— И что же теперь?
— Теперь?
Он смотрел на нее так, будто не понял вопроса, и Лоренце он показался вдруг необыкновенно смешон. Недоумевающий вопросительный взгляд, выражение нарочитой наивности на лице показались ей в высшей степени комичными. Словно перед ней стоял бесталанный актер, который плохо выучил свою роль.
— Я спрашиваю, что вам теперь понадобилось? — расшифровала она вопрос сухим нетерпеливым тоном.
— Мой друг Кончини только что сказал вам: я хочу иметь честь проводить вас домой.
— С чего вдруг, скажите на милость!
Де Сарранс сделал глубокий вдох, словно собирался броситься в воду:
— Вы хотите получить ответ во что бы то ни стало, мадам! Это неприлично... Вы должны понять меня! Вот уже давным-давно я стремлюсь поговорить с вами частным образом, что совершенно невозможно здесь, в Лувре! А приехать к вам в Ангулемский дворец...
— Вот этого я вам не советую. Я была бы крайне удивлена, если бы вас там приняли. Герцогиня Диана...
— По какой причине герцогиня закрыла бы передо мной дверь своего дома? Она со мной даже незнакома!
— Возможно. Но она не только знакома, но очень любит барона Губерта де Курси, моего свекра, и она не одобрила то немыслимое бесстыдство, какое вы себе позволили, посмеявшись над ним, после того, как убедились, что он один, а вы под надежным прикрытием этого господина, — Лоренца кивнула в сторону Кончини. — Более того, вы позволили лакеям смеяться над знатным аристократом, прекрасно зная, что он не только старше вас, но гораздо благороднее и родовитее! А когда он обнажил шпагу, вы убежали!
— Ах! — воскликнул Кончини, изображая на лице глубочайшее огорчение. — Мы тогда сами не знали, что творим! Видите ли, мы были несколько навеселе!
— Неужели? Но в таком случае приличия требуют, чтобы вы принесли свои извинения. Так что, господин де Сарранс, я не имею ни малейшего желания проводить время в вашем обществе. Ни теперь, ни в будущем!
Антуан побледнел как мел, ноздри его раздулись, и в глазах загорелся нехороший огонек.
— Имя де Сарранса, которое вы, кажется, презираете, вы носили сами! Или вы забыли об этом?
— На свое несчастье и очень недолго, к тому же я ни разу им не воспользовалась. Что поделать, если оно внушает мне ужас. А теперь, господа, я буду вам очень признательна, если вы позволите мне пройти. Тем более что вас ждут к ужину.
Однако молодые люди и не подумали пропустить ее.
— А если я решил непременно проводить вас и мне не важно, нравится вам это или нет? — упрямо воскликнул Антуан. Он уже протянул руку, чтобы схватить Лоренцу за запястье, но тут рядом с ними появилась еще одна пара.
— Неужели кто-то смеет принуждать вас поступать против вашей воли, дорогая? — раздался высокомерный голос принцессы де Конти.
— В таком случае ему придется объяснить мне причины своего поступка, — тут же спокойно продолжил ее речь де Бассомпьер. — Мы с принцессой друзья мадам де Курси, — добавил он, со свирепой улыбкой поглаживая свои светлые усы.
— Не стоит доходить до объяснений, — мягко проговорила принцесса, беря Лоренцу под руку. Кончини тут же исчез, будто растворился в воздухе. А принцесса продолжила: — Позволим господину де Саррансу отправиться ужинать. У меня же нет ни малейшего желания сидеть за столом. Эта музыка усыпила меня, так что я отправлюсь домой сразу же после того, как отвезу мадам де Курси. Господа!..
Что тут можно было сказать? Де Сарранс прекрасно понимал, что ему не по силам тягаться с дочерью покойного герцога де Гиза, ставшей к тому же близкой подругой королевы. Женщины направились к лестнице, а он, следя за ними глазами, изобразил прощальный поклон и, когда они исчезли, отправился в зал, где были накрыты столы для ужина.
По дороге Лоренца поблагодарила Луизу.
— Вы избавили меня от большой неприятности, принцесса, — сказала она со вздохом облегчения.
— Чего он хотел от вас? Выражение его лица было далеко не любезным, и я видела, что он собирался схватить вас за руку.
— Он хотел, чтобы мы поговорили с глазу на глаз. А для этого собирался проводить меня. Надеюсь, что в той или иной форме он намерен был извиниться.
