ты легла со мной в постель, и я щедро заплачу за это. Нет, о женитьбе речи быть не может, но ты получишь столько денег, сколько пожелаешь! И имей в виду — в свое время мне ты могла достаться бесплатно! Господи, каким я был идиотом!
До этой минуты Джине казалось, что она уже выслушала от Рея все оскорбления, какие только можно было придумать. Оказывается, нет!
— Ты серьезно думаешь, что я соглашусь на роль… твоей любовницы? — Она в бешенстве запнулась на мерзком, как ей казалось, слове.
— Я всего лишь предлагаю, — спокойно ответил Хэмилтон. — Ты вольна согласиться или нет. Как посчитаешь нужным!
— Рей, молю тебя, уходи! — в изнеможении простонала она.
— Но ты еще не ответила мне: да или нет?
Но, в конце концов, его самоуверенная настойчивость задела в душе Джины струны, о существовании которых Рей даже не подозревал и к которым она доселе не позволяла прикасаться никому, тем более грязными руками. Волна негодования захлестнула девушку. Задыхаясь и глядя в лицо Рея со жгучей ненавистью, Джина проговорила:
— Вот мой ответ. Да — на то, чтобы ты больше не прикасался ко мне и вообще оставил меня в покое; нет — на твое гнусное предложение!
Такого Рей явно не ожидал. Он опустил руки, отступил на полшага и почти растерянно спросил:
— Как? Ты согласна даже на разоблачение, лишь бы я поскорее убрался прочь?! Я правильно тебя понял?
— Правильно, Рей.
— Ну, хорошо! Я уйду. Но ненадолго. Ровно через сутки я вернусь, чтобы услышать твой окончательный ответ. После чего сразу пойду к Эндрю. Итак, у тебя есть двадцать четыре часа на размышления!
Джина ничего не ответила. Она лишь молча следила за тем, как Хэмилтон вышел на балкон, с которого в сад спускалась деревянная лестница, и исчез. Что ей оставалось делать? Бежать за ним, просить, умолять? Смешно, а главное — бесполезно! Сейчас стало уже совершенно очевидно, что Эндрю для нее потерян навсегда.
Пусть так! Но что будет с ее матерью? Где взять деньги на операцию, подготовка к которой уже началась? Может быть, Эндрю все-таки согласится дать ей в долг? Он знает, как ей необходимы эти деньги, и в свое время высказал сожаление, что она раньше не обратилась к нему за помощью. Почему бы им не заключить деловое соглашение? А если Эндрю откажется? Что тогда делать, Джина не знала.
Но во всех случаях она не станет любовницей Рея! Даже, несмотря на его обещание щедро заплатить, хотя это и могло, наверное, решить проблему оплаты операции. Ведь лечь в постель с Реем, который хочет от нее лишь секса, означает осквернить самое святое, что осталось у нее в жизни, — память о своей любви…