- Не смейте рекламу!... Я долго молчал... Вы думаете, если простой человек, дурак - он и за народ не болеет? Я сильно болею, ошибаетесь!... Я говорю вам чистую правду!
- Верим, верим! - долетело из зала.
Студия плавала в адских красках, где каждая хороша в отдельности, но, сбитые, да не слитые вместе, эти краски ослепительны и мертвы. Разноцветный электрический пот струился по лицам хохочущих грешников, и сами черти уже улыбались, не таясь.
Медор Медовик собрался выстрелить в телевизор, но у него переклинило патрон; тогда он просто запустил пистолетом в экран, не попал, сбил вазочку. Под крики попугая, понимая, что поправить ничего нельзя, он побежал одеваться.
- Куда, товарищ маршал? - взметнулся шофер.
Когда-то давно Медовик пошутил, отрекомендовавшись маршалом, но именно это звание и хотел услышать шофер, тогда еще молоденький деревенский парнишка, который отнесся к самозванству очень серьезно. Настолько, что и сам Медор все чаще называл себя маршалом, чтобы не просто слыть, но и быть.
В машине у Медора Медовика был еще один телевизор.
Петр Клутыч каким-то чудом удерживался на экране. Камера иногда показывала окаменевшего красного профессора и снисходительно аплодировавшего либерала. Петр Клутыч выкрикивал короткие и понятные фразы:
- Они крадут людей!...
- Они против Бога!...
- Они забираются людям в мозг!...
- Они делают над людьми эксперименты!...
- Они хотят разрушить наш мир!...
- Им помогают эти вот! - Петр Клутыч указал на либерала. Тот изумленно улыбнулся и, желая подтверждения, ткнул себя в грудь. Петр Клутыч правильно понял иронию и метнул в либерала стакан с минеральной водой.
К трибуне-стойке подбежали люди, но Петр Клутыч вцепился в ее край.
- Они торгуют Богом!...
- Они презирают историю человечества!...
- Они задумали...
- Надругаться над стадами!...
- Отравить дев!...
- Похитить реки!...
- Но ничего!...
- Илья Муромец уже едет!...
- У него металлический конь!...
- Приходите, и вам помогут!...
- В нашей поликлинике!...
Петра Клутыча оторвали и понесли. Он сорвал паричок, бросил его в лицо красному профессору.
- Купите хотя бы это! Иногда это помогает!... Прикройтесь...
Профессор брезгливо утерся, надулся вконец и стал смотреть поверх публики.
Аудитория взорвалась.
Эпилог
На гранитной набережной расположились два человека
Один был худ и сутул, второй напоминал сдувшийся мячик. Падал снег, ночной припорошенный лед отсвечивал зеленоватыми фонарями. В зияющей полынье кружила утка. Между сидевшими стояла бутылка, опустошенная на две трети; грубые стаканы, бесхитростная закуска на газетном листе.
- Это не провал, товарищ майор, - в десятый раз твердил Балансиров. Десять процентов - это победа. Кто же мог знать, что он отмочит? А он давно замышлял...
- Не надо сластить пилюлю, капитан, - Медовик неотрывно смотрел в черное небо, безуспешно пытаясь различить звезды. - Десять процентов ничего не решат. Мы могли взять больше. А нашего спасителя человечества я посажу к обезьянам и буду кормить морковью.
Балансиров ничего не ответил и разлил остатки водки.
- Не убивайтесь, - сказал он после паузы, протягивая стакан Медору.
- Время, - возразил тот. - Время уходит.
- Но ты прав, капитан, - сказал он, усвоив стакан. - Нам не пристало убиваться. Десять процентов потенциально спасенных для Бога и государства. Да что государства, бери выше - для мировой деревни. Может быть, этого достаточно? - спросил он себя с надеждой. - Может быть, продержимся на соплях? Тем более, что они будут густеть...
Балансиров выпил.
- Мне нельзя пить, печень больная, - пожаловался он. - Я напьюсь только в одном случае: на радостях, когда вас не станет. Так что живите долго, иногда Балансиров позволял себе шутить с майором. Сейчас он чувствовал, что шутка сойдет ему с рук.
Оба помолчали, обдумывая продолжение.
Утка плавала и опасливо поглядывала вверх.
- Требуется плотная кладка, - с пьяной уверенностью добавил капитан. Мы заделаем щели, залатаем прорехи. Стена реальности, бетонные блоки накрепко схвачены раствором. Инородные чудеса не пролезут.
- Ты не масон?
Оба горько расхохотались и ударили друг друга по плечу.
Медор окинул взглядом спящий город.
- Узок круг их интересов. Он ограничивается зеркалом. И что за беда? для собственного успокоения он пожал плечами. - Российский блин обуглился по краям, но основная мякоть уцелела... Настанет день, и всех нас куда-нибудь заберут, всех похитят, искусят и соблазнят, - тихо молвил Медовик. Он подставил ладонь, и снежинки таяли. - Потому что человек убог и глуп. Человек и человечество держатся сами на себе, на глупости и убожестве, потому что если дать им силу и великую мысль... о, что будет! Какой наступит кошмар...
- Мы этого не допустим, - Балансиров качнулся.