— Способ, каким он собирался это сделать, мне кажется спорным. Не знаю, что он мог вам сказать, зная, что ваш муж в тюрьме. Мне кажется, он неудачно выбрал время. Или наоборот, слишком удачно. Будьте осторожны, Лоренца! До вашего приезда во Францию я всегда считала его обворожительным молодым человеком, но после этой ужасной трагедии, когда вы едва не погибли, не знаю, что и думать... Могу только сказать, что он все больше становится похож на своего отца. В моих устах это не комплимент.
— Могу я полагать, что он разочаровал разборчивую принцессу де Конти? — шутливо спросила Лоренца.
— Можете. Произошло именно что-то в этом роде. Он красив, обольстителен и на своем пути не встречал отказов. Даже я в какой-то миг думала о нем, но не дольше мига. Слишком уж он уверен в своей власти над женщинами, а я никогда не потерплю, чтобы надо мной кто-то властвовал. А теперь, мне кажется, он забыл о том, что время не стоит на месте... И о том, какими разрушениями чревата разгульная жизнь. Дружба с Кончини ему кажется безобидной, но она уже отметила его черной печатью.
— Но, как мне кажется, он должен был жениться. Хотя я что-то не вижу его нареченной среди фрейлин.
— Разумеется, ее больше нет среди придворных королевы. Я никогда ее особенно не любила, но в конце концов очень ей посочувствовала. Бедная де Ла Мотт-Фейи в самом деле заслуживает сострадания.
— Что же с ней случилось? Он женился на ней и, быть может...
Глядя на встревоженное лицо Лоренцы, Луиза де Конти рассмеялась.
— Вы подумали, что Антуан поступил с ней так же, как его отец с вами? Нет. Но, мне кажется, он поступил еще хуже. Сначала он сделал ей ребенка, а потом наотрез отказался жениться на ней. Категорически.
— И среди ее семьи не нашлось мужчины, который со шпагой отстоял бы ее честь?
— Там больше нет шпаг. Единственный мужчина в семье — хилый, едва живой дядюшка. Вся энергия клана сосредоточилась в виконтессе, ее матери. Она очень сильная женщина, поверьте. Мне рассказывали, что соблазнитель провел с ней не самый лучший час в своей жизни. Но король умер, и ей некому было пожаловаться.
— Но... А королева? Ведь девушка была ее фрейлиной!
Луиза посмотрела на Лоренцу с искренним недоумением.
— Вы были и остаетесь ее крестницей, ее родственницей, но она заставила вас пройти по всем кругам ада! Неужели вы до сих пор не поняли, что она бессердечная, что она не способна даже на самую обыкновенную жалость? Нет, она ничего не сделала для мадемуазель де Ла Мотт-Фейи и приняла де Сарранса с распростертыми объятиями, когда Кончини привел его к ней.
— И что же сталось с мадемуазель де Ла Мотт-Фейи?
— Будущей мамочкой? Ей поспешили подыскать супруга. И нашли. Не слишком молодого, довольно потрепанного, к тому же из магистратуры, но очень богатого. Она теперь мадам президентша д'Эпаленж и, я думаю, очень скоро родит. Признаюсь, что я хотела бы узнать, как сложится в дальнейшем ее жизнь, но здесь мы ее никогда больше не увидим. Право бывать при дворе осталось только у ее матери.
— Бедная девушка! Можно ей только посочувствовать!
— Совершенно с вами согласна. Но я рассказала вам об этом только для того, чтобы предостеречь: наш ненаглядный Антуан обладает даром обольщения.
— Благодарю вас. Но мне теперь не до обольстителей. Всевышний послал мне мужа, которого я люблю всей душой и не могу не тревожиться о его участи. А отношение к нему королевы никак не может меня успокоить!
— В этом случае я, к величайшему своему сожалению, ничем не могу помочь. И моя мать тоже, хотя она и мадам де Монпансье лучшие подруги королевы... французские, я имею в виду, потому что никто и никогда не заменит ей Галигаи... Но я плохо себе представляю, как вы могли бы подольститься к Галигаи.
— Даже если предположить, что я захотела бы сделать это, шаг этот был бы для меня весьма рискованным и вряд ли привел бы к добру. Галигаи караулит своего супруга, как сторожевая собака овцу, и не выносит, когда он заговаривает со мной. Именно поэтому я предпочитаю держаться в стороне от них обоих.
— Я понимаю ваши тревоги и все-таки желаю вам хорошенько выспаться. Вы уже дома. Передайте мои самые дружеские пожелания вашей тете.
Но, похоже, ни Лоренце, ни ее близким не суждено было в эту ночь рассчитывать на мирный сон. Едва она только вошла в Ангулемский дворец, мажордом Совгрен сообщил ей, что герцогиня желает видеть ее немедленно.
— В такой час? Ведь уже очень поздно!